Вулич – второстепенный персонаж романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». В статье приведена информация о персонаже из произведения, цитатная характеристика.

Полное имя

Не упоминается. Скорее всего, не знал его достаточно близко, чтобы называть в своем журнале по имени.

Он был родом серб, как видно было из его имени. Наружность поручика Вулича отвечала вполне его характеру

Возраст

Неизвестно.

Отношение к Печорину

Нейтральное. Персонажи были мало знакомы.

Внешность Вулича

Наружность поручика Вулича отвечала вполне его характеру. Высокий рост и смуглый цвет лица, черные волосы, черные проницательные глаза, большой, но правильный нос, принадлежность его нации, печальная и холодная улыбка, вечно блуждавшая на губах его, – все это будто согласовалось для того, чтоб придать ему вид существа особенного, не способного делиться мыслями и страстями с теми, которых судьба дала ему в товарищи.

Говорили, однако, что жена полковника была неравнодушна к его выразительным глазам; но он не шутя сердился, когда об этом намекали.

Социальный статус

Наружность поручика Вулича отвечала вполне его характеру.

Дальнейшая судьба

Убит пьяным казаком.

– Вулич убит.
Я остолбенел.

Вулич шел один по темной улице: на него наскочил пьяный казак

Личность Вулича

Вулич крайне скрытный человек, выражающий только одну склонность — к игре.

никому не поверял своих душевных и семейных тайн;

вина почти вовсе не пил, за молодыми казачками, … он никогда не волочился.

придать ему вид существа особенного, не способного делиться мыслями и страстями с теми, которых судьба дала ему в товарищи.

Была только одна страсть, которой он не таил: страсть к игре. За зеленым столом он забывал все, и обыкновенно проигрывал; но постоянные неудачи только раздражали его упрямство.

Оригинальность Вулича

Вулич прослыл весьма оригинальным человеком. Он часто совершал поступки, которых никто не понимал.

все это будто согласовалось для того, чтоб придать ему вид существа особенного

Когда поручик Вулич подошел к столу, то все замолчали, ожидая от него какой-нибудь оригинальной выходки.

Скоро все разошлись по домам, различно толкуя о причудах Вулича

Храбрость Вулича

И в тоже время Вулич очень храбрый, временами безрассудный человек.

Он был храбр, говорил мало, но резко;

там была уж сильная перестрелка. Вулич не заботился ни о пулях, ни о шашках чеченских: он отыскивал своего счастливого понтера.

в ту минуту, как он коснулся стола, Вулич спустил курок… осечка! (он стрелял в себя на спор с )

В произведении Лермонтова «Герой нашего времени» поручик Вулич, встречается лишь в эпизоде «Фаталист». Но этого вполне хватило, чтобы показать натуру мужчины.

Если сравнивать двух героев, то можно легко найти много общего. Оба мужчины не признают дружбы и привыкли держаться сами по себе. И тому, и другому не знакомо слово страх. Вот только каждый из молодых людей по-своему относится к судьбе, и к жизни в целом.

Убежденный холостяк. Он считает, что в женитьбе нет ничего привлекательного уже потому, что сам брак вызывает у него чувство тоски. Вулич же наоборот женат. Он не привык рассказывать что-либо о своей личной жизни. Но то, что он не является дамским угодником, это однозначно. Мужчина не заводит романов и даже мимолетных отношений. Но все-таки, он имеет одну непреодолимую страсть. Этим пристрастием является игра в карты. Не сказать, что он очень удачлив за столом. Поручик, часто проигрывает, но от этого, азарт его лишь увеличивается.

Григорий Александрович менее азартен. Его, по сравнению с поручиком, одолевают другие пристрастия. Печорин очень любит женщин. Точнее любит добиваться их расположения. Тем самым он повышает свою заниженную самооценку.

Но сразу после того, как Печорин чувствует, что женщина влюблена в него, тут же отказывается от ее чувств и расстается навсегда. Это стало поводом для многих дуэлей, ведь завистников и обиженных на него было большое количество.

Вулич же, привык участвовать в спорах при помощи мушкета, только в боях с врагом. Ведь мужчина не привык на показ выставлять свои эмоции.

Оба мужчина смелые и беспринципные. В их действиях полно отваги и решимости. И все же оба были фаталистами. Печорин долго отрицал это обстоятельство. Однажды вечером он отчетливо разглядел в лице товарища знак смерти. По этому поводу, мужчины даже поспорили. Вулич зарядил оружие и выстрелил себе в висок. Пистолет дал осечку.

Никто из присутствующих не поверил, что мушкет заряжен. Тогда поручик выстрелил еще раз, но уже его целью стала висевшая на крючке фуражка. Он пытался доказать всем, что полон сил и будет долго жить, если только в бою его не встретит шальная пуля.

И все-таки Печорин утверждал, что Вулича ждет скорейшая неминуемая гибель. Он оказался прав. Той же ночью поручика убил пьяный казак. Он разрубил мужчину практически пополам шашкой.

Перед своей смертью Вулич успел произнести лишь одну фразу, в которой признавал правоту Печорина.

На этот раз молодой человек пожалел, что оказался прав. Он уважал характер и выдержку погибшего капитана.

На следующий день, Печорин тоже решил испытать судьбу. Он с помощью хитрости забрался в хату к пьяному казаку, оказывающему сопротивление, и задержал его. Печорин не пострадал. Видимо он стал искать после этого смерти, но так и не нашел ее.

Окончательно разочаровавшись в жизни, молодой человек отправился путешествовать в Персию, где по дороге его и убили. Печорину не было страшно умирать, ведь смысла в своей жизни, он так и не смог отыскать.

Роман Лермонтова «Герой нашего времени» по праву называют не только социально-психологическим, но и нравственно-философским романом, а потому философские вопросы органично входят в него. Основная идея романа - поиск места сильной личности в жизни, проблема свободы человеческого действия и роли судьбы, ее ограничивающей.

Вопрос о свободе человеческой воли и предопределении, судьбе так или иначе рассматривается во всех частях романа. Печорин ни на минуту не свободен от вопроса: «Зачем я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначенье высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные; но я не угадал этого назначенья, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных».

И все же развернутый ответ на вопрос о степени свободы человека в мире, о роли судьбы в его жизни и о существовании предопределения ставится в заключительной части романа - философской повести «Фаталист».

Фаталист - человек, верящий в предопределенность всех событий в жизни, в неотвратимость судьбы, рока, фатума. В духе своего времени, подвергающего пересмотру коренные вопросы человеческого существования, Печорин пытается решить вопрос, предопределено ли высшей волей назначение человека или человек сам определяет законы жизни и следует им.

Повесть начинается с философского спора о существовании предопределения, который завязывает сюжет «Фаталиста». Оппонентом Печорина в нем выступает поручик Вулич, представленный как человек, связанный с Востоком: он серб, выходец из земли, находившейся под властью турок, наделен восточной внешностью. Он не только фаталист, но и игрок, а это, с точки зрения спора о предопределении, очень важно. Азартные игры, которыми он страстно увлекается, ставят выигрыш полностью в зависимость от случая. Это позволяет связывать вопросы выигрыша или проигрыша с судьбой - фортуной. Показательно, что Печорин тоже увлекается карточной игрой.

Но игрок может воспринимать себя в романтическом духе - как человека, вступающего в поединок с Роком, бунтаря, возлагающего надежду на свою волю. А может, наоборот, подобно фаталисту Вуличу, верить, что все зависит от Судьбы, таинственной и скрытой от очей. При этом обе позиции в равной мере не исключают личной храбрости, активности и энергии.

Именно с этих позиций - романтической и фаталистической - Печорин и Вулич заключают пари. Вулич, верящий, что «судьба человека написана на небесах», смело решает испытать свою судьбу: он стреляет в себя из заряженного пистолета - но пистолет дает осечку. Когда же он опять взводит курок и стреляет в висящую над окном фуражку, пуля пробивает ее.

Интересно замечание Печорина в конце этого эпизода: «Вы счастливы в игре», - говорит он Вуличу. «В первый раз отроду», - отвечает тот. И действительно, оказывается, что это и был первый и последний случай его везения. Ведь той же ночью, возвращаясь домой, он был убит пьяным казаком. И опять мы должны вернуться к пари Печорина и Вулича. Ведь эта смерть была предсказана Печориным еще до выстрела Вулича: «Вы нынче умрете!» - говорит ему Печорин. И недаром Вулич «вспыхнул и смутился», когда уже после счастливого окончания пари Печорин, утверждающий, что он теперь верит в предопределение, говорит: «Только не понимаю теперь, отчего мне казалось, будто вы непременно должны нынче умереть». Все последующее служит как бы иллюстрацией тезиса: «От судьбы не уйдешь».

Казалось бы, спор закончен, пари и то, что за ним последовало, лишь подтвердило существование предопределения, судьбы. Более того, сам Печорин испытывает судьбу, решаясь разоружить пьяного казака, убийцу Вулича. «…У меня в голове промелькнула странная мысль: подобно Вуличу, я вздумал испытать судьбу», - говорит Печорин.

Таким образом, по мере развития действия «Фаталиста» Печорин получает троекратное подтверждение существования предопределения, судьбы. Но вывод его звучит так: «Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера; напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает».

Он ощущает в себе, в своем времени освобождение от слепой веры предков, принимает и отстаивает открывшуюся свободу воли человека, однако знает при этом, что его поколению нечего принести на смену «слепой вере» предыдущих эпох. И все же проблема существования предопределения, поставленная Лермонтовым в этой повести, носит, главным образом, философский характер. Она составляет часть философской концепции писателя об отношении Востока и Запада, которая отразилась во всем его творчестве. Вера в предопределение свойственна человеку восточной культуры, вера в собственные силы - человеку Запада.

Печорин, разумеется, ближе к человеку западной культуры. Он считает, что вера в предопределение - черта людей прошлого, современному человеку они кажутся смешными. Но в то же время герой думает о том, «какую силу воли придавала им» эта вера. Его оппонент поручик Вулич представлен как человек, связанный с Востоком: он серб, выходец из земли, находившейся под властью турок, наделен восточной внешностью.

Повесть как будто оставляет открытым вопрос о существовании предопределения. Но Печорин все-таки предпочитает действовать и собственными поступками поверять ход жизни. Фаталист повернулся своей противоположностью: если предопределение и существует, то это должно делать поведение человека только активнее. Быть просто игрушкой в руках судьбы унизительно. Лермонтов дает именно такое толкование проблемы, не отвечая однозначно на мучивший философов того времени вопрос.

Таким образом, философская повесть «Фаталист» играет в романе роль своеобразного эпилога. Благодаря особой композиции романа, он заканчивается не смертью героя, о которой было сообщено в середине произведения, а демонстрацией Печорина в момент выхода из трагического состояния бездействия и обреченности. Здесь впервые герой, разоружающий пьяного казака, убившего Вулича и опасного для других, совершает не какое-то надуманное действие, призванное лишь развеять его скуку, а общеполезный поступок, притом не связанный ни с какими «пустыми страстями»: тема любви в «Фаталисте» выключена вовсе.

На первое место вынесена главная проблема - возможностей человеческого действия, взятая в самом общем плане. Именно это и позволяет закончить на мажорной ноте, казалось бы, «грустную думу» о поколении 30-х годов XIX века, как назвал роман «Герой нашего времени» Белинский.

Тем не менее путь поисков уже указан, и в этом огромная заслуга Лермонтова не только перед русской литературой, но и перед русским обществом. И сегодня, решая вопрос о судьбе и ее роли в жизни человека, мы невольно вспоминаем Лермонтова и героя его романа. Конечно, вряд ли кто-то из нас, живущих в наше время, пойдет на такой смертельный эксперимент, но сама логика решения вопроса о судьбе, предложенная в «Фаталисте», я думаю, может оказаться близка многим. Ведь «кто знает наверное, убежден ли он в чем или нет?.. И как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка!..»

Роль образа Вулича в романе М.Ю.Лермонтова “Герой нашего времени”

Система образов романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», как и вся художественная структура романа, подчинена, прежде всего, раскрытию авторского замысла через образ главного героя. Однако второстепенные персонажи самоценны, имеют вполне самостоятельное значение как полнокровные художественные типы.
Тема судьбы, предопределения и свободы воли выступает главной в лермонтовском произведении и отражает одну из граней авторского замысла. Наиболее ярко этот вопрос стоит в повести «Фаталист». Не случайно она завершает роман и является своеобразным итогом нравственно – философских исканий героя, а с ним и автора.
Тему судьбы можно раскрыть в сопоставлении образов Вулича и Печорина. Главный персонаж «Фаталиста», как и главный герой всего романа, ощущает свою необычность, исключительность.
Страсть к игре в самом широком смысле – азартным играм, игре со смертью и игре с чувствами, упрямство, с котором поручик каждый раз начинает с надеждой выиграть, обличают в Вуличе нечто необычайно близкое, чем-то родственное Печорину, с его странной игрой с собственной жизнью. Печорин подвергает себя огромной опасности, похищая Бэлу, выслеживая контрабандистов, соглашаясь на дуэль с Грушницким, и обезвреживая пьяницу казака. В этом отношении Вулич – двойник Печорина.
Однако в «Фаталисте Печорин сражается уже не с людьми и обстоятельствами, а с самой идеей судьбы, пытаясь доказать Вуличу и себе, что «нет предопределения», что «часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка». И здесь «фаталист» Вулич рассматривает в противопоставлении «скептику» Печорину, является идейным антиподом.
Таким образом, герои сходятся в своем единодушном стремлении проникнуть за пределы обыденности, постичь значение Рока и силу его власти над человеком. Но мы видим, что их отношение к судьбе, фатуму противоположено.
Кроме того, Вуличу присущи характерные для молодого поколения тридцатых годов девятнадцатого века духовная пассивность, чувство растворенности в собственной судьбе, утрата воли к жизни, «сильного наслаждения, которое встречает душа во всякой борьбе с людьми или с судьбою». Отсюда странная болезненная игра героя со смертью. Всю сою жизнь Вулич стремился оказаться сильнее фатума. Но вскоре из-за своих бессмысленных игр он погибает. Его убивает казак.
В описании этой страшной и нелепой смерти выражается авторская ирония над определенным героем и слабостью человеческой природы вообще, но одновременно раскрывается и трагедия целого поколения людей, особая духовная «болезнь» эпохи.
Печорин тоже кажется фаталистом, недаром он тоже решает «испытать судьбу».
Однако если Вулич, как истинный фаталист, действительно полностью вверяется року и полагается на предначертание, безо всяких приготовлений спускает курок пистолета в эпизоде у майора, то Печорин в подобных обстоятельствах действует совсем иначе. Он бросает в окно казаку – убийце, заранее продумав план действий и предусмотрев множество деталей.
Сопоставляя этих героев автор пытается решить вопрос человеческой свободы. Так, Печорин заявляет: «И если точно есть предопределение…, почему мы должны давать отчет в наших поступках?» Тем самый герой, в отличие от Вулича, выражает позицию духовно независимой личности, которая в своих мыслях и действиях опирается прежде всего на собственный разум и волю, а не сомнительные «небесные» предначертания. Одновременно с этим, отчет человека во всех своих словах и поступках в первую очередь перед самим собой увеличивает не только меру его личной свободы, но и личной ответственности – за жизнь свою, за судьбу мира.
Об этом Печорин говорил еще после дуэли с Грушницким, причисляя себя к тем, кто имеет «смелость взять на себя всю тягость ответственности», не перекладывая ее на обстоятельства. Вспомним также разговор с Вернером перед дуэлью, в котором герой замечает: «во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его…»
Итак образ Вулича служит всестороннему раскрытию характера центрального персонажа романа и, следовательно, воплощением всего авторского замысла.
Наконец, введение Вулича в систему образов романа позволяет автору наиболее полно и достоверно изобразить социально – духовные противоречия тридцатых годов: его пассивность, слепую веру в избранность человека судьбой и, одновременно, действенную позицию части этого поколения в попытке противостоять предопределенности

Даже последняя гибельная дуэль Лермонтова кажется случайностью и ребячеством, неожиданно трагическим следствием обычной в юнкерской среде школярской шалости. Но все мы вослед за замечательной, героической бабушкой Елизаветой Алексеевной Арсеньевой любим трудного гениального ребенка российской словесности, с детских лет приросли к нему болеющей, неравнодушной душой. Ибо видим, как юный поэт одинок, несчастлив и беззащитен, что он весь был борьба. И знаем, что никто другой в России не мог написать удивительные, прочувствованные строки тоски и веры:

В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? Жалею ли о чем?

В судьбе каждого великого писателя есть некая тайна, вещие нелепости и совпадения, странные опасности, ловушки и предзнаменования. Лермонтов не случайно написал рассказ «Фаталист», интересовался разного рода предсказаниями, приметами (вспомним падение Грушницкого перед дуэлью) и физиогномическими гаданиями Лафатера. Этот «загадочный юноша» совершил, казалось бы, невозможное: своей личной волей продлил жизнь романтизма и одновременно создал произведения огромной реалистической силы и глубины, возродил русский роман («Герой нашего времени») и драму («Маскарад»), заставил уставших от романтических поэм читателей выучить наизусть «Демона» и «Мцыри». Прав был критик В. П. Боткин, с изумлением и восторгом писавший Белинскому: «Титанические силы были в душе этого человека!»

Мое сочинение все больше повествует о судьбе не столько героев романа, сколько о его авторе. Это закономерно. Все творчество Лермонтова автобиографично.

В главе «Фаталист» есть такой эпизод. Печорин в темноте наталкивается на что-то толстое и мягкое, но при этом неживое. На дороге лежит свинья, разрубленная шашкой пьяным казаком, которого преследовали два других казака. Среди ночи к Печорину прибегают с известием о том, что казак зарубил Вулича, а потом заперся в пустой хате и никому не удается выманить его оттуда. Среди собравшихся находится и мать убийцы.

Печорин готов испытать судьбу. Есаул отвлекает казака, и Печорин прыгает в окно дома. Раздается выстрел, промах, казак схвачен.

В этой сцене Печорин находит в себе силы бросить своего рода вызов судьбе. Правда, вызов этот делается с опорой на точный расчет: бросаясь в окно хаты, где заперся казак-убий-ца, Печорин четко понимает, что его шансы увеличиваются и быстротой его действий, и тем, что убийцу отвлекает есаул. Но расчет его основан и на предопределении: Печорину предсказали «смерть от злой жены», а тот, кому суждено быть повешенным, - не утонет.

Фатализм, о котором Печорин говорит с иронией, - «были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных спорах...», - в конечном итоге подтверждается поведением Вулича. Но Печорин не был бы самим собой, если бы не произвел собственный эксперимент, бросившись в дом к вооруженному казаку, навстречу выстрелу. Все это композиционно связано и значительно. Как значительны слова героя, где сложность его характера выражена отчетливо: «Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера - напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знада, что меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится - а смерти не минуешь!»

Надо сказать, что Лермонтова не зря сравнивали с Печориным. Он сомневался в справедливости тех социальных форм, по которым жило российское общество. Нападая на современников, он нападал и на себя самого, каким он был, пока шел со всеми по одной дороге.

Поручик Вулич имел «вид существа особенного, не способного делиться мыслями и страстями с теми, которых судьба дала ему в товарищи». Именно он практически, при помощи заряженного пистолета доказывает Печорину предопределенность судьбы. Это не аргумент в пользу фатализма Вулича, а просто часть его жизненной философии. У Печорина же органично сливаются две противоречащие друг другу установки. Первая из них - «человек предполагает, а Бог располагает», вторая - «под лежащий камень вода не течет». Идет борьба с предопределением с помощью него самого. Это равновесие, впрочем, очень шатко, недаром роман заканчивается не мимолетным, а все нарастающим ощущением большого вопроса, ответ на который здесь, в этой жизни, вряд ли найдется.

Неоднозначность характера Печорина, противоречивость этого образа выявлялась не только в исследовании самого его духовного мира, но и в соотнесении героя с остальными персонажами; загадочный, ни на кого не похожий Печорин становится более или менее типичным человеком своего времени, в его облике и поведении обнаруживаются общие закономерности. И все же загадка не исчезает, «странности» остаются.

Повествователь отметит глаза Печорина: «они не смеялись, когда он смеялся!» В них рассказчик попытается угадать «признак - или злого нрава, или глубокой посеянной грусти»; и поразится их блеску: «то был блеск, подобный блеску гладкой стали, ослепительный, но холодный»; и поежится от «проницательного тяжелого» взгляда...

Лермонтов показывает Печорина как человека неординарного, умного, сильного волей, храброго. Кроме того, его отличает постоянное стремление к действию, Печорин не может удержаться на одном месте, в окружении одних и тех же людей. Не от этого ли он не может быть счастлив ни с одной женщиной? Печорин сам себе создает приключения, активно вмешиваясь в судьбу и жизнь окружающих, меняя ход вещей таким образом, что это он приводит к взрыву, к столкновению. Он вносит в жизни людей свою отчужденность, свою тягу к разрушению.

Лермонтов не стремился выносить нравственный приговор Вуличу или Печорину. Он лишь с огромной силой показал все бездны человеческой души, лишенной веры, проникнутой скептицизмом и разочарованием.