Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Сегодня мы отправимся по следам одной из главных святынь Беларуси — креста преподобной Евфросинии Полоцкой. Куда же исчез наш главный символ?

Тусклое пламя свечи мягко освещало небольшую каморку. Мастер сощурил подслеповатые глаза и смахнул невидимую пылинку с изделия. Он аккуратно перевернул массивный поклонный крест и осмотрел его. «Хорошая все-таки работа вышла!», – похвалил себя пожилой мужчина. Шестиконечный крест на кипарисовой основе переливался златом и драгоценными камнями… И в этот момент в каморку кто-то вошел.

Это была невысокая пожилая женщина, смиренно и покорно остановившаяся на пороге. Чувствовалось, что ей уже немало лет и только светлый блеск спокойных глаз выдавал ее колоссальную энергию.

– Мир вам, игуменья!

– Храни Господь, мастер Богша!

Лазарь Богша почтительно поприветствовал вошедшую монахиню, а затем подвел ее к столу.

Евфросиния изумленно воззрилась на крест, изготовленный по ее заказу. Вышло даже лучше, чем она думала. Крест был словно живой и от него исходила подлинная божественная энергия. Полоцкая монахиня с трудом подняла тяжелое изделие и перевернула. Искусная работа. Этот Богша и вправду был мастером.

– Воистину, светлую работу вы проделали.

Богша улыбался.

– До сподобы пришлось, значит. Больше такого креста до самого Царьграда не найдете – по их секретам и изготовлен. Святыня!

Игуменья Полоцкая бережно завернула крест в прихваченную ветошь и спрятала за пазуху.

– А не боитесь, матушка? Вдруг как украдут?

Евфросиния терпеливо достала и перевернула крест.

– Но как же это, мастер?

Богша снова прочитал проклятие, которое сам же и выгравировал:

Да нѣ изнесѣться из манастыря никогда же, яко ни продати, ни отдаті, аще се кто прѣслоушаеть, изнесѣть и от манастыря, да не боуди емоу помощникъ чьстьныи кр(е)стъ ни въ сь вѣкъ, ни въ боудщии, и да боудеть проклятъ С(вя)тою Животворящею Троицею и с(вя)тыми отци 300 и 18 семию съборъ с(вя)тыхъ от(е)ць и боуди емоу часть съ Июдою, иже прѣда Х(ри)с(т)а. Кто же дрьзнеть сътвори с[ие], властелинъ или князь, или пискоупъ, или игоумѣнья, или инъ которыи любо ч(е)л(о)в(е)къ, а боуди емоу клятва си. Офросинья же раба Х(ри)с(то)ва, сътяжавъши кр(е)стъ сии, прииметь вѣчную жизнь съ всѣ[м]и с[вятыми].

– Виноват, позабыл. Доброго пути вам, матушка.

Евфросиния спрятала крест и перекрестила помещение, а затем неслышно выскользнула в темный апрельский вечер 1161-го года.

Примерно так началась история креста Евфросинии Полоцкой.

Символичная судьба креста Евфросинии Полоцкой

Страдания, которые выпали на долю креста Евфросинии Полоцкой, в полной мере отражают бедствия, затрагивавшие наш народ на протяжении тысячи лет. Крест был изготовлен ювелиром Лазарем Богшей, который владел особым искусством перегородчатой эмали. Эта таинственная техника ведет свое происхождение из самой Византии и в настоящее время утрачена. После освящения крыж хранился в Свято-Преображенской церкви, основанной Евфросинией Полоцкой. Там он находился более 60 лет, вплоть до 1222 года. Во время междоусобных войн его увез из Полоцка смоленский князь Мстислав Давыдович. В Смоленске крест хранился без малого три века.

Затем начинаются странности. В 1495 году с креста снимают первую копию (очень далекую от оригинала, поскольку византийским искусством в то время уже никто не владел). В 1514 году крест святой Евфросинии присвоил себе Московский князь Василий III. «У царя за пазухой» (то есть в личной казне) крест хранился вплоть до восшествия на престол Ивана IV Грозного. Последний же предпринял поход на Полоцк, имея вроде бы как благородное намерение – вернуть крест городу в случае победы. Этакий жест победителя. Полочане прослышали об этом и несмотря на то, что у них было все для надежной обороны, сдали город через 16 дней.

Царь сдержал слово – крест был возвращен городу. В ходе сложных и долгих политических распрей, Стефан Баторий, уже от имени Речи Посполитой, выдвинулся к Полоцку и захватил его в 1579 году. Крест спрятали местные монахи, а затем, когда все успокоилось, перенесли его в Софийский собор. Там он и хранился вплоть до начала интервенции Наполеона под чутким надзором униатов.

Французы заняли Полоцк в 1812 году, но крест к тому времени был замурован в стену, откуда его извлекли только после изгнания «корсиканского людоеда» из Российской империи. Затем реликвия кочевала в Москву и Санкт-Петербург, но впоследствии вернулась в родной Полоцк.

Дальнейшие испытания, связанные с крестом, приходятся на Октябрьскую революцию. В 1921 году он был реквизирован большевиками и… исчез. Находят его только в 1928 году. К 1929 году крест Евфросинии Полоцкой перевозят в Могилев, который должен был стать столицей БССР. Долгое время он выставлялся в Могилевском историческом музее, но посетители столь неистово крестились при виде святыни, что его спрятали в одном из сейфов горкома партии. Фактически, с тех самых пор нашу главную святыню никто не видел…

Хольман небрежно открыл дверь ногой, обмахиваясь платком. Офицеры и солдаты вытянулись и крикнули: «Хайль Гитлер!». Эсэсовец небрежно махнул рукой. Все расслабились. Хольман посмотрел на календарь. 26 июля 1941 года. Жара.

– Ну, что тут у вас?

– Вот-с, господин штурмабаннфюрер, извлекли из спецхрана.

Двое потных солдат поставили перед Хольманом тяжеленный ящик, который характерно звякнул, явно заполненный чем-то металлическим. Один из солдат ловко откинул крышку и перед Хольманом открылось содержимое.

Наряду с кубками, иконами и бусами, в ящике лежал массивный золотой крест, из которого явно выковыривали драгоценные камни. Хольман резко наклонился и извлек крест из груды изделий. Перевернул.

– Хорошая железка, – немец легкомысленно поиграл с ним, как с дубинкой.

– Так точно-с.

– Ювелирная работа. И наверняка старая. Сейчас такого не делают. Советы продолжают удивлять, – Хольман снова хмыкнул. – Что ж, очередное достойное украшение в ожерелье сокровищ Третьего рейха.

Все заулыбались.

– Итак, гауптман, мне пока некогда заниматься разбором этого металлолома. Вы сделайте все по форме – присвойте инвентарный номер, сфотографируйте, опечатайте и телеграфируйте в спецбатальон, который базируется в Минске. Пусть специалисты разбираются. А у нас Москва впереди!

Хольман выпил стакан воды, громко глотая прохладную жидкость и вышел, все так же обмахиваясь платком. Солдаты прокричали вслед «Хайль Гитлер!» и принялись разбирать ящик.

Неизвестно, насколько досконально выполнил распоряжение эсэсовца гауптман вермахта, выполнил ли он его вообще и был ли в тот июльский день вообще кто-то в Могилеве, кто видел подлинный крест Евфросинии Полоцкой…

Куда исчез крест Евфросинии Полоцкой? А главное – когда

Версий, касающихся исчезновения креста Евфросинии Полоцкой и его предполагаемого местонахождения, довольно много. Вспомним основные.

1. Крест у немцев . Это самая очевидная и официальная версия. В ее пользу говорит то, что у немцев были специальные команды, которые оценивали произведения искусства, обнаруженные на занятых территориях, и решали, что с ними делать и куда их отправлять. Классическим примером деятельности таких зондер-команд стала история с Янтарной комнатой, которая также бесследно исчезла в годы Второй мировой войны. Вполне возможно, что крест действительно был вывезен нацистами, спрятан в какой-то штольне и до сих пор банально не обнаружен и не возвращен. Версия с «эхом войны» всех устраивает и всем приятна, поскольку она самая простая.
2. Крест у русских . Эта версия растянута не только в пространстве, но и во времени. Во-первых, из-за обилия подделок креста, есть вероятность, что крест Евфросинии Полоцкой находится в России чуть ли не со времен Ивана Грозного! Ведь тот мог вернуть полочанам копию и вообще приказать им молчать, обещая в отместку сжечь город. Затем копию спрятали от Стефана Батория и, пока суть да дело, забыли, что у них хранится дубликат. Крест также мог пропасть во время большевистской разрухи и в Могилев мог быть завезен его «младший брат». Ну и наконец, крест могли эвакуировать в Москву в 1941 – все-таки это была главная святыня тогдашней БССР – где он и остался, и пролежал всю войну в каком-нибудь спецхране. Руководил эвакуацией лично Пантелеймон Пономаренко, который вручил крест самому Сталину. Кроме того, есть версии, что его нашли у немцев и опять-таки тайно вывезли в Москву после окончания войны. Слишком уж много возможных дорожек протянулось в соседнее государство, у которого была масса возможностей присвоить себе крест. Впрочем, никаких явных доказательств и следов креста нет и в России.
3. Да у нас крест, у нас . Новые, и оттого довольно фантастичные версии, гласят, что крест никогда и не покидал Беларусь. Что подлинник могли спрятать еще в 16-ом веке (ибо специалистов по оригиналу к тому времени не было), либо в 19-ом, либо после революции, либо до вступления немцев в Могилев. И лежит сейчас где-то наша главная святыня и символ, в полном соответствии с поверьем оберегая нашу страну от основных напастей. Ведь считается, что в Беларусь вернется «золотой век» аккурат в тот момент, когда на родину прибудет творение Лазаря Богши. Но если судить глобально, то с Беларусью и так не происходит никаких масштабных катаклизмов, не считая корявого управления финансами и экономикой. Впрочем, в 1100-ые гг. о ценах на нефть, курсе доллара и складах, забитых тракторами никто не слышал, может, он просто «не заточен» оберегать нас от экономических проблем? Мне эта версия представляется ничуть не менее правдоподобной, чем остальные. Вопрос только в том, знает ли у нас кто-либо о местонахождении креста или нет.
4. Крест у Морганов, в частной коллекции, в США. Если принять на время в качестве рабочей гипотезу о том, что полоцкий крест был вывезен немцами, то возникает вопрос – в чьей зоне оккупации он впоследствии оказался? Ведь он мог попасть далеко на Запад и его захватили американские части. Мало смысля в исторических драгоценностях, они скорее всего передали его командованию, которое либо толкнуло православный золотой крест с молотка, либо приняло его в качестве уплаты репараций и заперло под замок. Возможно, пока пишутся эти строки, кто-нибудь из американских олигархов с гордостью демонстрирует шестиконечную реликвию своим гостям…
5. Крест уничтожен. Нет, серьезно. Каким-бы элитным не было это изделие, ему уже почти 900 лет! Оно перенесло такое, что и более прочная вещь не устояла бы. Вмуровывание в стену, переезды из города в город, разграбление, попытки разобрать его по камешку, небрежное швыряние и падения. Да и вообще его уже очень давно никто не видел. Последние спецы, которые могли отличить подлинник от подделки, как представляется, умерли в 16-ом веке. С тех пор его мог присвоить кто угодно, чтобы пустить на переплавку и навсегда забыть о святыне одного маленького, но гордого народа.

…Двое мужчин неторопливо прошагали в огромный зал, украшенный барельефами, скульптурами львов, картинами и изысканными занавесками. Шаги их дорогих туфель звонко отдавались в колонном зале и казалось, что даже слышно их нетерпеливое дыхание.

Тот, который был повыше и носил густые черные волосы с пробором, подошел к ничем не примечательной плитке и плавно нажал на нее. В ту же секунду почти половина стены бесшумно отъехала в сторону и мужчины вошли в небольшой, но ловко организованный тайник. Здесь, пронумерованные и спрятанные за пуленепробиваемыми стеклами, хранились редкие экспонаты: черепа, монеты, кубки и копья. Среди них резко выделялся массивный крест со слегка стершейся позолотой. Высокий подошел к нему и извлек крест из-под бронестекла.

– А это точно он? – спросил мужчина с глубокими темными глазами и впавшими скулами.

– Тот самый – крест Евфросинии Полоцкой, православная святыня и символ Беларуси. Вывезен во время Второй мировой войны, переправлен… впрочем, дальше вы знаете.

– Это хорошо, хорошо, – гость бережно принял крест и перевернул его. – О, и надпись присутствует. Это годится.

– Надеюсь, заказчики будут довольны?

– Да, для совершения обряда как раз то, что нужно.

– Умоляю, будьте аккуратны – аналогов этой святыне в мире просто нет. Разве что копье Лонгина и туринская плащаница.

– Оригиналы которых тоже хранятся не совсем там, где все думают, – со зловещей улыбкой произнес гость.

Оба нехорошо рассмеялись.

Учитывая бесплодные поиски креста, которые длились почти полвека, Полоцкой епархией, с благословения Белорусской православной церкви и иерусалимского патриарха Диодора, было принято решение о воссоздании креста Преподобной Евфросинии Полоцкой. Произошло это в 1992 году. А всего через пять лет Н.П. Кузьмич представил результаты своей работы. Копию креста освятил митрополит Филарет и в настоящее время она хранится в Спасо-Преображенской церкви Полоцкого Спасо-Евфросиньевского женского монастыря.

Нам же только остается рассчитывать на то, что подлинник однажды все-таки вернется на белорусскую землю и принесет долгожданный «золотой век». Впрочем, не стоит забывать, что благополучие и процветание зависит и от нас самих, потому что каждый по-прежнему остается кузнецом своего счастья, невзирая на присутствие креста.

Крест Евфросиньи Полоцкой. Хромолитография Батюшкова П. Н. 1890

Крест Евфросинии Полоцкой - православная святыня, напрестольный (хранившийся в алтаре на престоле) крест преподобной княжны Евфросинии Полоцкой.

Создан мастером Лазарем Богшей в 1161 г., о чем свидетельствовали, бывшие на нем надписи: «Господи помоги рабу своему Лазарю, нареченному Богшей, сделавшему крест сей церкви святого Спаса и Евфросиньи » и «В год 6669 кладет Ефросинья святой крест в своем монастыре, у церкви святого Спаса ». Монастырь с церковью святого Спаса - это полоцкий Спасо-Евфросиниевский монастырь, основанный св. Евфросиньей. Именно он был выбран ей как место вечного хранения святыни.

Согласно желанию княжны на кресте было размещено заклятье, проклинающее тех, кто попытается вывезти крест из монастыря:

«Если не послушается кто и вынесет из монастыря, пусть не поможет ему святой крест ни в жизни этой, ни в будущей, пусть проклят будет он Святой Животворящей Троицей и святыми отцами… и пусть постигнет его доля Иуды, который продал Христа. Кто осмелится учинить такое… властитель или князь или епископ или игуменья, или другой какой человек, да будет на нем это проклятие. Ефросинья же, раба Христова, которая справила этот крест, обретет вечную жизнь со всеми святыми… ».

Реликвия представляла собой немалую ценность. Стоимость материалов и работы, судя по одной из оставленных на нем надписей, составила 140 гривен, огромную по тем временам сумму.
Крест имел высоту 51,8 см и ширину на уровне нижнего перекрестия — 21 см. Основа креста была выполнена из кипарисового дерева. Сверху и снизу он был покрыт золотыми и серебрянныеми позолоченными пластинками с драгоценными камнями и орнаментом. На обеих сторонах креста были изображения Христа, Богородицы и святых, выполненные в технике перегородчатой эмали. Край передней стороны креста обрамлен ниткой жемчуга.

На лицевой стороне креста , в концах верхнего перекрестия — изображения Христа, Богоматери и Иоанна Предтечи. В центре нижнего перекрестия — четыре евангелиста, а на его на концах — изображения архангелов Михаила и Гавриила. В центре обеих перекрестий закреплены маленькие четырехконечный и шестиконечный кресты. Ниже нижнего перекрестия — изображения святых покровителей заказчицы и ее родителей — св. Евфросинии Александрийской, св. великомученика Георгия и св. Софии.
На обратной стороне креста изображения отцов церкви святых Иоанна Златоуста, Василия Великого и Григория Богослова, Богородицы, апостолов Петра и Павла, святого Стефана, святого Димитрия, святого Пантелеймона. В центральной перекладине креста в пяти квадратных подписанных гнездах, снабженными изображениями соответствующих святых находились реликвии: кусочки креста Господня с каплями его крови, кусочек камня от гроба Богоматери, частицы мощей святых Стефана и Пантелеймона, кровь святого Димитрия.

В нижней части креста на обратной стороне находится указанная нами подпись с именем Лазаря Богши, сделанная мелким шрифтом. На боковых поверхностях перекладин креста также имеются многочисленные надписи.

Дальнейшая история реликвии

Первое письменное сообщение о кресте Евфросиньи Полоцкой, встречается в Никоновской летописи по 1563 г. Оно описывает непростую судьбу святыни.

Вопреки желанию преподобной, святыня недолго находилась на месте. В ходе одной из войн конца XII-XIII века, крест Евфросиньи был захвачен смолнянами и перевезен в Смоленск. В 1514 г., после присоединения Смоленска к Москве великим князем Василием III Ивановичем, крест был доставлен из Смоленска в Москву. Где он был обновлен и дополнительно украшен при Иване IV.

В 1563 г. Иван IV Васильевич Грозный, собираясь в поход на Полоцк, бывший тогда в составе Литовско-Польского государства, взял икону с собой. Он, видимо, решил исполнить волю княжны, выраженную в заклятии, и вернул ее Спасско-Евфросиньевскому монастырю. Об этом мы можем судить по тому, что в 1579 г., уже после того, как войска польского короля Стефана Батория овладели Полоцком, крест находился уже в монастыре.

Ниже указанное сообщение Никоновской летописи:
«...Когда же боголюбезный царь и великий князь мысля идти на отступников крестианския веры на безбожную Литву, бе же тогда в его царской казне крест Полотцкий, украшен златом и камением драгим, написано же на кресте: «зделан сий крест в Полотцску повелением княжны Ефросинии и поставлен в церкви всемилостиваго Спаса, да не износит его ис тое церкви никтоже; егда же кто его из церкви изнесет, да приимет с тем суд в день судный» Нецыи же поведают: впрежнии некогда Смолняне и Полочане держаше у себя государей князей по своим волям, и меж себя Смолняне с Полочяны воевахуся, и тот крест честный Смолняне в Полотцку взяша в войне и привезоша в Смоленеск; егда же благочестивый государь князь великий Василей Иванович всея Русии вотчину свою Смоленеск взял, тогда же и тот честныи крест во царствующий град в Москву привезен. Царь же и великий князь тот крест обновити велел и украсити, и тот честный крест взя с собою... ».

Последующее время крест обретался в Полоцке. После революции в 1921 г. был реквизирован большевиками в числе прочих церковных ценностей. После 1929 г. хранился в Могилеве, откуда в 1941 г. в самом начале войны, исчез, и до настоящего времени его местонахождение неизвестно.

В 1997 г. по поручению церковного начальства крест был восстановлен белорусским ювелиром Николаем Петровичем Кузьмичем. Эта воссозданная реликвия находится в Полоцком Спасо-Евфросиниевском монастыре монастыре.

Копия креста Евфросиньи Полоцкой работы П.Н. Кузьмича (1997 г.)

Полоцкий краевед, Алексей Буховецкий рассказал нашему сайту о собственном расследовании исчезновения белорусской святыни - креста Евфросинии Полоцкой, и его возможном местонахождении.

Проводя расследование, Алексей разговаривал со многими людьми. Впервую очередь с теми, кто близко знал матушку Ольгу. Так он узнал - крест преподобной Евфросинии вполне может находиться в Полоцке!

На прошлой неделе краевед встретился с Верой Федоровной, которая, по сути, была лучшей подругой инокини Ольги, а когда монахиня стала совсем немощной - помогала ей по хозяйству. Встреча проходила дома у Веры Федоровны. Конечно же, Алексей много спрашивал о кресте Евфросинии. Запись беседы он дополнительно сохранял на диктофон.

Вера Федоровна, расскажите, что Вы знаете о кресте Евфросинии Полоцкой? Вы же долгое время находились рядом с матушкой Ольгой. Что она говорила Вам о месте, где может быть спрятана реликвия?

Матушка всегда говорила, что крест преподобной Евфросинии здесь, в Полоцке. - начала свой рассказ Вера Федоровна. - В те времена матушка Ольга была певчей на хорах в Спасо-Преображенской церкви. В храм приходили люди, и с собой приносили крест. Это были пожилые монахини. Они всем давали прикладываться к кресту. Прикладывалась и Ольга. Тогда никто не знал, что это за крест. Потом уже стали говорить, что это крест Евфросинии. Он очень был похож на настоящий.

Значит матушка Ольга видела крест?

Да, не только видела, но и прикладывалась к кресту. А когда узнали, что святыня хранится за Полотой (река в Полоцке), то стали ходить туда - поклонялись и исцелялись. Было это где-то в 70-х годах прошлого столетия. - продолжала Вера Федоровна свой рассказ. - В те годы было большое гонение верующих и крест прятали.

Слушая рассказ, Алексей Буховецкий вспомнил, как лично спрашивал матушку Ольгу о месте, где может находиться крест Евфросинии. И она ему ответила: "Алексей, крест здесь, в Полоцке! Я знаю это точно! "

В результате собственного расследования полоцкий краевед выяснил, что по версии инокини Ольги (Дорожко) послушницам полоцкого монастыря в 1929 году удалось обменять привезенное с собой из Полоцка в Могилев золото и простой крест на реликвию, и за тем доставить крест Евфросинии обратно в Полоцк. Во время Великой Отечественной войны одна из монахинь матушка Валентина хранила крест Евфросинии Полоцкой на территории монастыря, а после войны, забрав крест с собой, ушла жить за реку Полота (ул. Слободская). Со слов инокини Ольги, крест монахини собирались закопать, “…чтобы он не достался мирским властям и НКВД”. Вначале 70 годов прошлого столетия монахини, хранительницы креста, предлагали матушке Ольге прийти и приложится к реликвии, но она не смогла этого сделать из-за тяжелой болезни.

Алексей Буховецкий рассказал, что его неоднократно спрашивали: "Почему же крест не вернули назад, в монастырь?". Все очень просто. Это было время, когда к церкви и всему, что с ней связано общество относилось негативно. И поэтому инокини всячески старались спрятать святыню от мирских властей. Территория монастыря, его храмы и сооружения находились в очень плачевном состоянии. Крестовоздвиженский собор, Свято-Евфросиниевский храм были почти полностью разрушены. Спасо-Преображенская церковь требовала капитального ремонта. Возвращать святыню - крест Евфросинии - в то время было просто некуда!

В истории церкви было много случаев, когда верующие прятали свои святыни для того, чтобы сохранить их. Мощи Сергия Радонежского подменялись и прятались неоднократно, и служителями церкви, и прихожанами.

Но уничтожались не только церковные предметы поклонения. Шедевры мирового искусства переплавлялись в золотые и серебряные слитки. И если музейные раритеты охраняло государство, то сберечь церковные святыни можно было только спрятав их или подменив. Так могло быть и с крестом преподобной Евфросинии. Ведь для некоторых он был обыкновенной золотой вещью, инкрустированной драгоценными камнями, предметом наживы и обогащения. И совсем немногие крест Евфросинии признавали величайшим шедевром искусства XII века.

Где же все-таки находится одна из главных православных реликвий? Не утрачена ли она безвозвратно? Одни его ищут в России, другие в Америке, третьи в Германии, а крест может быть совсем рядом - в Полоцке! Когда Алексей спрашивал инокиню Ольгу: "Матушка, как Вы думаете, найдут ли когда-нибудь крест Евфросинии?" Она всегда отвечала: "Придет, Лёша, время и преподобная Евфросиния укажет где он, или через кого-нибудь крест найдут. Но еще не время!" В одной из передач о Ванге ей задали вопрос о кресте Евфросинии: найдется ли он? Ванга сказала, что крест найдется, когда придет время!

Крест Евфросинии Полоцкой

Юная монахиня стала жить при Софийском соборе, подражая тем самым пребыванию Пресвятой Богородицы в Иерусалимском храме. Здесь она не только изучала книги в библиотеке собора, но и занималась их переписыванием. Вырученные деньги от продажи книг преподобная Евфросиния тайно раздавала нищим.

Однажды в сонном видении святой Евфросинии явился Ангел Господень, который внушил ей основать обитель недалеко от Полоцка в местечке под названием Сельцо. Это видение повторилось еще дважды. С тем же наставлением Ангел явился и епископу Полоцкому Илии. Через некоторое время - это уже было при князе Борисе Всеславиче в 1125 году - епископ Илия с подобающим торжество передал святой Евфросинии Преображенский храм в Сельце для основания при нем женского монастыря. Отправляясь туда, преподобная Евфросиния взяла с собой только свои книги - "все свое имение".

Постепенно, год за годом, Спасо-Преображенский монастырь расширялся, число его насельниц возрастало. Со временем здесь были пострижены в монашество сестры преподобной Евфросинии: родная - Евдокия (в миру Градислава) и двоюродная - Евпраксия (в миру Звенислава). Преподобная учила молодых послушниц грамоте, переписыванию книг, пению, шитью и иным ремеслам, чтобы с юности они знали закон Божий и имели навык к трудолюбию. Основанная святой Евфросинией при монастыре школа способствовала быстрому росту обители.

В 1161 году усердием преподобной был воздвигнут каменный храм во Имя Спасителя, сохранившийся до настоящего времени. Его строителем был мастер Иоанн, который сам пришел к преподобной, наставленный Духом Святым, повелевшим ему принять участие в храмоздательстве. В этот храм преподобная Евфросиния пожертвовала напрестольный крест, украшенный золотом, с частицами мощей многих святых, а также с частью Животворящего Креста Христова.

Местным мастером-ювелиром Лазарем Богшей в 1161 году был изготовлен большой напрестольный крест. Для его создания из Византии были доставлены святые реликвии – частицы мощей греческих святых. Золото и серебро, жемчуг и драгоценные камни отыскались в монастырских и княжеских сундуках. Но главное – был задействован талант удивительного мастера Лазаря Богши. Крест, созданный им, стал не только знаменитой православной святыней, но и непревзойдённым образцом древнерусского эмальерного искусства.

Золотой крест преподобной Евфросинии Полоцкой считается величайшей христианской реликвией. Искусствоведы называют это сокровище непревзойдённым ювелирным шедевром Древней Руси. Но для верующего внешняя красота меркнет перед сиянием тех святынь, которые запечатаны внутри креста. Там хранятся кровь Иисуса Христа и частица Креста, на котором был распят Спаситель.

"Да не изнесется из монастыря никогда же, яко ни продати, ни отдати, аще се кто преслушаеть, изнесет его из монастыря, да не будет ему помощник честный крест ни в сей век, ни в будущий, и да будет проклят Святою Животворящею Троицею и святыми отцами…"

Так гласит надпись на кресте-мощевике, который был заказан игуменьей Евфросиньей Полоцкой в 1161 году. В ту пору это была традиционная форма заклятия, употреблявшаяся в Древней Руси во вкладных грамотах церквам и монастырям. Нарушить заклятие в средние века считалось невозможным.

Крест сделан в 1161 году. Эпоха Древней Руси оставила потомкам много произведений искусства. Чаще всего имена их создателей остаются нам неизвестными, но имя мастера Лазаря Богши относится к редчайшим исключениям. Внизу обратной стороны креста мастер обозначил своё православное имя Лазарь и прозвище Богша. Рука этого ювелира узнаётся в других не подписанных изделиях с перегородчатых эмалью. Лазарь Богша был одним из последних великих ювелиров, которые работали в технике византийской перегородчатой эмали. Потом эту технологию надолго утратили, а возродить смогли лишь в наши дни. Кровь Иисуса Христа и частицы мощей святых привезли ей в дар от византийского Патриарха. Преподобная Евфросиния велела хранить крест в построенном ею соборе в Полоцке вечно и приказала мастеру вырезать на нём самое сильное заклятие-оберег. Надпись на кресте гласит, что каждый, кто осмелится его присвоить, будет проклят Святой Животворящей Троицей. В ту пору не было заклятия мощнее. Согласно надписи на святотатца должен был обрушиться гнев Бога Отца, Бога Сына и Святого Духа.

Судьба этой исключительной христианской святыни также исключительна. Святыня считалась собственностью Церкви. Со временем, после прославления преподобной Евфросинии, крест стал общенациональным сокровищем всех славян.

В XIII веке он был перевезен захватившими Полоцк смоленскими князьями в Смоленск. После захвата Смоленска Московским князем Василием III реликвию доставили в Москву. В 1563 году крест возвратил в Полоцк Иван Грозный. После перемещался в разные места в зависимости от смены исторических событий. В 1841 году Крест, после пребывания в Москве и Петербурге был доставлен в Полоцк. Крестный ход от Софийского собора в отремонтированный собор Спасо-Евфросиньевского монастыря свидетельствовал, что святая реликвия вернулась на то место, которое определила Кресту игуменья Евфросиния. Здесь православной святыне надлежало находиться почти 90 лет.

В 1921 году крест был реквизирован. В 1928 году директор Белорусского государственного музея выезжал с экспедицией в Полоцк, с целью найти реликвию. Крест был найден в местном финотделе и перевезен в Минск. В те года намечалось перенести столицу Беларуси в Могилев. Туда и попал в 1929 году Крест преподобной Евфросинии Полоцкой - он находился в комнате-сейфе Могилевского обкома и горкома партии.

Началась Отечественная война. 1941 год, в спешке вывозилось оборудование заводов. Музейные ценности, вероятно, не спасали. Крест бесследно исчез. Все дальнейшие усилия его разыскать не дали результата.

Прошли годы. Во время празднования тысячелетия Полоцкой епархии и Православной церкви на Беларуси (1992) было решено всеправославную святыню восстановить. По благословению Иерусалимского Патриарха Диадора II и Патриаршего Экзарха всея Беларуси митрополита Филарета началась кропотливая и ответственная работа. Воссоздать святыню поручили брестскому ювелиру-эмалировщику, члену Союза художников Республики Беларусь Николаю Петровичу Кузьмичу. Была восстановлена утраченная, казалось, навсегда техника перегородчатой эмали. Светскому художнику Николаю Кузьмичу было необходимо, по его словам, преодолеть и обычные человеческие искушения, и пройти духовное очищение. На этом нелёгком пути с ним “были Господь Бог и Евфросиния Полоцкая.”

Поэтому это - символ победы добра над злом, символ единства, потому что победа добра над злом есть результат единства сил добра”.

Прошло пять лет с начала восстановительной работы над святыней. В 1997 году восстановленный древний Крест преподобной Евфросинии Полоцкой был освящен в Свято-Симеоновском соборе г. Бреста, а потом положен в храме Преображения Господнего в Полоцком Спасо-Ефросиньевском монастыре для коленопреклоненных молитв перед им за Церковь, за весь мир и за Отечество.

Крест преподобной Евфросинии Полоцкой. Описание.

Крест 6-конечный, высота 51,8 см., длина верхнего перекрестия 14 см., нижнего - 21 см. Основа из кипарисового дерева, сверху и снизу покрыт 21 золотой пластинкой с драгоценными камнями, орнаментом и 20 серебряными позолоченными пластинками; край передней стороны креста обрамлен ниткой жемчуга. Пластины передней стороны представляют собой иконописную композицию – великий, или расширенный деисус. На верхних концах креста поясные изображения Христа, Матери Божией, Иоанна Предтечи,. В центре нижнего перекрестия - четыре евангелиста, на концах - архангелы Михаил и Гавриил. В нижней части креста, после перекрестия - небесные покровители заказчицы и ее родителей: святая Евфросиния Александрийская, святой великомученик Георгий и святая София. В верхнем перекрестии прикреплен небольшой 4-конечный, а в нижнем - 6-конечный крестики. На обратной стороне креста образы отцов церкви святого Иоанна Златоуста, святого Василия Великого, святого Григория Назианзина (Богослова), апостолов Петра и Павла, святого Стефана, святого Димитрия, святого Пантелеймона. Над каждым образком частично греческими, частично славянскими буквами сделаны надписи.

В середине креста в пяти квадратных подписанных гнездах находились реликвии: кусочки креста Господня с каплями его крови, кусочек камня от гроба Божией Матери, частицы мощей святого Стефана и Святого Пантелеймона, кровь святого Димитрия. Эти святые реликвии были доставлены в Полоцк специальной экспедицией, которую направила в Византию преподобная Евфросиния.

Внизу мелкая надпись с именем автора: “Господи помози рабоу своемоу Лазарю, нареченномоу Богъши, съделавъшему крьстъ сии церкви святого Спаса и Офросиньи”. На боковых торцах креста по спирали в два ряда помещена большая завещательная надпись (перевод на русский): “В год 6669 кладет Ефросинья святой крест в своем монастыре, у церкви святого Спаса. Дерево святое бесценное, обрамление его из золота и серебра, и камни и жемчуг на 100 гривен, а до… 40 гривен, пусть не выносят его из монастыря никогда, и не продают, и не отдают. Если не послушается кто и вынесет из монастыря, пусть не поможет ему святой крест ни в жизни этой, ни в будущей, пусть проклят будет он Святой Животворящей Троицей и святыми отцами… и пусть постигнет его доля Иуды, который продал Христа. Кто осмелится учинить такое… властитель или князь или епископ или игуменья, или другой какой человек, да будет на нем это проклятие. Ефросинья же, раба Христова, которая справила этот крест, обретет вечную жизнь со всеми святыми…”

Создание задуманного стоило такой большой работы и усилий, требовало таких значительных материальных средств, что на боковых пластинах Креста преподобная заказчица благословила выгравировать надпись, чьим старанием, для какой церкви был сделан Крест и сколько это стоило. Знаменитые князья иногда жертвовали для храмов очень дорогие вещи, но равного Кресту Евфросинии Полоцкой не было.

§ 63.3(4Беи) Алексеев,Л.В. Крест - хранитель всея вселенныя / Л.В.Алексеев, Т.И.Макарова, Н.П.Кузьмич. - Мн.: "Вестник Белорусского Экзархата", 1996. С/б

§ 85.113(4Беи) Алексеев,Л.В. По Западной Двине и Днепру в Белоруссии / Л.В.Алексеев.- М.: Искусство, 1974. 1

§ 63.3(4Беи) Асветніцтва і гуманістычныя каштоўнасці Беларусі ў рэтраспектыве часу: да 900-годдзя з дня нараджэння Еўфрасінні Полацкай.- Мн.: Дэполіс, 2002. Ч/з 1

Крест, изготовленный полоцким мастером Лазарем Богшей по заказу преподобной Евфросинии Полоцкой, - ценность как духовная, так и материальная. В его деревянное (кипарисовое) основание были заложены мощи, полученные преподобной во время пилигримки в Иерусалим. Для украшения Креста, при создании миниатюрных ликов святых использованы золото и серебро, драгоценные камни. Для историков белорусской письменности очень важны надписи на обратной стороне и по бокам реликвии (напомню, что один из текстов угрожает проклятием, страшной небесной карой тому, кто осмелится вывезти Крест из Полоцка). И наконец, тонкая ювелирная работа, использование филигранной техники нанесения эмали. В итоге получилось чудо, уникальный памятник искусства, чтимый не только православными, но и всеми христианами.

Отбросим мифы

Подробно останавливаться на описании Креста, его драматической истории на протяжении столетий не буду, ибо они изложены в десятках книг и сотнях статей. Подчеркну лишь, что до Первой мировой войны почти все время он хранился в Полоцке, в Спасо–Евфросиньевском храме, построенном в XII веке. В 1920–е годы церковные ценности конфисковало государство. Через специально приезжавшего в Полоцк белорусского историка и писателя Вацлава Ластовского в 1928 году Крест передали в Белорусский государственный музей в Минске. Затем по решению сверху его отправили в Могилев - предполагаемую столицу республики, где поместили сначала в музейную экспозицию, а потом вместе с другими ценностями упрятали (поскольку набожные посетительницы поклонялись Кресту) в комнате–сейфе, о которой шла речь в предыдущей статье под рубрикой «Сокровища» («СБ», 28 марта).

По свидетельствам очевидцев, последний день нахождения реликвии в Могилеве - 13 июля 1941 года. 15 - 16 июля фашистские войска уже сомкнули кольцо вокруг города.

А дальше? Пошли в ход косвенные доказательства исчезновения и местонахождения - мифические и реальные. Рассмотрим самые главные, опираясь на материалы, собранные комиссией «Вяртанне» при Белорусском фонде культуры за последние 20 лет. И оставим в стороне все менее реальные и нереальные версии, фигурировавшие в различных источниках.

Западный след

Долгое время я слепо верил, что Крест Евфросинии Полоцкой при посредничестве таинственного немецкого офицера действительно попал в США, в руки Моргана (некоторыми авторами назывался еще Рокфеллер). Более того, эта вера передалась и части элиты заокеанской белорусской диаспоры. В 1990 году в Нью–Йорке в ежегоднике «Запiсы» Белорусского института науки и искусства в США я нашел материалы о том же Кресте со ссылкой на уже мою статью в газете «Лiтаратура i мастацтва». Там же публиковали весьма любопытные акты приемки–передачи Креста, составленные и подписанные Вацлавом Ластовским. А дальше рассказывалось о том, что два белорусских эмигранта посетили фонд, библиотеку и музей Пирпонта Моргана и попросили показать им национальную реликвию, но получили от ворот поворот. «Значит - там!» - твердо решил я.

Мою убежденность еще укрепило и такое совпадение. Перед самой поездкой в США в Минске и Полоцке состоялись торжества, посвященные 500–летию со дня рождения Франциска Скорины. После посещения Спасо–Евфросиньевского храма я оказался в автобусе рядом с сотрудником Эрмитажа доктором исторических наук Борисом Сапуновым. Грех было не использовать такой случай, который был как знамение свыше, и я задал нашему гостю вопрос: «Из чего, собственно, исходили сотрудники Эрмитажа, когда в ответе могилевскому музею утверждали, что Крест осел в коллекции Моргана?» Помедлив, Борис Викторович неохотно признался: это он готовил письмо могилевчанам. Основывался же на статье другого сотрудника Эрмитажа, Бебута Александровича Шелковникова, который, находясь в Нью–Йорке, настойчиво пытался прорваться в запасники моргановского музея, и какие–то молодые люди его предупредили, мол, не вертись тут, а то можешь не вернуться домой... Мол, в статье Шелковникова о древних эмалях, опубликованной в одном специальном американском журнале в 1970–х годах, кое–что об этом говорилось... Но возвратить святыню, сказал ленинградский гость, явно стараясь погасить мою заинтересованность, белорусам вряд ли удастся: ведь Крест был куплен на аукционе в Западной Европе (каком? когда?) более 25 лет назад, поэтому все права утеряны.

В Моргановском фонде

Печальный опыт Бебута Шелковникова заставил меня в том памятном 1990 году действовать несколько иначе. Узнав, что в Моргановском фонде в отделе славянских рукописей и редких книг работает ученица моего польского друга профессора Здислава Недели Евгения Зазовская, отыскал ее и попросил стать моим экскурсоводом. Среди показанных ею рукописей и книг оказались букварь ученика Симеона Полоцкого Кариона Истомина, роскошный альбом «Беловежская пуща», другие раритеты. Но меня тянуло в музей. Там оказались Библия Гуттенберга, немало крестов и реликвий (чешских, немецких) времен Евфросинии Полоцкой, приобретенных Пирпонтом Морганом (1837 - 1913) во время учебы в Европе. Значит, в принципе, наша реликвия могла заинтересовать наследников американского миллионера, особенно увлекавшегося стеклянными изделиями эпохи Средневековья. Но поиски ее в экспозиции оказались тщетными. А может, в запасниках? Не теряя надежды, спросил об этом у доктора Зазовской.

Под полом здания имеются огромные хранилища. Они поделены на 12 отсеков. У каждого - свой отдельный хранитель. Он знает только то, что находится в его отсеке. А общей картиной не владеет никто. Может, только председатель совета директоров или директор библиотеки... Должна обратить ваше внимание на то, что теперь все эти собрания принадлежат не Морганам: еще в 1924 году они приобрели статус общественного фонда. Совет директоров продолжает покупать экспонаты на аукционах, приобретает целые коллекции. Но все - гласно.

В тот день, 3 октября, и родилась идея: нашим дипломатам открыто пойти с письмом–обращением в Моргановский фонд (копию отправили по почте). 11 октября нас любезно принял директор библиотеки, который сам давал пояснения во время интереснейшей экскурсии. Потом состоялось неожиданное для него вручение послания. Оно сопровождалось такими вот пафосными словами:

Вы не представляете, как у нас почитают преподобную Евфросинию Полоцкую! В случае возвращения ее реликвии, пусть за выкуп, представителя фонда в аэропорту будут встречать на коленях тысячи верующих...

Сидя несколько в стороне, я имел возможность наблюдать за человеком, в чьих руках концентрировались огромные богатства. И заметил, что вдруг эти руки задрожали. Но директор тут же овладел собой и сухо обещал, что ответ мы получим через две–три недели.

Примерно через два месяца (и это показалось подозрительным), когда меня уже не было в Нью–Йорке, представительство Беларуси при ООН получило письмо из Фонда Пирпонта Моргана, где сообщалось, что в собраниях этого магната и мецената Креста нет, а за коллекции других Морганов совет директоров не ручается.

Однако окончательно в мифичности «западного» следа меня убедило не это реагирование, а статья Б.Шелковникова, послужившая главным аргументом в ответах Эрмитажа могилевчанам. Долго искал я ее в нью–йоркской Публичной библиотеке. Наконец с трудом нашел, ибо была она напечатана в журнале The Journal of Glass Studies не в 1970–е годы, как меня настойчиво убеждали, а в 1966–м. Никаких доказательств того, что Крест достался фашистским оккупантам, а через них американцам, там не оказалось.

И все же, насколько мне известно, на всякий случай белорусы сделали соответствующую заявку в Интерпол. Но в ней не хватало главного - аргументированных доказательств.

Постепенно «западный» след в общественном мнении стал уступать место более реальному и зримому «восточному». Появился он благодаря публикациям в «Веснiку Магiлёва» и «Советской Белоруссии» двоих могилевчан: председателя областного отделения Белорусского фонда культуры Виктора Юшкевича и сотрудника пресс–группы управления КГБ Республики Беларусь по Могилевской области Сергея Богдановича.

Опустим в названных статьях то, что уже говорилось на страницах «Советской Белоруссии» и других изданий, и акцентируем внимание на, казалось бы, второстепенных местах и положениях, которые, однако, могут способствовать успешному завершению поисков.

Восточный след

Оказывается, после статьи в «СБ» от 28 сентября 1990 года, прочитанной нами в Нью–Йорке как раз в день визита в Моргановский фонд, В.Юшкевич получил несколько откликов. Среди них и письмо жителя Могилева Ковалева, сообщившего, что он знал человека, который в 1941 году эвакуировал имущество из комнаты–сейфа обкома партии. «Картины, иконы, золото, серебро отвезли в Москву и сдали в банк. Когда их там принимали по описи (!), неожиданно появился Берия. Он внимательно рассматривал предметы и восхищенно цокал языком. Более двух тысяч предметов привезли».

Один из шоферов, вывозивших ценности в Москву, откликнулся на статью в «Веснiку Магiлёва» Сергея Богдановича. Это был Петр Харитонович Поддубский, к сожалению, недавно умерший. С.Богданович участвовал в Международной научной конференции под эгидой ЮНЕСКО «Реституция культурных ценностей. Проблемы возвращения и совместного использования: Юридические, научные и моральные аспекты» (Минск, июнь 1997 г.). Текст его обширного доклада «Предварительные итоги поиска Креста Евфросинии Полоцкой» публиковался в сборнике «Вяртанне-4» (1997), куда отсылаю читателей. Здесь же позволю себе ради убедительности привести только две цитаты из текста: «Война застала красноармейца Поддубского в Могилеве, где он служил шофером. В самый горячий момент боев за город его вызвал комендант Воеводин и приказал вывезти некий ценный груз. Какой - не сказал. 13 июля он подогнал к зданию обкома машину. Люди в гражданском начали загружать в кузов упаковки и мешки. Петру Харитоновичу, стоявшему невдалеке от машины, хорошо запомнилась фраза одного из них: «Какой крест красивый!»

И далее: «К машине Поддубского присоединились две полуторки с банковскими ценностями. А в кабину к нему сел Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко, первый секретарь ЦК КП(б)Б, после чего колонна двинулась в путь. Маршрут до Москвы был очень сложным: часто бомбили вражеские самолеты. Но груз через два дня доставили в российскую столицу в управление Красной Армии, здание которого размещалось на Ленинских горах. То, что именно в это время они выезжали из города, подтвердили потом в своих воспоминаниях Пономаренко и Воеводин».

Вот почему, как это установил историк–архивист Виталий Скалабан, Пантелеймон Пономаренко и в 1943, и в 1944 году (но не позже!) говорил о Кресте как о чем–то реально существующем, находящемся, так сказать, в обозримом пространстве - в Москве.

Что еще вывезли?

В статьях В.Юшкевича в газете «Веснiк Магiлёва» пристального внимания заслуживают еще некоторые моменты. Оказывается, автор несколько раз встречался с довоенным и послевоенным директором могилевского музея Иваном Мигулиным и выяснил: тот хорошо знал (имел довоенные описания?!), что конкретно находилось в комнате–сейфе, расположенной в здании обкома партии (а до этого - банка, областного музея). В противном случае Мигулин не смог бы 22 декабря 1944 года по памяти (?!) составить «Список разграбленных немецкими оккупантами культурно–исторических ценностей, хранившихся в Могилевском государственном историческом музее до Великой Отечественной войны 1941 - 1944 гг.» и «Акт о стоимости потерь».

Поскольку раньше внимание исследователей и журналистов преимущественно сосредоточивалось на списке тех же ценностей, составленном И.Мигулиным для минских властей гораздо позже, 17 сентября 1947 года, предлагаю впредь ориентироваться прежде всего на документ 1944 года как куда более полный (он включает 89 позиций вместо 24). Копия этого документа имеется в комиссии «Вяртанне» Белорусского фонда культуры.

В обоих списках «крест Евфросинии Полоцкой, деревянный, обложенный золотыми и серебряными пластинами, украшенный драгоценными камнями и перегородчатой эмалью», фигурирует под номером 3, а в оценочном акте - уже под номером 10 (названа цена 6 миллионов рублей. Для сравнения: столько же стоит согласно акту «Екатерина святая» Боровиковского). Под номерами 1 и 2 указаны соответственно «золотой и серебряный ключи города Могилева» и «серебряные печати города Могилева, данные ему с Магдебургским правом».

До номера 16 все в обоих списках более или менее совпадает (ох, и лукавил же товарищ Мигулин, когда в 1947 году утверждал, что опять пишет все по памяти). Но дальше идет весьма существенный разнобой. Это еще ничего, что в списке 1944 года Слуцкое Евангелие фигурирует отдельно под номером 21, а в списке 1947 года оно объединено с двадцатью другими Евангелиями в окладах «работы белорусских мастеров XVII - XVIII веков». Куда более важно, что в списке 1947 года почему–то уже нет икон Белыничской Богоматери XV века, украшенной драгоценными камнями, Спасской Богоматери в окладе 1670 года, множества других икон «в золотых и серебряных с позолотой окладах, украшенных брильянтами». Золотых и серебряных дарохранительниц, дискосов, потиров, кадильниц, «крестов золотых, украшенных брильянтами», «колец с драгоценными камнями», «оружия, отделанного серебром и позолотой, работы русских и зарубежных мастеров XVII - XVIII столетий», кольчуги из Аналинского кургана Быховского уезда, тронного кресла Екатерины II и саней Наполеона, четырех картин Ватто и пяти Боровиковского. Под номерами 76 - 89 идут большие коллекции «белорусской одежды», работ по дереву, фарфоровых изделий, минералов, «рукописных и старопечатных книг и грамот», палеонтологическое, минералогическое, энтомологическое и орнитологическое собрания, наконец, «коллекция икон письма ХIII - XVIII вв. работы белорусских мастеров», состоящая из 150 (!) единиц хранения. Одним словом, богатства несметные.

И ничто из этого, за исключением Слуцкого Евангелия, как говорится, не «засветилось» за все послевоенное время. Значит, находится, потаенно хранится в одном и том же месте! Где? Особенно меня тревожит это «восхищенное цоканье языком» Берии (такое вряд ли придумаешь).

После Москвы на втором месте - Эрмитаж. У меня создалось впечатление, что ссылки на умершего профессора Шелковникова делались, скорее всего, для того, чтобы отвести подозрения. Характерно, что как только белорусы активизируют поиски Креста (а надо бы одновременно всего могилевского собрания), опять всплывает «западный» след. То утверждается, что ценности могли уплыть за океан как плата за поставки по ленд–лизу. Но С.Богданович убедительно доказал, что как таковой оплаты не было. То в российской печати распространяется версия, будто бы Крест и все прочее попало в руки фашистов, команды Розенберга в Смоленске (мол, не довезли ценности до Москвы, спрятали по дороге). Но ведь со слов Поддубского известно, что колонна объехала Смоленск с правой стороны, в Москву прибыла, в противном случае П.Пономаренко не говорил бы о Кресте как о реально существующем предмете. Да и среди бумаг Розенберга (а немцы отличаются педантизмом) никаких следов нет. Книги (300 ящиков!), вывезенные в 1943 году из Могилевской библиотеки в Белосток, зафиксированы (это, очевидно, и породило слухи о немецком «следе»), а ценности из комнаты–сейфа - нет.

Различия между списками 1944 и 1947 годов наводят на мысль: хозяин вывезенных могилевских ценностей поменялся как раз между этими датами, о чем мог знать и Пономаренко, и те, кто допрашивал Мигулина и вынес ему весьма мягкий, неадекватный вердикт. Виталий Скалабан, позвонивший мне после публикации первой статьи под рубрикой «Сокровища», считает, что теми же обстоятельствами объясняется и странная задержка с открытием после войны могилевского и минского исторических музеев. Кто–то боялся разоблачений по свежим следам?

Таким образом, и сегодня остаются актуальными слова Сергея Богдановича, сказанные им на конференции 1997 года: «Необходимость поиска ценностей из могилевского собрания на территории России очевидна».

Полоцкий след

Что же касается отдельно взятого Креста Евфросинии Полоцкой, то в Могилеве вполне мог находиться не оригинал, а... копия. На эту мысль наводит описание реликвии, сделанное Вацлавом Ластовским и опубликованное в «Запiсах». Как опытный историк, собиратель музейных экспонатов он должен был знать, что Крест, его основа сделана из кипариса. В акте же приемки–передачи фигурирует дубовое дерево. Кроме того, ученый фиксирует факт замены некоторых драгоценных камней стекляшками. Не сигнализировал ли Ластовский тем самым сведущим потомкам, что в его руках оказался не оригинал, а подделка, что реликвия (с его молчаливого одобрения) осталась там, где ее изготовили? Ведь полоцкое духовенство, монахи ощущали угрозу экспроприации и могли изготовить копию, благо, как видно из эмигрантской печати, одна уже имелась в храме на территории Латвии... Конечно, не исключена замена драгоценных камней стекляшками и тогдашними полоцкими стражами порядка, но вся подделка была по силам только мастеру. Имелся ли таковой в первые годы советской власти в Полоцке? Ответить на этот вопрос способны только архивисты. Как и выяснить, кто, когда и кому отдавал Крест из храма.

Кстати, скептики утверждают: и теперь в Полоцке, в Спасо–Евфросиньевском храме хранится лишь копия Креста, а значит, «подделка»... Здесь я должен решительно возразить: не копия, а «крест, созданный наподобие» Креста Евфросинии Полоцкой. Помнится, к этой формулировке в свое время пришли мы после долгих споров на общественной комиссии и предложил такое определение Владыка Филарет. Ведь то, что создано в Бресте в результате многолетних трудов и поисков мастером с Божьей милости Николаем Кузьмичом, восстановившим древнюю технику нанесения эмалей, имеет самостоятельную художественную ценность. Духовную же, чудодейственную силу новой реликвии придают мощи, привезенные Владыкой из Иерусалима.

Сказанное отнюдь не означает, что мы имеем моральное право прекратить поиски оригинала национальной реликвии номер 1. Остается надежда на случай, как это, очевидно, произошло со Слуцким Евангелием, а также на добрую волю власть имущих лиц в сопредельной стране.

Хочется закончить оптимистически. В свое время болгарская белорусистка Венета Георгиева–Козарова спросила знаменитую пророчицу Вангу, где находится Крест Евфросинии Полоцкой. «А чего белорусы волнуются? - ответила та. - Крест скоро найдется».

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter