Когда начала складываться письменная казахская литература. История казахской литературы

Из глу-би-ны вре-мен

Ка-зах-ская ли-те-ра-ту-ра – это про-из-ве-де-ния на ка-зах-ском язы-ке, со-здан-ные ка-зах-ски-ми ав-то-ра-ми на тер-ри-то-рии Ка-зах-ста-на при-мер-но с 15 в.

В со-вре-мен-ном ви-де ка-зах-ский язык сфор-ми-ро-вал-ся и об-рел соб-ст-вен-ную грам-ма-ти-ку в 19 — 20 вв., од-на-ко кор-ни уст-но-го на-род-но-го твор-чест-ва ухо-дят в глу-бо-кое про-ш-лое. Пред-те-ча-ми ка-зах-ской ли-те-ра-ту-ры мож-но счи-тать ав-то-ров сред-не-ве-ко-вых со-чи-не-ний на пер-сид-ском и ча-га-тай-ском язы-ках.

Как сви-де-тель-ст-ву-ют ки-тай-ские ле-то-пи-си 6-8 вв., у тюр-ко-языч-ных пле-мен Ка-зах-ста-на к то-му вре-ме-ни уже су-щест-во-ва-ла уст-ная по-э-ти-чес-кая тра-ди-ция, вос-хо-дя-щая к бо-лее ран-не-му пе-ри-о-ду. Со-хра-ни-лись ле-ген-ды и пре-да-ния о свя-щен-ной зем-ле Оту-кен. От-ра-жа-ли меч-ты о мир-ной жиз-ни ле-ген-ды о ска-зоч-ной, не-до-ступ-ной для вра-гов гор-ной до-ли-не Ер-ге-не-Конг. Эле-мен-ты эпи-чес-кой по-э-зии (эпи-те-ты, ме-та-фо-ры) об-на-ру-жи-ва-ют-ся в ор-хон-ских па-мят-ни-ках – текс-тах над-гроб-ных стел Кюль-те-ги-на и Биль-ге-ка-га-на, по-вест-ву-ю-щих о со-бы-ти-ях 5-7 вв. Над-пись Кюль-те-ги-на со-хра-ня-ет мо-тив ро-до-вой об-ря-до-вой по-э-зии, пе-ре-шед-ший поз-же в эпос, – опла-ки-ва-ние умер-ше-го.

Эпо-сы

На тер-ри-то-рии Ка-зах-ста-на сло-жи-лись из-вест-ные древ-ней-шие эпо-сы на тюрк-ских язы-ках – «Кор-кыт Ата» и «Огуз-на-ме». Рас-прост-ра-няв-ший-ся уст-но эпос «Кор-кыт Ата», воз-ник-ший в кып-чак-ско-огуз-ской сре-де бас-сей-на Сыр-дарьи в 8-10 вв., был за-пи-сан в 14-16 вв. ту-рец-ки-ми пи-са-те-ля-ми в ви-де Кни-ги де-да Кор-ку-та. Кор-кут – ре-аль-ное ли-цо, бек огу-зо-кып-чак-ско-го пле-ме-ни Ки-ят, счи-та-ет-ся ос-но-во-по-лож-ни-ком эпи-чес-ко-го жан-ра, ис-кус-ст-ва вра-че-ва-ния и му-зы-каль-ных про-из-ве-де-ний для ко-бы-за. Эпос со-сто-ит из 12 по-эм и рас-ска-зов о по-хож-де-ни-ях огуз-ских бо-га-ты-рей и ге-ро-ев. Упо-ми-на-ют-ся пле-ме-на усу-ней и кан-глы.

Огыз-ка-ган (Огуз-хан), об-ла-дав-ший сверхъ-ес-тест-вен-ной си-лой, – ге-рой эпо-са «Огуз-на-ме», за-пи-сан-но-го в 13 в. Ра-шид ад Ди-ном и поз-же, в 18 в., Абул-га-зы. По-эма по-свя-ще-на дет-ст-ву Огыз-ка-га-на, его по-дви-гам, по-бе-дам над ве-ли-ка-ном, же-нить-бе и рож-де-нию сы-но-вей, ко-то-рых зо-вут Солн-це, Лу-на, Звез-да, Не-бо, Го-ра, Мо-ре. Став пра-ви-те-лем уй-гур, Огыз-ка-ган ве-дет вой-ны с Ал-ты-ном (Ки-та-ем) и Уру-мом (Ви-зан-ти-ей), в со-чи-не-нии об-суж-да-ет-ся во-прос о про-ис-хож-де-нии сла-вян, кар-лы-ков, кан-га-ров, кып-ча-ков.

Акы-ны

На всем про-тя-же-нии су-щест-во-ва-ния ка-зах-ской по-э-ти-чес-кой тра-ди-ции вплоть до 20 в. ее обя-за-тель-ной фи-гу-рой был на-род-ный по-эт-им-про-ви-за-тор акын, бла-го-да-ря че-му до нас до-шли эпи-чес-кие про-из-ве-де-ния, сказ-ки, пес-ни, по-эмы. Ка-зах-ский фольк-лор вклю-ча-ет бо-лее 40 жан-ро-вых раз-но-вид-нос-тей, не-ко-то-рая часть ха-рак-тер-на толь-ко для не-го – пес-ни-про-ше-ния, пес-ни-пись-ма и т.д. Пес-ни де-лят-ся на пас-ту-шес-кие, об-ря-до-вые, ис-то-ри-чес-кие и бы-то-вые. По-эмы так-же мож-но раз-де-лить на ге-ро-и-чес-кие, по-вест-ву-ю-щие о по-дви-гах ге-ро-ев, – Коб-лан-ды, Ер-Тар-гын, Ал-па-мыс, Кам-бар-ба-тыр и др. и ли-ри-чес-кие, вос-пе-ва-ю-щие са-мо-от-вер-жен-ную лю-бовь ге-ро-ев, – Ко-зы-Кор-пеш и Ба-ян-Слу, Кыз-Жи-бек и др.

Пер-вые по-эты

В 11–12 вв. при дво-ре Ка-ра-ха-ни-дов по-яв-ля-ют-ся пер-вые круп-ные про-из-ве-де-ния – по-эма Ку-тат-гу би-лик («Бла-го-дат-ное зна-ние») (1069) Юсу-фа Хас-хад-жи-ба из Ба-ла-са-гу-на (р. 1015), со-сто-я-щая из 13 тыс. дву-сти-ший. По-эма по-стро-е-на в ви-де диа-ло-гов, из-ре-че-ний, на-зи-да-ний. В ее ос-но-ву лег-ли эпи-зо-ды и пре-да-ния рай-о-нов Же-ты-су, бас-сей-на озе-ра Ис-сык-Куль и Каш-га-рии, ее дей-ст-ву-ю-щие пер-со-на-жи – ре-аль-ные ис-то-ри-чес-кие ли-ца. Ос-нов-ная идея по-эмы: зна-ние – един-ст-вен-ный ис-точ-ник бла-го-по-лу-чия как пра-ви-те-лей, так и на-ро-да.

У ко-че-вых тюр-ко-языч-ных пле-мен Ка-зах-ста-на вплоть до 19–20 вв. со-хра-ня-лись свое-об-раз-ная мо-но-те-ис-ти-чес-кая ре-ли-гия тен-гри-ан-ст-во (вер-хов-ный бог Тен-Гри – не-бо, си-ла, управ-ля-ю-щая ми-ром), культ гор – по-кро-ви-те-лей ро-да, а так-же ша-ма-низм. В 6–9 вв. в ка-зах-ские сте-пи при-шли буд-дизм, за-чат-ки ма-ни-хей-ст-ва. Ве-ро-ва-ния на-се-ле-ния сред-не-ве-ко-во-го Ка-зах-ста-на от-ли-ча-лись мно-го-об-ра-зи-ем и син-кре-тиз-мом. Од-на-ко на-чи-ная с 9 в. кар-ти-на по-сте-пен-но ме-ня-ет-ся. Ко-чев-ни-ки-ско-то-во-ды про-дол-жа-ют ис-по-ве-до-вать культ Тен-Гри, а в осед-лых зем-ле-дель-чес-ких рай-о-нах по-лу-ча-ет рас-прост-ра-не-ние ис-лам, на-чи-на-ет раз-ви-вать-ся ре-ли-ги-оз-ная ли-те-ра-ту-ра.

В пе-ри-од рас-прост-ра-не-ния ис-ла-ма ли-те-ра-тур-ный язык ос-та-вал-ся пест-рым, не-од-но-род-ным, пись-мен-ная ли-те-ра-ту-ра раз-ви-ва-лась в ос-нов-ном в го-ро-дах. Зна-чи-тель-ное мес-то в куль-тур-ной жиз-ни го-род-ско-го на-се-ле-ния иг-ра-ли про-из-ве-де-ния дер-виш-ских по-этов и пи-са-те-лей. Од-ним из на-ибо-лее из-вест-ных был сын степ-но-го му-зы-кан-та, про-по-вед-ник ис-ла-ма Ход-жа Ах-мет Яс-са-ви (ум. в 1167), ав-тор сбор-ни-ка сти-хов ре-ли-ги-оз-но-мис-ти-чес-ко-го со-дер-жа-ния Ди-ва-ни Хик-мет («Кни-га о пре-муд-рос-ти»). В сво-ем со-чи-не-нии Яс-са-ви про-по-ве-до-вал ас-ке-тизм и сми-ре-ние, по-ла-гая, что путь к ис-ти-не и есть путь к бо-гу. Кни-га со-дер-жит не-ма-ло куль-тур-но-ис-то-ри-чес-ких, эт-но-гра-фи-чес-ких све-де-ний о пле-ме-нах то-го вре-ме-ни. Уче-ник Яс-са-ви Су-лей-мен Ба-кыр-га-ни – ав-тор сбор-ни-ка За-му на-зир ки-та-бы («Кни-га о кон-це све-та»). Она по-вест-ву-ет о том, что во вре-мя кон-ца све-та все су-щее по-гиб-нет, но Бог опять со-здаст мир и все воз-ро-дит-ся вновь. Кни-ги Яс-са-ви и Ба-кыр-га-ни на про-тя-же-нии по-сле-ду-ю-щих сто-ле-тий бы-ли обя-за-тель-ным учеб-ным по-со-би-ем в мед-ре-се Сред-ней Азии и Ка-зах-ста-на. Хи-бат ул-Ха-кайк («По-да-рок ис-ти-ны») – един-ст-вен-ная кни-га Азиб Ах-ме-та Мах-муд-улы Юг-не-ки (ко-нец 12 в.) при-зы-ва-ла к до-стой-ной жиз-ни, упор-но-му тру-ду, стрем-ле-нию к зна-ни-ям и че-ло-веч-нос-ти.

На-ибо-лее ран-ние про-из-ве-де-ния уст-но-го на-род-но-го твор-чест-ва, чье ав-тор-ст-во мож-но счи-тать ус-та-нов-лен-ным, от-но-сят-ся к 15 в. В 16 в. бы-ли хо-ро-шо из-вест-ны со-чи-не-ния ле-ген-дар-но-го Асан-Кай-гы, акы-нов До-спам-бе-та, Шал-ки-и-за, в 17 в. – акы-на Бу-ха-ра-жы-рау Кал-ка-ма-но-ва, ав-то-ра ост-рых по-ли-ти-чес-ких сти-хот-во-ре-ний. В Ка-зах-ста-не сло-жи-лась тра-ди-ция про-ве-де-ния пе-сен-но-по-э-ти-чес-ких со-стя-за-ний меж-ду акы-на-ми – ай-ты-сов. Ста-ли вы-де-лять-ся жан-ры пе-сен: тол-гау – фи-ло-соф-ское раз-мыш-ле-ние, ар-нау – по-свя-ще-ние и т.д. В 18–19 вв. в твор-чест-ве акы-нов Ма-хам-бе-та Уте-ми-со-ва, Шер-ни-я-за Жа-рыл-га-со-ва, Су-юн-бая Аро-но-ва по-яв-ля-ют-ся но-вые те-мы – при-зы-вы к борь-бе про-тив ба-ев и би-ев. В то же вре-мя акы-ны Ду-лат Ба-ба-та-ев, Шор-тан-бай Ка-на-ев, Му-рат Мон-ке-ев пред-став-ля-ли со-бой кон-сер-ва-тив-ное на-прав-ле-ние, иде-а-ли-зи-руя пат-ри-ар-халь-ное про-ш-лое и вос-хва-ляя ре-ли-гию. Акы-ны 2-й по-ло-ви-ны 19 в. Бир-жан Ко-жа-гу-лов, Асет Най-ман-ба-ев, по-этес-са Са-ра Тас-тан-бе-ко-ва, Джам-бул и др. ис-поль-зо-ва-ли ай-ты-сы как фор-му вы-ра-же-ния об-щест-вен-но-го мне-ния, от-ста-и-вая со-ци-аль-ную спра-вед-ли-вость.

Ли-те-ра-ту-ра 19 — на-ча-ла 20 ве-ков

Ка-зах-ская пись-мен-ная ли-те-ра-ту-ра в ее со-вре-мен-ном ви-де на-чи-на-ет скла-ды-вать-ся толь-ко во 2-й по-ло-ви-не 19 в. под вли-я-ни-ем кон-так-тов и диа-ло-га с рус-ской куль-ту-рой. У ис-то-ков это-го про-цес-са сто-ят ка-зах-ские про-све-ти-те-ли Чо-кан Ва-ли-ха-нов, Иб-рай Ал-тын-са-рин и Абай Ку-нан-ба-ев.

Чо-кан Ва-ли-ха-нов (1835–1865) – пер-вый ка-зах-ский уче-ный, про-све-ти-тель, ис-то-рик, эт-но-граф, пу-те-шест-вен-ник и дип-ло-мат. Прав-нук ха-на Аб-лая, он ро-дил-ся в про-рус-ски ори-ен-ти-ро-ван-ной семье, в ка-зах-ской шко-ле учил араб-ский язык и зна-ко-мил-ся с вос-точ-ной по-э-зи-ей и ли-те-ра-ту-рой. За-кон-чил Ом-ский ка-дет-ский кор-пус, ко-то-рый был для ази-ат-ской час-ти Рос-сий-ской им-пе-рии сво-е-го ро-да Цар-ско-сель-ским ли-це-ем. По окон-ча-нии был про-из-ве-ден в кор-не-ты, но-сил рус-ский во-ен-ный мун-дир, бу-ду-чи рос-сий-ским офи-це-ром и чи-нов-ни-ком, ис-пол-нял по-ру-че-ния цар-ской ад-ми-нист-ра-ции.

В его обя-зан-нос-ти вхо-ди-ли функ-ции ис-то-рио-гра-фа и учас-тие в экс-пе-ди-ци-ях на Ис-сык-Куль, в Кульд-жу, Каш-гар, во вре-мя ко-то-рых Ва-ли-ха-нов вел свои пу-те-вые днев-ни-ки, на ос-но-ве ко-то-рых бы-ли на-пи-са-ны очер-ки о кир-ги-зах (так в 19 в. на-зы-ва-ли ка-за-хов) – об их ис-то-рии, об-щест-вен-ном ро-до-вом устрой-ст-ве, нра-вах и обы-ча-ях, ми-фах и ле-ген-дах («За-пис-ки о кир-ги-зах»).

Ему уда-лось пер-вым за-пи-сать и пе-ре-вес-ти на рус-ский язык часть ге-ро-и-чес-ко-го эпо-са Ма-нас» – «Смерть Ку-ко-тай-ха-на и его по-мин-ки», на-род-ную эпи-чес-кую по-эму «Ко-зы-Кор-пеш и Ба-ян-су-лу». В сво-их ра-бо-тах Ва-ли-ха-нов мно-го вни-ма-ния уде-лял осо-бен-нос-тям им-про-ви-за-тор-ско-го ис-кус-ст-ва акы-нов, рит-ми-ке ка-зах-ско-го сти-ха. Ряд его ис-сле-до-ва-ний по-свя-щен изу-че-нию зо-ро-аст-рий-ских кор-ней ка-зах-ско-го мен-та-ли-те-та и син-кре-тиз-ма ша-ман-ст-ва с ис-ла-мом у степ-ных на-ро-дов – «Сле-ды ша-ман-ст-ва у кир-ги-зов (ка-за-хов)», «О му-суль-ман-ст-ве в сте-пи». Вес-ной 1861 бы-ли опуб-ли-ко-ва-ны его «Очер-ки Джун-га-рии», а так-же ос-нов-ные ра-бо-ты, по-свя-щен-ные ис-то-рии и куль-ту-ре Сред-ней Азии и Вос-то-ка («Кир-гиз-ское ро-до-сло-вие», «О ко-чев-ках кир-гиз», «Пре-да-ния и ле-ген-ды боль-шой Кир-гиз-Кай-сац-кой ор-ды» и др.).

Жи-вя в Пе-тер-бур-ге в 1860-1861 и про-дол-жая ра-бо-тать над очер-ка-ми по ис-то-рии и эт-но-гра-фии кир-ги-зов, он близ-ко зна-ко-мит-ся с иде-я-ми рус-ских ре-во-лю-ци-он-ных де-мо-кра-тов, об-ща-ет-ся и дру-жит с мно-ги-ми пред-ста-ви-те-ля-ми пе-ре-до-вой де-мо-кра-ти-чес-кой ин-тел-ли-ген-ции – Ф.М. До-сто-ев-ским, С.В. Ду-ро-вым, И.Н. Бе-ре-зи-ным, А.Н. Бе-ке-то-вым. По ре-ко-мен-да-ции П.П. Се-ме-но-ва-Тян-Шан-ско-го он был при-нят в дей-ст-ви-тель-ные чле-ны Им-пе-ра-тор-ско-го Рус-ско-го гео-гра-фи-чес-ко-го об-щест-ва.

Ос-та-ва-ясь иде-а-лис-том в по-ни-ма-нии об-щест-вен-ной жиз-ни, Ва-ли-ха-нов осуж-дал про-из-вол ка-зах-ских фе-о-да-лов и ко-ло-ни-за-тор-скую по-ли-ти-ку ца-риз-ма, вы-ска-зы-вал-ся за при-об-ще-ние ка-за-хов к рус-ской куль-ту-ре.

Иб-рай Ал-тын-са-рин (1841–1889) так-же за-кон-чил рус-ско-ка-зах-скую шко-лу, ра-бо-тал пе-ре-вод-чи-ком в Орен-бур-ге, учи-те-лем и ин-спек-то-ром школ. При этом он до-би-вал-ся, что-бы рус-ских школ для ка-зах-ской мо-ло-де-жи от-кры-ва-лось как мож-но боль-ше. В 1879 вы-хо-дят его «На-чаль-ное ру-ко-вод-ст-во к обу-че-нию кир-ги-зов рус-ско-му язы-ку» и «Кир-гиз-ская хрес-то-ма-тия», в ко-то-рую во-шли мно-гие его рас-ска-зы и сти-хот-во-ре-ния, а так-же про-из-ве-де-ния рус-ских ав-то-ров, пе-ре-ве-ден-ные на ка-зах-ский язык. Его ли-те-ра-тур-ная де-я-тель-ность но-си-ла про-све-ти-тель-ский ха-рак-тер и яв-ля-лась частью об-щест-вен-но-пе-да-го-ги-чес-кой прак-ти-ки. В про-из-ве-де-ни-ях «Не-ве-жест-во», «Ко-вар-но-му арис-то-кра-ту» он осуж-дал фа-на-тизм и суе-ве-рия, вскры-вал ре-ак-ци-он-ную сущ-ность мулл, в «Кип-чак Сейт-кул» и «Де-ре-вян-ном до-ме и юр-те» убеж-дал ско-то-во-дов за-ни-мать-ся зем-ле-де-ли-ем, в «Сы-не бая и сы-не бед-но-ты» про-ти-во-пос-тав-лял тру-до-лю-бие бед-ня-ков ску-пос-ти и жад-нос-ти бо-га-чей. В сти-хот-во-ре-ни-ях «Вес-на» и «Осень» впер-вые в ка-зах-ской по-э-зии Ал-тын-са-рин ре-а-лис-ти-чес-ки опи-сы-вал ка-зах-ский пей-заж и кар-ти-ны ко-че-во-го бы-та. Пи-сал он и о бес-прав-ном по-ло-же-нии жен-щин в тра-ди-ци-он-ном ка-зах-ском об-щест-ве. Как фольк-ло-рист за-пи-сал и опуб-ли-ко-вал сказ-ки «Ка-ра ба-тыр», «Ал-тын-Ай-дар», ле-ген-ду «Жи-рен-ше-ост-ро-слов», от-ры-вок из эпо-са «Коб-лан-ды» и мно-гое дру-гое.

Жизнь и твор-чест-во Абая

По-бор-ник друж-бы с рус-ским на-ро-дом, ос-но-во-по-лож-ник ре-а-лис-ти-чес-кой ли-те-ра-ту-ры, по-эт и мыс-ли-тель Абай Ку-нан-ба-ев (1845–1904) был про-дол-жа-те-лем де-ла Ва-ли-ха-но-ва. Его твор-чест-во опре-де-ли-ло куль-тур-но-про-све-ти-тель-ское дви-же-ние кон-ца 19 — на-ча-ла 20 вв., ока-за-ло ог-ром-ное воз-дей-ст-вие на по-сле-ду-ю-щее раз-ви-тие ка-зах-ско-го ли-те-ра-тур-но-го язы-ка.

Ку-нан-ба-ев по-лу-чил клас-си-чес-кое вос-точ-ное об-ра-зо-ва-ние. В мед-ре-се има-ма Ах-мет-Ри-зы он изу-чал араб-ский, пер-сид-ский, дру-гие вос-точ-ные язы-ки, зна-ко-мил-ся с клас-си-чес-кой пер-сид-ской ли-те-ра-ту-рой – Фир-до-уси, Ни-за-ми, Са-а-ди, Ха-фи-зом и др. Од-нов-ре-мен-но, на-ру-шая за-прет мед-ре-се, по-се-щал рус-скую при-ход-скую шко-лу. В 28 лет ото-шел от вы-пол-не-ния ад-ми-нист-ра-тив-ных функ-ций гла-вы ро-да, це-ли-ком от-дав-шись са-мо-об-ра-зо-ва-нию. Абай пи-шет сти-хи, уси-лен-но изу-ча-ет рус-скую куль-ту-ру, за-ни-ма-ет-ся в пуб-лич-ной биб-лио-те-ке. Зна-ком-ст-во с рус-ски-ми по-ли-ти-чес-ки-ми ссыль-ны-ми ока-за-ло силь-ное вли-я-ние на фор-ми-ро-ва-ние про-грес-сив-но-го ми-ро-воз-зре-ния по-эта. Он пе-ре-во-дит на ка-зах-ский про-из-ве-де-ния А.С. Пуш-ки-на, М.Ю. Лер-мон-то-ва, И.А. Кры-ло-ва, за-ру-беж-ных клас-си-ков, пи-шет ка-зах-ские пес-ни на сло-ва от-рыв-ков из Ев-ге-ния Оне-ги-на. На-ибо-лее из-вест-на его эле-гия, по-ло-жен-ная на му-зы-ку, «Ка-ран-гы тун-де тау кал-гып» – сти-хотвор-ный пе-ре-вод «Ноч-ной пес-ни стран-ни-ка» Ге-те.

Ли-те-ра-тур-ное на-сле-дие Абая со-став-ля-ют сти-хи, по-эмы, сти-хотвор-ные пе-ре-во-ды и пе-ре-ло-же-ния, про-за-и-чес-кие «на-зи-да-ния». Его по-э-зия от-ли-ча-ет-ся клас-си-чес-кой прос-то-той и изя-щест-вом ху-до-жест-вен-ных при-емов. Он вво-дит но-вые сти-хотвор-ные фор-мы – шес-тис-тишья и вось-мис-тишья: «Из вре-ме-ни вы-па-да-ет миг» (1896), «Раз-ве не дол-жен, мерт-вый, я гли-ной стать»(1898), «На во-де, как чел-нок, лу-на» (1888), «Ког-да ста-нет длин-ною тень» (1890) и др. Для его по-э-зии ха-рак-тер-ны глу-бо-кий фи-ло-соф-ский смысл и граж-дан-ское зву-ча-ние. В сти-хот-во-ре-ни-ях «О, ка-за-хи мои», «Вось-мис-ти-шия», «Вот и ста-рость. Скорб-ны ду-мы, чу-ток сон…», «Из-му-чен, об-ма-нут я все-ми во-круг…» зву-чит кри-ти-ка фе-о-даль-ных усто-ев. В сбор-ни-ке ху-до-жест-вен-но-фи-ло-соф-ской про-зы «Гак-лии» («На-зи-да-ния»), за-тро-ну-ты ис-то-ри-чес-кие, пе-да-го-ги-чес-кие и пра-во-вые те-мы, ав-тор при-зы-ва-ет на-род встать на путь куль-тур-но-го про-грес-сив-но-го раз-ви-тия, упор-но-го и чест-но-го тру-да. Ши-ро-ко из-вест-ны сти-хи, по-свя-щен-ные вре-ме-нам го-да.

На-ча-ло 20 в. ста-ло пе-ри-о-дом рас-цве-та ка-зах-ской ли-те-ра-ту-ры, впи-тав-шей в се-бя чер-ты ка-зах-ской, вос-точ-ной и ев-ро-пей-ской ли-те-ра-тур. В это вре-мя за-кла-ды-ва-ют-ся ос-но-вы со-вре-мен-ной ка-зах-ской ли-те-ра-ту-ры, окон-ча-тель-но фор-ми-ру-ет-ся ли-те-ра-тур-ный язык.

Клас-си-ки ка-зах-ской ли-те-ра-ту-ры

Ах-мет Бай-тур-сын (1873–1913) за-ни-мал-ся пе-да-го-ги-чес-кой и ли-те-ра-тур-ной де-я-тель-ностью – пе-ре-во-дил бас-ни Кры-ло-ва, из-дал по-пу-ляр-ный сре-ди ка-за-хов по-э-ти-чес-кий сбор-ни-ки «Кы-рык мы-сал» и «Ма-са» (1911). Бай-тур-сы-на мож-но на-звать пер-вым ка-зах-ским язы-ко-ве-дом – он пи-сал статьи, в ко-то-рых вы-сту-пал за чис-то-ту ка-зах-ско-го язы-ка, осво-бож-де-ние его от рус-ских и та-тар-ских слов.

На-рож-да-ю-ща-я-ся ка-зах-ская ли-те-ра-ту-ра осва-ива-ла круп-ные ли-те-ра-тур-ные фор-мы – ро-ма-ны, по-вес-ти. По-эт и про-за-ик Мыр-жа-кып Ду-ла-ту-лы (1885–1925) – ав-тор не-сколь-ких по-э-ти-чес-ких сбор-ни-ков и пер-во-го ка-зах-ско-го ро-ма-на «Не-счаст-ная Жа-мал» (1910), вы-дер-жав-ше-го не-сколь-ко из-да-ний и вы-звав-ше-го боль-шой ин-те-рес у рус-ской кри-ти-ки и ка-зах-ской об-щест-вен-нос-ти. Он так-же за-ни-мал-ся пе-ре-во-да-ми на ка-зах-ский Пуш-ки-на, Лер-мон-то-ва, Кры-ло-ва-Шил-ле-ра, был но-ва-то-ром и ре-фор-ма-то-ром ка-зах-ско-го ли-те-ра-тур-но-го язы-ка. Спан-ди-яр Ко-бе-ев (1878–1956) из-вес-тен как пе-ре-вод-чик ба-сен Кры-ло-ва и ав-тор од-но-го из на-ибо-лее зна-чи-тель-ных ка-зах-ских ро-ма-нов Ка-лым (1913).

Пи-са-тель и жур-на-лист Му-ха-мед-жан Се-ра-лы-улы (1872–1929), из-вест-ный сво-и-ми про-из-ве-де-ни-я-ми Топ жар-ган (1900), Гуль-га-ши-ма (1903), пе-ре-во-дом по-эмы Рус-тем-Зо-раб из «Шах-на-ме» Фир-до-уси, был глав-ным ре-дак-то-ром жур-на-ла «Ай-кап» (1911–1915), во-круг ко-то-ро-го груп-пи-ро-ва-лись про-грес-сив-ные твор-чес-кие си-лы. Со-труд-ни-чав-ший с жур-на-лом Сул-тан-мах-муд То-рай-гы-ров (1893–1920) пи-сал сти-хи и рас-ска-зы на те-мы не-ра-вен-ст-ва, он ав-тор ро-ма-на «Ка-мар Су-лу». В жур-на-ле так-же пе-ча-та-лись Сул-тан-Мах-мут То-рай-гы-ров, Са-бит До-нен-та-ев, Та-ир Жо-март-ба-ев и др.

С име-нем Маг-жа-на Жу-ма-бая (1893–1937) свя-за-но внед-ре-ние в ка-зах-ское сти-хос-ло-же-ние но-вых по-э-ти-чес-ких форм, а в ка-зах-ский ли-те-ра-тур-ный язык – сти-лис-ти-чес-кой сис-те-мы, ко-то-рая со-хра-ня-ет-ся по сей день. Он на-чал пи-сать сти-хи с 14 лет и пе-ча-тал-ся поч-ти во всех га-зе-тах и жур-на-лах на ка-зах-ском и та-тар-ском язы-ках. В 1912 го-ду в Ка-за-ни вы-шел его по-э-ти-чес-кий сбор-ник «Шол-пан».

Ша-ка-рим Ку-дай-бер-ды-улы (1858–1931), пле-мян-ник Абая Ку-нан-ба-е-ва, был ре-ли-ги-оз-ным фи-ло-со-фом, пы-тав-шим-ся в трак-та-те «Му-сыл-ман-шыл-дык, шар-т-та-ры» (Орен-бург, 1911) об-ос-но-вать дог-ма-ты ис-ла-ма при по-мо-щи ло-ги-чес-ко-го ме-то-да. В этом же го-ду он опуб-ли-ко-вал од-ну из пер-вых ра-бот по ис-то-рии ка-за-хов – «Ро-до-слов-ная тюр-ков, кир-ги-зов, ка-за-хов и хан-ских ди-нас-тий». Ша-ка-рим был ав-то-ром боль-шо-го чис-ла сти-хот-во-ре-ний, по-эм и про-за-и-чес-ких про-из-ве-де-ний. Он пе-ре-вел в сти-хотвор-ной фор-ме «Дуб-ров-ско-го» Пуш-ки-на, сво-и-ми учи-те-ля-ми счи-тал Бай-ро-на, Пуш-ки-на, Лер-мон-то-ва, Ха-фи-за, На-вои, Кан-та, Шо-пен-гау-э-ра.

Ре-ли-ги-оз-ный фи-ло-соф Му-ха-мед Са-лим Ка-ши-мов, из-вест-ный сво-и-ми про-из-ве-де-ни-я-ми «Веж-ли-вость», «Аги-та-ция», «На-став-ле-ние ка-за-хам», был и ав-то-ром по-вес-ти «Пе-чаль-ная Ма-ри-ям» (1914), в ко-то-рой осуж-дал-ся обы-чай вы-да-чи де-ву-шек за-муж без их со-гла-сия. В трех вы-шед-ших в 1913 го-ду кни-гах Маш-гу-ра-Жу-су-па Ко-пей-у-лы (1858–1931) «Уви-ден-ное мною уди-ви-тель-ное яв-ле-ние в мо-ей дол-го-лет-ней жиз-ни», «По-ло-же-ние» и «О том, чья зем-ля Са-ры-ар-ка» он рез-ко вы-ска-зы-ва-ет-ся про-тив по-ли-ти-ки Рос-сии и пе-ре-се-ле-ния рус-ских кресть-ян в Ка-зах-стан.

В кон-це 19 – на-ча-ле 20 вв. груп-па «книж-ни-ков», в ко-то-рую вхо-ди-ли Нур-жан На-уша-ба-ев, Ма-шур-Жу-суп Ко-пе-ев и др., про-по-ве-до-ва-ла пат-ри-ар-халь-ные взгля-ды и со-би-ра-ла фольк-лор. Во-круг га-зе-ты «Ка-зах» (1913) груп-пи-ро-ва-лись на-цио-нал-пат-ри-о-ти-чес-кие си-лы – А. Бай-тур-су-нов, М. Ду-ла-тов, М. Жу-ма-ба-ев, пос-ле 1917 пе-ре-шед-шие в ла-герь кон-тр-ре-во-лю-ции.
Ли-те-ра-ту-ра 20 ве-ка

Пос-ле Ок-тябрьс-кой ре-во-лю-ции в твор-чест-ве акы-нов Джам-бу-ла Джа-ба-е-ва, Нур-пе-и-са Бай-га-ни-на, Доскея Алим-ба-е-ва, Нар-тая Бе-ке-жа-но-ва, Ома-ра Ши-пи-на, Ке-не-на Азер-ба-е-ва ак-тив-но раз-ви-ва-ют-ся со-ци-аль-ные мо-ти-вы и те-мы со-ци-а-лис-ти-чес-ко-го стро-и-тель-ст-ва.

В со-вет-ский пе-ри-од наиболь-шую из-вест-ность в СССР при-о-бре-ло твор-чест-во ка-зах-ско-го на-род-но-го по-эта-акы-на Джам-бу-ла Джам-ба-е-ва (1846–1945), пев-ше-го под ак-ком-па-не-мент дом-бры в сти-ле тол-гау. С его слов бы-ли за-пи-са-ны эпо-сы Су-ран-ши-ба-тыр, Уте-ген-ба-тыр, сказ-ки «Хан и акын», «Сказ-ка о лен-тяе» и др. Пос-ле Ок-тябрьс-кой ре-во-лю-ции в твор-чест-ве Джам-бу-ла-по-яви-лись но-вые те-мы – «Гимн Ок-тяб-рю», «Моя Ро-ди-на», «В Мав-зо-лее Ле-ни-на», «Ле-нин и Ста-лин» (1936). В его пес-ни во-шли поч-ти все ге-рои со-вет-ско-го власт-но-го пан-тео-на, им при-да-ва-лись чер-ты ге-ро-ев, бо-га-ты-рей. Пес-ни Джам-бу-ла бы-ли пе-ре-ве-де-ны на рус-ский язык и язы-ки на-ро-дов СССР, по-лу-чи-ли все-на-род-ное при-зва-ние и в пол-ной ме-ре ис-поль-зо-ва-лись со-вет-ской про-па-ган-дой. В го-ды Ве-ли-кой Оте-чест-вен-ной вой-ны Джам-бул пи-сал пат-ри-о-ти-чес-кие про-из-ве-де-ния, зо-ву-щие со-вет-ский на-род на борь-бу с вра-гом – «Ле-нин-град-цы, де-ти мои!», «В час, ког-да зо-вет Ста-лин» (1941) и т.д. В 1941 он ста-но-вит-ся ла-у-ре-атом Ста-лин-ской пре-мии.

Со-че-тая уст-ные фор-мы с ли-те-ра-тур-ны-ми, Джам-бул вы-ра-бо-тал но-вую по-э-ти-чес-кую ма-не-ру, от-ли-ча-ю-щу-ю-ся пси-хо-ло-ги-чес-кой на-сы-щен-ностью, кон-крет-ностью изо-бра-же-ния об-щест-вен-ной жиз-ни, за-ду-шев-ностью и прос-то-той по-вест-во-ва-ния.

Ро-до-на-чаль-ни-ка-ми ка-зах-ской со-вет-ской ли-те-ра-ту-ры ста-ли по-эты Са-кен Сей-фул-лин (по-эмы «Со-вет-стан», «Аль-бат-рос», «Со-ци-а-лис-тан», по-вес-ти «Зем-ле-ко-пы», «Пло-ды»), Бай-ма-гам-бет Из-то-лин, Иль-яс Джан-су-гу-ров (по-эмы «Степь», «Му-зы-кант», «Ку-ла-гер»), пи-са-те-ли Мух-тар Ау-э-зов («Ноч-ные рас-ка-ты»), «Са-бит Му-ка-нов» (со-ци-аль-но-ис-то-ри-чес-кий ро-ман «Бо-та-гоз» («За-га-доч-ное зна-мя»)), Бе-им-бет Май-лин (по-весть «Ком-му-нист-ка Ра-у-шан», ро-ман «Аза-мат Аза-ма-тыч»).

В 1926 бы-ла со-зда-на Ка-зах-ская ас-со-ци-а-ция про-ле-тар-ских пи-са-те-лей, в пер-вые го-ды сво-е-го су-щест-во-ва-ния бо-ров-ша-я-ся про-тив на-цио-на-лис-ти-чес-ких про-яв-ле-ний в ли-те-ра-ту-ре. Ста-ли вы-хо-дить аль-ма-нах «Жыл ку-сы» («Пер-вая лас-точ-ка») (с 1927) и жур-нал «Жа-на аде-би-ет» («Но-вая ли-те-ра-ту-ра») (с 1928). В 1934 был со-здан Со-юз пи-са-те-лей Ка-зах-ста-на, поз-же в его со-ста-ве ста-ли ра-бо-тать сек-ции рус-ских и уй-гур-ских пи-са-те-лей.

Пер-вой на со-бы-тия Оте-чест-вен-ной вой-ны в ка-зах-ской ли-те-ра-ту-ре ото-зва-лась граж-дан-ско-пат-ри-о-ти-чес-кая по-э-зия – по-эма К. Аман-жо-ло-ва «Ска-за-ние о смер-ти по-эта» (1944 г.) о по-дви-ге по-гиб-ше-го под Моск-вой по-эта Аб-дул-лы Джу-ма-га-ли-е-ва, сти-хи Ток-ма-гам-бе-то-ва, Жа-ро-ко-ва, Ор-ма-но-ва и др. Пос-ле вой-ны по-яви-лись ро-ма-ны «Сол-дат из Ка-зах-ста-на» Мус-ре-по-ва (1949), «Кур-лян-дия» Нур-пе-и-со-ва (1950), «Гроз-ные дни Ах-та-по-ва» (1957), ме-му-а-ры Мо-мы-шу-лы «За на-ми Моск-ва» (1959).

В 1954 Мух-тар Ау-э-зов за-кон-чил по-лу-чив-шую от-клик во мно-гих стра-нах тет-ра-ло-гию – ро-ман-эпо-пею «Путь Абая». Пос-ле-во-ен-ная ка-зах-ская ли-те-ра-ту-ра осва-ива-ла круп-ные фор-мы «боль-шо-го» со-вет-ско-го сти-ля, тя-го-тея к мас-штаб-ным ли-те-ра-тур-ным фор-мам – ро-ма-нам, три-ло-ги-ям, по-эмам и ро-ма-нам в сти-хах (Му-ка-нов, Мус-та-фин, Шаш-кин, Ер-га-ли-ев, Ка-ир-бе-ков, Мул-да-га-ли-ев и др.). Раз-ви-ва-лась дра-ма-тур-гия (Ху-са-и-нов, Аби-шев, Та-жи-ба-ев),на-уч-ная фан-тас-ти-ка (Сар-се-ке-ев, Алим-ба-ев).

В 1970-х вни-ма-ние чи-та-те-лей при-влек-ла кни-га из-вест-но-го сво-и-ми сбор-ни-ка-ми «Доброе вре-мя вос-хо-да» (1961), «Над бе-лы-ми ре-ка-ми» (1970), «Пов-то-ряя в пол-день» (1975) ка-зах-ско-го по-эта и пи-са-те-ля Ол-жа-са Су-лей-ме-но-ва «Аз и Я» (1975). В ней он раз-ви-вал идеи о род-ст-ве ка-за-хов и древ-них шу-ме-ров, об-ра-щал вни-ма-ние на боль-шое ко-ли-чест-во слов тюрк-ско-го про-ис-хож-де-ния в рус-ском язы-ке, что го-во-ри-ло, по его мне-нию, о силь-ном вли-я-нии тюрк-ской куль-ту-ры на рус-скую. В ожив-лен-ной дис-кус-сии, раз-вер-нув-шей-ся в пе-ча-ти, Су-лей-ме-но-ва об-ви-ня-ли в «пан-тюр-киз-ме» и на-цио-на-лиз-ме.

В сти-хах Ол-жа-са Су-лей-ме-но-ва “Ко-чев-ник”, “Пес-ня ку-ма-на”, “Хро-мой ку-лан”, “Ка-ра-гач”, “Крас-ный го-нец и чер-ный го-нец”, “Мо-лит-ва ба-ты-ра”, “Ко-чевье пе-ред зи-мою…”, “Бал-ла-да”, “Вол-ча-та”, “По-след-нее сло-во акы-на Сме-та” и мно-гих дру-гих по-э-ти-чес-ких про-из-ве-де-ни-ях это-го яр-ко-го пред-ста-ви-те-ля ка-зах-ской по-э-зии вто-рой по-ло-ви-ны ХХ сто-ле-тия, уче-но-го и дип-ло-ма-та, об-щест-вен-но-го и го-су-дар-ст-вен-но-го де-я-те-ля, про-сле-жи-ва-ют-ся и лич-ност-ное на-ча-ло, и глу-бо-ко ин-ди-ви-ду-аль-ный по-э-ти-чес-кий взгляд на суть яв-ле-ний быст-ро ме-ня-ю-ще-го-ся ми-ра, ко-то-рые со-пря-же-ны с из-вест-ным пос-ту-ла-том “от част-но-го к об-ще-му”. Эле-мен-ты на-род-ной по-э-ти-ки, ха-рак-тер-ный для мно-гих акы-нов так на-зы-ва-е-мый “степ-ной реф-рен”, мгно-вен-ная им-про-ви-за-ция, рож-ден-ная са-мой по-э-ти-чес-кой мыслью, ко-то-рая всег-да жи-вет в су-лей-ме-нов-ском Сло-ве, что “бро-дит в сте-пи”, – все это и мно-гое-мно-гое дру-гое всег-да опре-де-ля-ло по-э-ти-чес-кий дух Ол-жа-са Су-лей-ме-но-ва как су-гу-бо на-цио-на-ль-ное твор-чест-во, вы-шед-шее из мно-го-ве-ко-вой тра-ди-ции, име-ну-е-мой “по-э-зи-ей сте-пей”.

На-цио-на-ль-ная ли-те-ра-ту-ра на-ро-дов Ка-зах-ста-на

В 1977 г. в Со-юзе пи-са-те-лей Ка-зах-ста-на от-кры-та сек-ция ко-рей-ской ли-те-ра-ту-ры. Пи-са-тель и по-эт Ким Дюн (1900 — 1980) – ав-тор по-эмы “Алия”, по-свя-щен-ной ка-зах-ской де-вуш-ке-ба-ты-ру А. Мол-да-гу-ло-вой (1960, на кор. яз.). С 1937 в рес-пуб-ли-кан-ском ко-рей-ском те-ат-ре зри-те-ли уви-де-ли бо-лее 100 пьес ко-рей-ских дра-ма-тур-гов. На ко-рей-ском язы-ке по-став-ле-ны пье-сы М. Ау-э-зо-ва “Ка-ра-гоз” и “Ко-бы-лан-ды”, Г. Мус-ре-по-ва “Ко-зы Кор-пеш – Ба-ян Су-лу”, а так-же пье-сы О. Бо-ды-ко-ва, К. Му-ха-мед-жа-но-ва. В рес-пуб-ли-ке успеш-но ра-бо-та-ют не-мец-кие по-эты и пи-са-те-ли. Из-да-ны по-э-ти-чес-кие про-из-ве-де-ния Р. Жакмь-ен, К. Вель-ца, И. Вар-кен-ти-на, а так-же про-за А. Рейм-ге-на, В. Клей-на, Д. Голь-ма-на, А. Де-боль-ско-го, Г. Бель-ге-ра. В 1932 ор-га-ни-зо-ва-на уй-гур-ская сек-ция. В этот пе-ри-од име-ла успех по-э-зия И. Сат-ти-ро-ва, И. Ис-кан-де-ро-ва, бы-ли по-став-ле-ны пье-сы Ж. Аси-мо-ва и А. Са-ди-ро-ва, К. Ха-са-но-ва. Из-да-ны сбор-ни-ки по-вес-тей Х. Аб-дул-ли-на, З. Са-ма-ди, Ж. Бо-са-ко-ва, Т. То-хта-мо-ва, М. Зул-пы-ка-ро-ва, А. Аши-ро-ва, Н. Ба-ра-то-ва, П. Са-би-то-вой, а так-же сти-хи и по-эмы И. Бах-тия, М. Хам-ра-е-ва, И. Бах-ни-я-зо-ва, Р. Ка-ды-ри, А. Га-ни-е-ва, М. Аб-ду-рах-ма-но-ва. Пе-ре-ве-де-ны и из-да-ны на уй-гур-ский язык “Сти-хот-во-ре-ния” А. Ку-нан-ба-е-ва (1987), “Ба-лу-ан Шо-лак” С. Му-ка-но-ва (1987, пер. К. То-хта-мо-ва), “Ул-пан ее имя” Г. Мус-ре-по-ва (1987, пе-ре-вод З. Са-ма-ди). Из-вест-ным пи-са-те-лям и по-этам ока-зы-ва-ет-ся под-держ-ка со сто-ро-ны го-су-дар-ст-ва, Дм. Сне-гин, Г. Бель-гер, М. Си-маш-ко удос-то-е-ны пре-мии Ми-ра и ду-хов-но-го со-гла-сия Пре-зи-ден-та Рес-пуб-ли-ки Ка-зах-стан.

Со-вре-мен-ная ка-зах-стан-ская ли-те-ра-ту-ра

Пе-ри-од кон-ца 1990-х – на-ча-ла 2000-х гг. в ли-те-ра-ту-ре Ка-зах-ста-на ха-рак-те-ри-зу-ет-ся по-пыт-ка-ми осмыс-лить по-ст-мо-дер-нист-ские за-пад-ные экс-пе-ри-мен-ты в ли-те-ра-ту-ре и воз-мож-ность при-ме-не-ния при-емов де-кон-струк-ции и «уплот-не-ния» текс-та, а так-же пе-ре-ос-мыс-ле-ния про-из-ве-де-ний из-вест-ных и ма-ло-из-вест-ных ав-то-ров. Ли-те-ра-ту-ра Ка-зах-ста-на про-дол-жа-ет раз-ви-вать-ся в кон-тек-с-те об-ще-ми-ро-вой ци-ви-ли-за-ции, впи-ты-вая и раз-ви-вая но-вые куль-тур-ные ве-я-ния с уче-том соб-ст-вен-ных воз-мож-нос-тей и ин-те-ре-сов.

Ис-точ-ник: http://www.kazakhstanlive.ru

Это подтверждаютШаблон:Нет АИ также различные элементы эпической поэзии (эпитеты, метафоры и другие литературные приёмы), обнаруженные в орхонских памятниках - текстах надгробных стел Кюльтегина и Бильге-кагана, повествующих о событиях V-VII веков.

Эпосы «Коркыт-Ата» и «Огузнаме»

На территории современного Казахстана сложились наиболее известные древние эпосы на тюркских языках - «Коркыт-Ата » и «Огузнаме ». Распространявшийся устно эпос «Коркыт-Ата», возникший в кыпчакско-огузской среде в бассейне реки Сырдарья около VIII -X вв. Шаблон:Нет АИ , был записан в XIV -XVI вв. турецкими писателями в виде «Книги деда Коркыта». В действительности Коркыт - это реальный человек, бек огузо-кыпчакского племени кият, который считается основоположником эпического жанра и музыкальных произведений для кобыза. Эпос «Коркыт-Ата» состоит из 12 поэм и рассказов о похождениях огузских богатырей и героев. В нём упоминаются такие тюркские племена, как усуни и канглы .

Поэма «Огузнаме» посвящена детству тюркского правителя Огуз-хана , его подвигам и победам, женитьбе и рождению сыновей, которых звали Солнце , Луна , Звезда , Небо , Гора и Море . Став правителем уйгур, Огуз вёл войны с Алтыном (Китаем) и Урумом (Византией). Также в этом сочинении обсуждается вопрос о происхождении славян, карлуков, кангаров, кыпчаков и других племёнШаблон:Нет АИ .

Героические и лирические поэмы

Казахская устная литература XV-XIX вв

В истории казахской литературы поэзия и поэтические жанры занимают главенствующее положение. В развитии казахской поэзии четко прослеживаются три периода:

Наиболее ранние произведения казахского устного народного творчества, чьё авторство можно считать установленным, относятся к в. В XVI -XVII в. были хорошо известны сочинения легендарного Асан-Кайгы, акынов Доспамбета, Шалкииза, а также Бухар-жырау Калкаманова, автора острых политических стихотворений. В Казахстане сложилась традиция проведения песенно-поэтических состязаний между акынами - так называемых айтысов . Стали выделяться такие жанры песен, как толгау - философское размышление, арнау - посвящение и т. д. В XVIII -XIX вв. в творчестве казахских акынов Махамбета Утемисова, Шернияза Жарылгасова, Суюнбая Аронова появляются новые темы - призывы к борьбе против баев и биев. В то же время акыны Дулат Бабатаев, Шортанбай Канаев, Мурат Монкеев представляли собой консервативное направление, идеализируя патриархальное прошлое и восхваляя религию. Акыны второй половины XIX в. - Биржан Кожагулов, Асет Найманбаев, Сара Тастанбекова, Жамбыл Жабаев и др. - использовали айтысы как форму выражения общественного мнения, отстаивая социальную справедливость.

Зарождение казахской письменной литературы

Казахская письменная литература в её современном виде начинает складываться только во второй половине XIX в. под влиянием контактов и диалогов с русской и западной культурами. У истоков этого процесса стоят выдающиеся казахские просветители, такие как Шокан Валиханов , Ибрай Алтынсарин и Абай Кунанбаев .

Начало XX в. стало периодом расцвета казахской литературы, впитавшей в себя многие черты европейской литературы. В это время были заложены основы современной казахской литературы, окончательно сформировался литературный язык, появились новые стилистические формы.

Нарождающаяся казахская литература осваивала крупные литературные формы, до сих пор незнакомые казахским писателям, - романы, повести. В это время большую известность приобрёл поэт и прозаик Миржакип Дулатов , автор нескольких поэтических сборников и первого казахского романа «Несчастная Жамал» (), выдержавшего несколько изданий и вызвавшего большой интерес у русской критики и казахской общественности. Он также занимался переводами Пушкина, Магжан Жумабаев , после 1917 года перешедшие в лагерь контрреволюции.

Творчество Жамбыла Жабаева

В советский период наибольшую известность в СССР приобрело творчество казахского народного поэта-акына Жамбыла Жабаева, певшего под аккомпанемент домбры в стиле толгау. С его слов были записаны многие эпосы, например, «Суранши-батыр» и «Утеген-батыр». После Октябрьской революции в творчестве Джамбула появились новые темы («Гимн Октябрю», «Моя Родина», «В Мавзолее Ленина», «Ленин и Сталин»). В его песни вошли почти все герои советского властного пантеона, им придавались черты героев, богатырей. Песни Жамбула были переведены на русский язык и языки народов СССР, получили всенародное признание и в полной мере использовались советской пропагандой. В годы Великой Отечественной войны Жамбыл писал патриотические произведения, зовущие советский народ на борьбу с врагом («Ленинградцы, дети мои!», «В час, когда зовет Сталин» и т. д.)

Литература второй четверти XX века

Родоначальниками казахской советской литературы стали поэты Сакен Сейфулин , Баймагамбет Изтолин , Ильяс Джансугуров , писатели

Когда кто-то заводит разговор о литературе Казахстана, на ум приходят Абай Кунанбаев, Мухтар Ауэзов, Олжас Сулейменов и многие-многие другие. Кого мы сможем вспомнить из школьного курса казахской литературы? Классики. Однако, как ни крути, поэзия и проза — это отражение духа времени, и если о том, что было 200, 100, 50 и даже 25 лет назад мы узнали сполна, то литературный лик современности скрыт в тени безведения.

Редакция «C» ведет просветительские работы и пишет о тех, кто пишет обо всём, включая, быть может, даже нас.

Павел Банников

Оппозиционер консервативного «Союза писателей », соруководитель семинара поэзии в прогрессивной «Открытой литературной школе Алматы », сооснователь антипериодического издания «Ышшо одын », вечный маргинал(как и большинство современных казахстанских поэтов) и человек, который не понаслышке знает о том, почему отечественныя литература пока ещё не может в массы: писатель не может публиковаться, потому что издательства всё ещё болеют советским цензурным синдромом, читатель не готов, он теряется в выборе и, как в супермаркете, лучше возьмет что-то «с именем», нежели с маркой «сделано в Казахстане».

Однако, Павел — творец, который смотрит на вещи, что называется, с верой в лучшее, ну, а мы будем брать с него пример и будем ждать новых литературных подвигов.

Заир Асим

Поэт и прозаик

Учился не филолога и даже не на журналиста, а кончил математический факультет КазНУ им. аль-Фараби. Работает не в редакции или издательстве, а дает уроки аргентинского танго(и математики). Скорее всего, именно совокупность вышеперечисленного дает его слогу четко выверенный ритм и тепм, а слову и образам оттенок точной науки — жизнь как она есть и ничего лишего.

Илья Одегов

Прозаик

Пожалуй, самый широкоизвестный в узких кругах писатель из Казахстана, победитель международного литературного конкурса «Русская премия», лауреат премии «Современный казахстанский роман» и обладатель множества других титулов и наград, о которых вы, скорее всего, не слышали, но в литературной среде это солидно, уважаемо и престижно.

Если большинство людей, которые берутся писать в наши дни — это литературные сборники, то Илья Одегов — целая библиотека. Человек, к которому литература пришла сама. Главная, обобщающая, мысль его произведений — это вера в людей и в обстоятельства, которые могут этих людей изменить. В лучшую или худшую сторону — узнаете лишь прочитав.

Айгерим Тажи

Поэтесса

Играем в крестики-нолики с Богом.

Он звезды рисует на небе, а я

Кидаю камни в зелёную воду.

Скучаем. Ничья.

Мы искренне считаем, что для того, чтобы прочувствовать и, хотя бы постараться, понять все те чувства, которые автор вкладывает в свои произведения — необходимо самому найти и изуить их.

Об Айгерим мы можем сказать лишь то, что она, на минуточку, публикуется не только на территории постсоветсвкого пространства, но и за далеким Атлантическим океаном. Жизнь в Казахстане, где переплетается Запад и Восток, русский, казахский, английский и множество других языков и культур, буквально, лишило её творчество границ и сделало абсолютно доступным для понимания любому человеку на планете Земля. Отсальное за вами.

Карина Сарсенова

Поэтесса, прозаик, сценарист

Поэтесса, писатель, продюсер, сценарист и психолог. Она является генеральным продюсером и создателем одного из крупнейших в Казахстане продюсерских центров «KS Production». Карина Сарсенова — обладатель множества серьёзных международных литературных премий и орденов. Она — член Союза Писателей России, а также президент «Евразийского творческого союза. Кроме того, она даже основала новый литературный жанр — неоэзотерическую фантастику. Под её авторством изданы 19 книг в Казахстане, России и Китае. Из-под её пера вышел сценарий полнометражного фильма «Хранитель пути», а также сценарии мюзиклов «Алма и Арман: магия любви», «Обратная сторона сердца» и «Подпись». С поэзией Карины Сарсеновой можно познакомиться .

Аян Кудайкулова

Свою первую книгу она выпустила в 2011 году, а уже в 2013 стала самым продаваемым автором года. Её жанр — остросоциальная и психологическая проза. В своих произведениях Аян размышляет о многожёнстве, проблемах в семье, рассматривает процесс её разрушения и ищет место женщины в казахстанском обществе. Несмотря на всю серьёзность тем автор пишет легко, что превращает процесс чтения в приятное занятие. Известные романы Аян Кудайкуловой — «Сумочка от Коко», «Колечко с сердоликом», «Эйфелева башня», «Садовник для одиноких дам».

Ильмаз Нургалиев

Жанр, в котором работает этот автор, уникален — казахское фэнтези! Он известен серией произведений «Дастан и Арман». Главный герой истории — джигит Дастан, влюблённый в Арманай. Она отвечает ему взаимностью, они помолвлены с детства. Но отец, по классике жанра, противится браку и даёт юноше 7 непростых заданий. В общем, каждая книга серии — это выполнение очередного задания. Если Дастан справится со всеми — получит руку своей возлюбленной. В этом фэнтези вы не найдёте монстров и вурдалаков. Там живут баи, батыры и герои легенд и сказаний. Ильмаз пока первопроходец в этом жанре, но, мы считаем, с его творчеством ознакомиться стоит. Это по-настоящему интересный контент, популяризирующий нашу культуру.

Вв., уже к этому времени у тюркоязычных племён Казахстана существовала устная поэтическая традиция, восходящая к более раннему периоду. Это подтверждают также различные элементы эпической поэзии (эпитеты, метафоры и другие литературные приёмы), обнаруженные в орхонских памятниках - текстах надгробных стел Кюльтегина и Бильге-кагана, повествующих о событиях V-VII веков.

Эпосы «Коркыт-Ата» и «Огузнаме»

На территории современного Казахстана сложились наиболее известные древние эпосы на тюркских языках - «Коркыт-Ата » и «Огузнаме». Распространявшийся устно эпос «Коркыт-Ата», возникший в кыпчакско-огузской среде в бассейне реки Сырдарья около VIII -X вв. , был записан в XIV -XVI вв. турецкими писателями в виде «Книги деда Коркыта». В действительности Коркыт - это реальный человек, бек огузо-кыпчакского племени кият, который считается основоположником эпического жанра и музыкальных произведений для кобыза. Эпос «Коркыт-Ата» состоит из 12 поэм и рассказов о похождениях огузских богатырей и героев. В нём упоминаются такие тюркские племена, как усуней и канглы .

Поэма «Огузнаме» посвящена детству тюркского правителя Огуз-хана , его подвигам и победам, женитьбе и рождению сыновей, которых звали Солнце , Луна , Звезда , Небо , Гора и Море . Став правителем уйгур, Огуз вёл войны с Алтыном (Китаем) и Урумом (Византией). Также в этом сочинении обсуждается вопрос о происхождении славян, карлуков, кангаров, кыпчаков и других племён.

Героические и лирические поэмы

Не секрет, что ещё с момента зарождения казахской поэтической традиции её главной и обязательной фигурой был народный поэт-импровизатор - акын . Именно благодаря акынам до нас и дошли многочисленные эпические произведения, сказки, песни, поэмы, написанные ещё несколько веков назад. Казахский фольклор включает более 40 жанровых разновидностей, некоторая часть характерна только для него - песни-прошения, песни-письма и т. д. Песни, в свою очередь, делятся на пастушеские, обрядовые, исторические и бытовые. Поэмы также можно разделить на героические, то есть повествующие о подвигах героев («Кобыланды батыр», «Ер-Таргын», «Алпамыс батыр», «Камбар батыр» и др.), и лирические, воспевающие самоотверженную любовь героев («Козы-Корпеш и Баян-Сулу», «Кыз-Жибек»).

Начало XX в. стало периодом расцвета казахской литературы, впитавшей в себя многие черты европейской литературы. В это время были заложены основы современной казахской литературы, окончательно сформировался литературный язык, появились новые стилистические формы.

Нарождающаяся казахская литература осваивала крупные литературные формы, до сих пор незнакомые казахским писателям, - романы, повести. В это время большую известность приобрёл поэт и прозаик Миржакип Дулатов , автор нескольких поэтических сборников и первого казахского романа «Несчастная Жамал» (), выдержавшего несколько изданий и вызвавшего большой интерес у русской критики и казахской общественности. Он также занимался переводами Пушкина , Лермонтова , Крылова , Шиллера , был реформатором казахского литературного языка.

В конце XIX - начале XX вв. группа «книжников», в которую входили Нуржан Наушабаев, Машур-Жусуп Копеев и др., активно проповедовала патриархальные взгляды и собирала фольклорный материал. Вокруг газеты «Казах» группировались националистические силы - Ахмет Байтурсынов , Миржакип Дулатов , Магжан Жумабаев , после 1917 года перешедшие в лагерь контрреволюции.

Творчество Жамбыла Жабаева

В советский период наибольшую известность в СССР приобрело творчество казахского народного поэта-акына Жамбыла Жабаева, певшего под аккомпанемент домбры в стиле толгау. С его слов были записаны многие эпосы, например, «Суранши-батыр» и «Утеген-батыр». После Октябрьской революции в творчестве Джамбула появились новые темы («Гимн Октябрю», «Моя Родина», «В Мавзолее Ленина», «Ленин и Сталин»). В его песни вошли почти все герои советского властного пантеона, им придавались черты героев, богатырей. Песни Жамбула были переведены на русский язык и языки народов СССР, получили всенародное признание и в полной мере использовались советской пропагандой. В годы Великой Отечественной войны Жамбыл писал патриотические произведения, зовущие советский народ на борьбу с врагом («Ленинградцы, дети мои!», «В час, когда зовет Сталин» и т. д.)

Литература второй четверти XX века

Родоначальниками казахской советской литературы стали поэты Сакен Сейфуллин , Баймагамбет Изтолин, Ильяс Джансугуров , писатели Мухтар Ауэзов , Сабит Муканов , Беимбет Майлин.

Современная казахская литература

Литературу Казахстана конца 1990-х - начала 2000-х можно охарактеризовать попытками осмыслить постмодернистские западные эксперименты в литературе и использовать их в казахской. Также по-новому стали осмысливаться многие произведения известных и малоизвестных казахстанских авторов.

Сейчас литература Казахстана продолжает развиваться в контексте общемировой цивилизации, впитывая и развивая новые культурные веяния с учётом собственных возможностей и интересов.

См. также

Источники

Ссылки

Сложились наиболее известные древние эпосы на тюркских языках - «Коркыт-Ата » и «Огузнаме ». Распространявшийся устно эпос «Коркыт-Ата», возникший в кыпчакско-огузской среде в бассейне реки Сырдарья около VIII -X вв. , был записан в XIV -XVI вв. турецкими писателями в виде «Книги деда Коркыта». В действительности Коркыт - это реальный человек, бек огузо-кыпчакского племени кият, который считается основоположником эпического жанра и музыкальных произведений для кобыза. Эпос «Коркыт-Ата» состоит из 12 поэм и рассказов о похождениях огузских богатырей и героев. В нём упоминаются такие тюркские племена, как усуни и канглы .

Героические и лирические поэмы

С момента зарождения казахской поэтической традиции её главной и обязательной фигурой был народный поэт-импровизатор - акын . Именно благодаря акынам до нас и дошли многочисленные эпические произведения, сказки, песни, поэмы, написанные ещё несколько веков назад. Казахский фольклор включает более 40 жанровых разновидностей, некоторая часть характерна только для него - песни-прошения, песни-письма и т. д. Песни, в свою очередь, делятся на пастушеские, обрядовые, исторические и бытовые. Поэмы также можно разделить на героические, то есть повествующие о подвигах героев («Кобыланды батыр», «Ер-Таргын», «Алпамыс батыр», «Камбар батыр» и др.), и лирические, воспевающие самоотверженную любовь героев («Козы-Корпеш и Баян-Сулу», «Кыз-Жибек»).

Казахская устная литература XV-XIX вв

В истории казахской литературы поэзия и поэтические жанры занимают главенствующее положение. В развитии казахской поэзии четко прослеживаются три периода:

Наиболее ранние произведения казахского устного народного творчества, чьё авторство можно считать установленным, относятся к в. В XVI -XVII в. были хорошо известны сочинения легендарного Асан-Кайгы, акынов Доспамбета, Шалкииза, а также Бухар-жырау Калкаманова, автора острых политических стихотворений. В Казахстане сложилась традиция проведения песенно-поэтических состязаний между акынами - так называемых айтысов . Стали выделяться такие жанры песен, как толгау - философское размышление, арнау - посвящение и т. д. В XVIII -XIX вв. в творчестве казахских акынов Махамбета Утемисова, Шернияза Жарылгасова, Суюнбая Аронова появляются новые темы - призывы к борьбе против баев и биев. В то же время акыны Дулат Бабатаев, Шортанбай Канаев, Мурат Монкеев представляли собой консервативное направление, идеализируя патриархальное прошлое и восхваляя религию. Акыны второй половины XIX в. - Биржан Кожагулов, Асет Найманбаев, Сара Тастанбекова, Жамбыл Жабаев и др. - использовали айтысы как форму выражения общественного мнения, отстаивая социальную справедливость.

Зарождение казахской письменной литературы

Казахская письменная литература в её современном виде начинает складываться только во второй половине XIX в. под влиянием контактов и диалогов с русской и западной культурами. У истоков этого процесса стоят выдающиеся казахские просветители, такие как Шокан Валиханов , Ибрай Алтынсарин и Абай Кунанбаев .

Начало XX в. стало периодом расцвета казахской литературы, впитавшей в себя многие черты европейской литературы. В это время были заложены основы современной казахской литературы, окончательно сформировался литературный язык, появились новые стилистические формы.

Нарождающаяся казахская литература осваивала крупные литературные формы, до сих пор незнакомые казахским писателям, - романы, повести. В это время большую известность приобрёл поэт и прозаик Миржакип Дулатов , автор нескольких поэтических сборников и первого казахского романа «Несчастная Жамал» (), выдержавшего несколько изданий и вызвавшего большой интерес у русской критики и казахской общественности. Он также занимался переводами Пушкина , Лермонтова , Крылова , Шиллера , был реформатором казахского литературного языка.

В конце XIX - начале XX вв. группа «книжников», в которую входили Нуржан Наушабаев, Машур-Жусуп Копеев и др., активно проповедовала патриархальные взгляды и собирала фольклорный материал. Вокруг газеты «Казах» группировались националистические силы - Ахмет Байтурсынов , Миржакип Дулатов , Магжан Жумабаев , после 1917 года перешедшие в лагерь контрреволюции.

Творчество Жамбыла Жабаева

В советский период наибольшую известность в СССР приобрело творчество казахского народного поэта-акына Жамбыла Жабаева, певшего под аккомпанемент домбры в стиле толгау. С его слов были записаны многие эпосы, например, «Суранши-батыр» и «Утеген-батыр». После Октябрьской революции в творчестве Джамбула появились новые темы («Гимн Октябрю», «Моя Родина», «В Мавзолее Ленина», «Ленин и Сталин»). В его песни вошли почти все герои советского властного пантеона, им придавались черты героев, богатырей. Песни Жамбула были переведены на русский язык и языки народов СССР, получили всенародное признание и в полной мере использовались советской пропагандой. В годы Великой Отечественной войны Жамбыл писал патриотические произведения, зовущие советский народ на борьбу с врагом («Ленинградцы, дети мои!», «В час, когда зовет Сталин» и т. д.)

Литература второй четверти XX века

Родоначальниками казахской советской литературы стали поэты Сакен Сейфулин , Баймагамбет Изтолин , Ильяс Джансугуров , писатели Мухтар Ауэзов , Сабит Муканов , Беимбет Майлин .

Современная казахская литература

Литературу Казахстана конца 1990-х - начала 2000-х можно охарактеризовать попытками осмыслить постмодернистские западные эксперименты в литературе и использовать их в казахской. Также по-новому стали осмысливаться многие произведения известных и малоизвестных казахстанских авторов.

Сейчас литература Казахстана продолжает развиваться в контексте общемировой цивилизации, впитывая и развивая новые культурные веяния с учётом собственных возможностей и интересов.

См. также

Напишите отзыв о статье "Казахская литература"

Примечания

Источники

Ссылки

Отрывок, характеризующий Казахская литература

– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d"etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l"honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l"honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l"honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d"honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.

Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.