Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

26 августа 1812 года в Бородинском сражении погиб генерал-майор, шеф Ревельского пехотного полка Александр Алексеевич Тучков (1777-1812).
Место его гибели описал в своем письме от 10 января 1817 года, адресованном вдове генерала, начальник 3-й пехотной дивизии П.П. Коновницын: «Надобно только сыскать деревню Семеновскую, с коей, спустясь в лощину, подняться на высоты довольно высокие, тут должны быть видны еще наши батареи, где он, их своею бригадою заняв, пал мертв и запечатлел тем свою любовь к отечеству». К письму была приложена карта, где было обозначено это место.

Вдова генерала, Маргарита Михайловна Тучкова (1781-1852) решила построить на месте гибели мужа храм. 25 сентября 1816 года она обратилась с письмом к императору Александру I: «Потеряв обожаемого супруга наполе чести, я не имела даже утешения найти останки его. Сия мысль беспрестанно умножает настоящую причину терзания моего и ни в чем другом отрады не нахожу, как в предприятии соорудить храм на том священном для меня месте, где пал супруг мой. Но я своих денег не имею, как 10 тыс. рублей. Денег моих столь малозначительно, что если Вы, Ваше Императорское Величество, не подадите мне руку помощи, я должна буду с прискорбием оставить намерение мое». Александр I пожертвовал на сооружение храма 10 тыс. руб.

Местные помещики уступили землю под сооружение храма. Храм был заложен в 1818 году, а 26 августа 1820 года Маргарита Михайловна внесла в новопостроенный храм икону «Спас Нерукотворный» из походной церкви Ревельского пехотного полка.

Храм был освящен во имя Спаса Нерукотворного. По решению Духовной Консистории церковь числилась приделом Рождественской церкви в селе Бородине и «оной церкви священником с причтом совершаемо было в ней по покойном господине Тучкове поминовение». В церкви было устроено надгробие над символической могилой генерала А.А. Тучкова в виде беломраморного креста с надписью «Помяни, Господи, во царствие Твоем Александра на брани убиеннаго». Здесь же впоследствии были похоронены сын Тучковой Николай, ее брат А.М. Нарышкин и сама Маргарита Михайловна.

После смерти единственного сына, пятнадцатилетнего Николая, в 1826 году М.М. Тучкова поселилась в домике-сторожке напротив храма. Удалившись от мира, она со временем стала центром и душой небольшой женской пустыни, в которой к 1833 году начитывалось уже 70 человек.

4 марта 1833 г., было учреждено Спасское Богоугодное Общежительное заведение «для лиц женского пола, кои быв обременены нуждами, скорбями, бедствиями и суетою жизни, желают обрести убежище, в котором бы при удовлетворении необходимым потребностям жизни, могли проводить тихое и безмолвное житие во всяком благочестии, чистоте и смирении». Митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов) составил«Правила» общежитильного заведения, в которых определена была «особая обязанность пребывающих в сем Общежитии – приносить молитвы за … Православных вождей и воинов, которые в сих местах за веру, Государя и Отечество на брани живот свой положили в лето 1812-е». М.М. Тучкова, оставаясь мирянкой, выполняла обязанности настоятельницы Спасской общины. 4 июля 1836 года в Троице-Сергиевой Лавре она была пострижена митрополитом Филаретом в рясофор с именем Мелания.

В 1838 году община была преобразована в монастырь. Синод, согласно с просьбою учредительницы М. М. Тучковой и мнением московского епархиального начальства, признал, что «место навсегда достопамятное в Отечественной истории событиями 1812 г. с особенным приличием может быть ознаменовано учреждением обители монашествующих, в которой бы всегда приносились молитвы о душах православных Россиян, на брани за веру, царя и Отечество живот свой положивших…. В связи с этим Спасское женское общежитие на Бородинском поле преобразовать в Спасский общежительный женский монастырь. Обители присвоить степень 2 класса и быть в ней настоятельнице, казначее и 20 монахиням с соответственным числом послушниц, а для богослужений одному священнику, диакону на пономарской вакансии и одному дьячку». На Указе собственною рукою Его Императорского Величества написано: «Быть по сему. С.-Петербург, 1 янв. 1838 г.». Император Николай I пожертвовал 25 тысяч рублей на благоустройство Спасо-Бородинского монастыря. М.М. Тучкова стала первой настоятельницей обители. 28 июня 1840 года состоялось пострижение М.М. Тучковой в мантию с именем Мария.

27 августа 1839 года, на следующей день после открытия монумента на батарее Раевского, император Николай I посетил занемогшую генеральшу Тучкову. Он сказал ей: «Мы поставили памятник чугунный, а вы предупредили нас, поставив бессмертный христианский памятник». Молитва о воинах, на крови которых построен монастырь, изначально была поставлена по главу угла настоятельницей как особая обязанность бородинских сестер. По предложению М.М. Тучковой духовенство окрестных сел каждый год 26 августа стало собираться в Спасский храм для соборного поминовения всех воинов, погибших в Бородинской битве. Панихида и крестный ход по полю битвы от флешей Багратиона до батареи Раевского постепенно вошли в традицию.

При игумении Марии на территории монастыря были построены келейный корпус и кирпичные стены с четырьмя башенками. В одной из них была устроена церковь Филарета Милостивого, которую освятил митрополит Московский и Коломенский Филарет. С марта 1844 года игумения Мария стала хлопотать о сооружении в Спасо-Бородинском монастыре соборного храма. Владимирский храм был заложен в сентябре 1851 г. по проекту архитектора М. Д. Быковского, освящен 5 сент. 1859 г. викарием московским Леонидом.

В 1870-е годы возведена церковь Иоанна Предтечи. Оба храма тесно связаны с Бородинским сражением: оно произошло в день праздника в честь встречи в Москве Владимирской иконы и избавления столицы от нашествия Тамерлана в 1395 году, а в день Усекновения Главы Иоанна Предтечи (11 сентября) поминаются все воины, на поле брани убиенные. Архитектурный ансамбль Спасо-Бородинского монастыря стал памятником героям сражения, органично вписавшимся в ландшафт Бородинского поля.

В ризнице монастыря, расположенной в первом ярусе колокольни, в числе ее драгоценностей хранились евангелия в дорогих переплетах, наперсные кресты, четки, бархатные пелены, пожертвованные, в основном, членами императорской фамилии. В библиотеке ризницы имелись драгоценные издания: Четьи Минеи, Октоих и требники, пожалованные в разное время также представителями царской семьи.

С 1852 года, со времени кончины игумении Марии, ее деревянный домик-сторожка сохранялся в монастыре «внутри и снаружи в полной неприкосновенности» по распоряжению, сделанному святителем Филаретом. Домик сгорел в 1942 году и был восстановлен музеем в 1994 году. В нем открыта экспозиция, посвященная игумении Марии.
К концу XIX века Спасо-Бородинский монастырь стал одним из духовных центров России, известным не только своим местоположением, но и подвижнической жизнью его насельниц. Особо почитаемыми из них были схимонахини Сарра и Рахиль.

Монастырь помогал путешественникам, желающим осмотреть Бородинское поле. Из путеводителя Н.Н. Оболешева, 1902 г. следует, что лучший пункт для ночлега на Бородинском поле «странноприимный дом при Спасо-Бородинском монастыре, где, благодаря любезности и вниманию сестер-монахинь, можно получить, за скромную плату, чистую комнату и свежие молочные продукты, яйца и хлеб». В гостинице монастыря останавливался в сентябре 1867 года Л.Н. Толстой.

В 1912 году в ходе подготовки к празднованию 100-летия Бородинской битвы, были восстановлены флеши на территории монастыря и около него. Монастырь выразил готовность «взять на себя охранение и поддержание флешей в таком виде, в каком они будут сданы монастырю военным ведомством по восстановлении их».

25 августа 1912 года Спасо-Бородинский монастырь посетил император Николай II с семьей. В 2 часа дня царская семья в сопровождении свиты прибыли в монастырь, проследовала в собор, где было совершено краткое молебствие. После собора Николай II с семьей посетил храм Спаса Нерукотворного. Они остановились у памятника дивизии генерала Коновницыну, где собрались потомки Тучковых и Коновницыных. Затем они посетили Филаретовскую церковь, дом, где жила основательница монастыря игумения Мария (Маргарита Тучкова).

После закрытия и разорения обители в феврале 1929 года на картах вместо Спасо-Бородинского монастыря появился новый населенный пункт – поселок Ворошилово. Трудовая коммуна с этим названием, колхоз, военный госпиталь, школа, туристическая база, сменяя друг друга, находились в стенах монастыря до 1970-х годов. В 1973 году началась реставрация монастыря. Более двадцати лет Бородинским музеем-заповедником восстанавливался архитектурный ансамбль Спасо-Бородинского монастыря. С 1992 года экспозиции музея соседствуют в нем с возрожденным женским монастырем.

6 июля 1999 года Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II посетил Спасо-Бородинский монастырь.

Использование архитектурного ансамбля монастыря

Спасо-Бородинский монастырь является памятником федерального значения согласно Постановлению Совета Министров РСФСР № 683 от 31 мая 1961 г., Указа Президента РФ от 24 января 1995 г. № 64, Указа Президента РФ от 20 февраля 1995 г. № 176, Распоряжению Правительства РФ 791-р от 18 мая 1994 г.

Используется музеем-заповедником по распоряжению Росимущества №198-р от 28.01.1994 г.:

• Трапезная с церковью Иоанна Предтечи (295.58 кв.м.) — два выставочных зала
• Кладовая (268.8 кв.м.) — склад
• Портновская и башмачная мастерские (170.2 кв.м.) — котельная
• Старая трапезная с кельями и церковью Филарета Милостливого (424.72 кв.м.) — фондохранилище, библиотека
• Южный келейный корпус у восточных ворот (380.56 кв.м.) — экспозиция 1941 г.
• Северный келейный корпус у восточных ворот (двухэтажный) (480 кв.м.) – здание администрации

Передано православной общине Спасо-Бородинского монастыря по распоряжению ТУ Росимущества МО от 25.11.08. № 850; договору от 25.11.08. №17-004-03-Уббп:

• Юго-восточный келейный корпус (224 кв.м)
• Южные кельи (современная трапезная) (110 кв.м.)
• 3 башни ограды (120 кв.м.)- кельи

Совместно используется монастырем и музеем-заповедником по договору 1992 г..

Как только в конце октября 1812 года войска Наполеона отступили от Можайска, на Бородинском поле появилась одинокая женская фигура. Странно и страшно было видеть её, ходящую среди этого обширного «кладбища без гробов», где, «в могильном запустении лежали трупы, валялись трупы, страшными холмами громоздились трупы, где десятки тысяч были разбросаны без погребения». То была вдова убитого в сражении генерал-майора А.А. Тучкова: преодолев женскую немощь, она пришла сюда исполнить последний долг супружеской любви и верности: найти останки мужа для совершения над ними церковных молитв и погребения. Этот необычайный, без преувеличения - героический поступок, был итогом всей предыдущей совместной жизни Тучковых, которые с
первого дня супружества никогда не разлучалась.

Удивив всех родных и знакомых, Маргарита Михайловна в 1807 году, сразу же после венчания, с личного разрешения императора пребывала в действующей армии, разделяя с супругом все опасности и неудобства походной жизни. Во время сражений при Гейльсберге и Фридланде находилась в тыловых отрядах Ревельского пехотного полка, которым командовал Тучков, заботилась о больных и раненых, молилась за всех (солдаты называли её «ангелом-хранителем»); во время шведского похода 1808-1809 годов совершила с войсками опаснейший переход по льду Ботнического залива. В роковом 1812 году - имея на руках младенца-сына, следовала от западной границы с отступающей армией, почти до самого Смоленска. Там Тучковы и расстались впервые - и навсегда… И вот спустя три месяца, Маргарита Михайловна спешила за супругом уже к последней черте, сходя, до самой «тьмы и сени смертной», приобщаясь его подвигу и умирая вместе с ним. Сопровождаемая старцем-монахом Можайского Лужецкого монастыря, она ходила по Бородинскому полю, являвшему страшные свидетельства происшедшего здесь кровавого побоища, нагибалась едва ли не к каждому трупу, стараясь различить дорогие черты, а спутник её кадил ладаном, совершая заупокойные молитвы. Не чувствуя усталости, мужественная женщина преодолела 9-тивёрстное расстояние от села Бородино до Колочского монастыря. Но тщетно! Тело убитого генерала так и не было найдено. Всем своим любящим страдающим сердцем объяла тогда Маргарита Михайловна эту пространную могилу воинства русского и почувствовала потребность молиться здесь. «Нельзя было без ужаса смотреть, - вспоминала она в 1848 году, будучи уже игуменией, - на курган Раевского и Семеновские батареи, где теперь стоит обитель: это были поистине горы человеческих тел… Место сие из всего поля, казалось, наиболее требовало молитвы за усопших, и вот они, совершаются!»

Удивительно, что именно Маргарита Михайловна Тучкова была тем человеком, в устах которого (ещё до великих стратегов и гениальных полководцев) впервые пророчески многозначительно прозвучало легендарное слово «Бородино». Примерно за год до войны с Наполеоном она однажды в сильном волнении воскликнула, обращаясь к мужу-генералу: «Где Бородино?! - Тебя убьют в Бородине!» - и срочно просила найти это место на карте. Тучковы тогда квартировали с полком в Минской губернии - им не пришло в голову искать таинственное «Бородино» на Смоленской дороге близ Москвы… Ничего не найдя, генерал успокоил жену, приписав встревоживший её странный сон «игре пылкого воображения».

«Если припомнить все обстоятельства и соображать минувшее с настоящим, - вспоминала впоследствии Тучкова, - то много откроется необычайного, чему даже трудно поверить. Нечто особенное, можно сказать роковое, влекло меня к Бородину, и место сие было мне указано, когда еще никто [о нём] не слыхал. …Однажды мне приснилось, … будто отец мой приносит ко мне … моего младенца и говорит: «Вот все, что тебе осталось!» И в тоже время послышался голос, говорящий по-французски: «Участь твоя решится в Бородине!» …Когда же совершилось страшное событие, я была при отце моем, и он действительно пришел мне объявить потерю мужа с младенцем на руках, говоря: «Вот все, что тебе осталось!» Тогда опять повторилось мне роковое имя Бородина. Как объяснить такое горькое предчувствие?»…

Пророчество, томившее душу Маргариты Михайловны, исполнилось 26 августа (8 сентября) 1812 года. В самый разгар Бородинской битвы, когда французы «с безумной отвагой наступали на наши батареи, залитые целыми потоками крови», когда «над левым крылом нашей армии висело густое облако от дыма огнестрельных оружий, смешавшегося с парами крови, …когда солнце покрылось кровавою пеленою, а земля взмокла, напиталась кровью и почернела…», тогда «под огнем ужасных батарей Тучков закричал своему полку: «Ребята вперед!» Солдаты, которым стегало в лицо свинцовым дождем, задумались. - «Вы стоите?! - Я один пойду!» - Схватил знамя и кинулся вперед. - Картечь расшибла ему грудь. - Тело его не досталось неприятелю: множество ядер и бомб, каким-то шипящим облаком, обрушилось на то место, где лежал убиенный, взрыло, взбуравило землю и взброшенными глыбами погребло тело генерала.».

Потомственная дворянка из рода Нарышкиных, Маргарита Михайловна Тучкова, образованная, мыслящая, одарённая женщина, милосердная, мужественная, романтически возвышенная натура, самоотверженная, любящая жена и мать, и внезапно – горькая вдова, вскоре потерявшая и сына, отчаянная, лишившаяся самого дорогого, одинокая, сокрушённая несчастьями, прежде монашества оставившая мiр и добровольно приковавшая себя к любимым гробам. - Так совершалось таинственное призвание Тучковой к принятию «легкого ига» служения Господу, но путь сей для неё, потомственной аристократки, воспитанной в традициях французского Просвещения, оторванной от святорусских корней, был мучителен и долог. Сначала Маргарита Михайловна не хотела верить в случившееся. Она уверяла всех, что муж её не убит (ведь тело его не было найдено!), а попал в плен, и иногда бросалась искать его, так что родные стали опасаться за её рассудок. «В продолжение целого года, - вспоминала вдова, - я надеялась, и когда, близкие… старались меня возвратить к сознанию печальной истины, …я отталкивала их. Они обращались ко мне со словами утешения и мира, говорили о блаженстве в будущем, а я жила настоящим». Болезнь сына вернула несчастную к реальности жизни. - «Сердце моё почуяло Бога, и я научилась покорности, но рана моя не заживала никогда…,» - писала она в 1817 году. После двух лет уединённой жизни с малолетним сыном в тульском имении Маргариту Михайловну вновь потянуло на то место, где решилась её участь, «где кровью была подписана судьба её и всей России». Может быть, вдове и хотелось забыть поскорей страшное Бородинское поле, и никогда больше не слышать его названия, но, как она сама отмечала: «Всё, что совершилось здесь со мною, имело для меня некое тайное указание, которому я должна повиноваться…» Итак, в 1815 году Тучкова приезжает в Бородино, где на месте жестокой, разрушительной битвы начинает свою благотворительную и созидательную деятельность. Вскоре её усердием в подклети Рождественской (ныне Смоленской) церкви, стоявшей в запустении, был устроен придел во имя преподобного Сергия Радонежского, освящённый 16 июля 1816 года. Однако, сокрушённое скорбями, но по-прежнему любящее, сердце простиралось к бóльшему, и в сентябре месяце того же года вдова-генеральша обратилась к императору Александру I с ходатайством о построении храма на Бородинском поле.

«Потеряв обожаемого мною супруга на поле чести, я не имела даже утешения найти останки его. …И ни в чем другом отрады не нахожу, как в предприятии соорудить храм на том священном для меня месте, где пал супруг мой»… - С этих простых и вместе с тем проникновенных, исполненных высокого чувства слов, высказанных Маргаритой Михайловной в письме к царю, начинается история монастыря на Бородинском поле. Государь призрел на смиренную просьбу вдовы и пожаловал 10 тысяч рублей на первый камень, а вскоре ей стало, наконец, известно и место гибели супруга. В самом начале 1817 года бывший начальник Тучкова, генерал П. П. Коновницын, направил Маргарите Михайловне письмо, в котором сообщал, что муж её геройски погиб на тех самых Семёновских высотах, вид которых осенью 1812 года так поразил её. К письму прилагался план, на котором было отмечено и самое место гибели. Около года шли переговоры о покупке земли под храм, принадлежавшей трём помещикам. Наконец, когда всё было улажено, 30 апреля 1818 года архиепископ Августин (Виноградский) подписал храмозданную грамоту, и в мае на флешах началось строительство. Тучкова со свойственной ей горячностью отдалась этому новому делу. Для лучшего надзора за работами у подножия батарейного холма для неё был поставлен домик. Строительство шло быстро, и 26 августа 1820 года, в 8-ю годовщину Бородинской битвы, состоялось освящение церкви во имя Всемилостивого Спаса. В тот день Маргарита Михайловна внесла в храм его главную святыню - образ Спаса Нерукотворного, полковую икону Ревельского полка, вручённую ей генералом Тучковым при прощании в 1812 году и ставшую для неё последней памятью о муже.

После гибели супруга единственным близким человеком для Маргариты Михайловны стал сын Николенька. Воспитанный в уединении, в постоянной памяти о покойном отце, вскормленный вдовьими слезами матери, он рос чувствительным, задумчивым, не по-детски серьёзным мальчиком. Мать хотела видеть в нём наследника доблестей покойного отца-генерала, но успела сделать лишь слепок с самой себя, с ранних лет вкладывая в сердце ребёнка горечь невосполнимой утраты. В дни поминовения и другие, памятные для неё даты, Маргарита Михайловна ездила с сыном в Бородино. Однажды, взойдя с шестилетним Колей на Семёновские флеши, она сказала ему: «Эта батарея, – могила твоего отца, - посади на ней деревце в его память, неси за мной этот маленький тополь!» - и, проливая слёзы, стала копать землю. Нежное детское сердце болезненно отзывалось на душевные страдания матери: «Маменька! Жизнь моей жизни! – писал ребёнок по-французски. – Если бы я мог показать Вам моё сердце, то Вы увидели бы начертанное на нём Ваше имя!

Маргарита Михайловна никогда не расставалась со своим чадом, словно чувствуя, что скоро потеряет и его. С пяти лет Николенька как сын Бородинского героя и наследник фамильной чести рода Тучковых по личному распоряжению императора был определён в Петербуржский Пажеский корпус, однако, по слабости здоровья оставался при матери, приезжая в столицу только для сдачи экзаменов. По достижении 12-летнего возраста мальчик для прохождения трёхлетнего курса наук был отдан в Дерптский университет. Посвятив свою жизнь воспитанию ребёнка, следуя за ним, как некогда за мужем, Маргарита Михайловна, казалось, начинала уже находить утешение в своей горькой доле. Но, внезапно была настигнута новой бедой: заболев горячкой, Николенька скончался на руках у безутешной матери в Москве 16 октября 1826 года.

«Се аз, Господи, и чадо, еже ми дал еси!» - произнесла вдова-генеральша, стоя у гроба сына в Спасском храме и со слезами взирая на местный образ Спасителя. Похоронив Николеньку, она поставила над его могилой образ Божией Матери «Всех скорбящих Радосте», которым благословил мальчика покойный отец, возложила на икону фамильные драгоценности, предназначавшиеся ему в наследство, и затеплила неугасимую лампаду. Теперь участь Маргариты Михайловны была решена уже окончательно…

Насколько сильно Маргарита Михайловна любила мужа и сына, насколько самоотверженно боролась за любовь и жизнь, настолько же глубоко познала всю превратность судьбы и недолговечность земных радостей. Она была поистине «уничтожена обрушившимися на неё несчастьями». Беды и скорби, как будто преследовали её: ещё до смерти Николеньки один за другим ушли из жизни родители, а брат-декабрист был сослан в Сибирь. Утраты, постигшие вдову-генеральшу вещий сон и самое сердце явственно говорили о совершающемся на ней непостижимом Божьем Промысле. Но смириться со своей участью было нелегко: Маргарита Михайловна тосковала, потеряв, как ей казалось, самый смысл своего существования. В состоянии близком к отчаянию она обратилась за духовной поддержкой к своему великому современнику - святителю Филарету, митрополиту Московскому, который помог безутешной вдове обрести утраченный смысл жизни и направил на уготованный свыше путь. Переписка московского архипастыря с Тучковой, продолжавшаяся до самой её кончины, свидетельствует о той огромной роли, которую сыграл этот святой муж в жизни бородинской подвижницы, и приоткрывает тайну её духовного становления. «Есть благий и благодетельный чин в делах Судеб Господних, - говорит святитель в одном из писем к Маргарите Михайловне, как бы возвещая некое таинственное откровение об её судьбе, - «по которому Бог, призывая Вас к любви небесной, постепенно взял у Вас предметы земной, хотя и непорочной любви». «Зная Вашу веру и упование, - пишет он в другом послании, изливая на страждущую душу благодатные струи духовного врачевания, - заставляю себя мыслить, что печаль менее властвует над Вами и изнурённое страданиями сердце начинает чувствовать утешения, которые, подобно каплям росы, точатся из Источника вечного блаженства». Дав вдове выплакать горе, богомудрый наставник призывает её к новой, духовной жизни: «Два года мучительной, отчаянной скорби - достаточная жертва миру и плоти. …Наше продолжительное и тяжкое сетование не только не богоугодно, но даже бывает грешно. Супруг Ваш – с мучениками, сын – с девственниками, Вас Господь ведёт тем и другим путём… Наше дело – нести налагаемые кресты с любовью, детским смирением и христианским упованием… Не грешно мыслить, что, может быть, Вы избраны орудием для утешения тысячи страждущих». Эти поистине божественные словеса благотворно отозвались в душе вдовы-генеральши, которая и сама, послушная велению сердца, «уже почуявшему Бога», в 1827 году окончательно поселяется в своей «сторожке» у Спасского храма рядом с дорогими могилами. Будучи и ранее достаточно религиозной, Маргарита Михайловна теперь всерьёз задумывается о принятии монашества. Однако святитель Филарет, видя преждевременность такого решения, не советует ей поспешно связывать себя обетами. Он призывает идти средним путём и начать с воспитания «внутреннего человека»: дисциплинируя свои чувства и разум, не оглядываться назад, не избегать общения с людьми и с надеждой взирать в будущее.

Многим современникам МаргаритыМихайловны Тучковой казалось, наверное, странным её жительство в «сторожке» посреди Бородинского поля, сопряжённое со многими неудобствами и опасностями. Возможно, и самой Тучковой не легко было «повиноваться тому тайному указанию», которое слышалось в её сердце. И всё же эта отважная женщина «шла по написанному»… «Я никогда не думала о том, что со мною здесь будет, а только о том, что уже было, - вспоминала она в 1848 году, - бывшее же здесь слишком сроднилось со мною, чтобы не приковать меня навсегда к сему месту. …Я не хотела более возвращаться в мир и безотчётно предалась тому чувству, которое влекло меня к Бородину. Место сие сделалось для меня целым миром: здесь похоронила я сына, здесь был убит его отец. Чего же оставалось мне искать?..» Испросив у святителя Филарета разрешения ежедневно совершать богослужения в Спасском храме, Маргарита Михайловна начинала свой день с церковной молитвы, самостоятельно исполняя обязанности чтицы и певчей. Молящихся на службах не было, «разве только внимали им ангельские силы и души воинов, за которых совершалось вседневное поминовение». Со своей госпожой разделяла уединение небольшая прислуга: мадам Бувье, француженка-гувернантка покойного сына, пожелавшая остаться при гробе своего воспитанника; немка-горничная, принявшая потом постриг с именем Деворра, и сторож Евграф Кузьмич, бывший дядька Николеньки. Сперва такая жизнь казалась добровольной отшельнице однообразной: «…День походит на день, - сообщала Тучкова в письме к подруге, - утреня, обедня, потом чай, немного чтения, обед, вечерня, незначащее рукоделие, и после краткой молитвы - долгая ночь. Вот вся жизнь! Скучно жить, страшно умереть - вот предмет для размышления. Милосердие Господне, Его любовь - вот моё упование!»

Но безмятежный покой окружающей природы и ничем ненарушимая тишина благотворно действовали на душу бородинской вдовы, и она всем сердцем отдалась своему новому пустынному образу жизни. В течение дня любимым занятием Маргариты Михайловны было чтение. Она не жалела средств на приобретение святоотеческих творений и книг духовного содержания, и вскоре у неё составилась прекрасная библиотека. Ко сну вдова-генеральша отходила после полуночи, проводя последний час уходящего дня в молитве, памятуя ту страшную ночь, когда у неё на руках скончался сын. Ежедневно она спускалась в холодный мрачный склеп под Спасским храмом, где молилась у гроба Николеньки, и даже пробовала носить вериги. Узнав об этом, святитель Филарет призвал её держаться умеренности и, отложив вериги, упражняться в покаянии и смирении.

Будучи личностью деятельной и жертвенной, Маргарита Михайловна не могла жить только для себя, и вскоре по окрестностям пошла молва о «доброй барыне», благотворящей сирым и убогим. Не довольствуясь этим, вдова-генеральша задумала устроить при церкви Всемилостивого Спаса богадельню для инвалидов Отечественной войны, но успела призреть лишь одного престарелого схимника из дворян, потерявшего в сражении двух сыновей. Следующей подопечной «доброй барыни» стала расслабленная крестьянка, приютив которую, Маргарита Михайловна, сама того не ведая, положила начало женской общине. За больной стали ухаживать несколько молодых крестьянок, вслед за которыми пришли и другие, предлагая свои труды и усердие ради Спаса Всемилостивого. Пленяясь красотой и уединённостью места, стали приходить и представительницы дворянского сословия. Видя, что и месту этому, и ей самой определено быть не тем, чем она хотела, Тучкова решилась принимать всех. Таким образом, к началу 1829 года при Спасской церкви образовалась община из вдов и девиц разных сословий. Отдав своё состояние в общую казну, вдова-генеральша мужественно разделяла с сестрами все трудности и невзгоды. Личным примером благочестивой жизни, терпением и любовью она воодушевляла всех. Садясь за скудную трапезу, Маргарита Михайловна ободряла своих сподвижниц: «Господь не оставит. Да нам ли жаловаться? - Трапеза незатейлива, но за то каков хор!». Эти слова вскоре сбылись: о Бородинской пустыни узнали не только в Москве, но и по всей России, и многие благочестивые люди материально поддержали молодую обитель. В 1833 году, когда число живущих при Спасской церкви достигло сорока человек, было официально учреждено Спасское богоугодное общежитие, преобразованное в 1837-38 годах в штатный монастырь. Вместе со своим детищем духовно возрастала и сама Маргарита Михайловна. Как-то в первых числах июля 1836 года, святитель Филарет, приняв её в Троице-Сергиевой Лавре, сказал: «Пора тебе облечься в одежду, приличную жительству. Бог тебя призывает мною, недостойным!» - и благословил ей свою рясу и келейную камилавку. Накануне памяти преподобного Сергия, 4 июля 1836 года, в Троицком соборе наместник Лавры, преподобный Антоний (Медведев), совершил иноческий постриг Тучковой, сам же святитель стал её восприемным отцом. Новопостриженную нарекли Меланией, в честь преподобной Мелании Римляныни. Выбор имени был неслучайным - этим подчёркивалось сходство судеб двух подвижниц старого и нового времени.

Молитвами и трудами своих насельниц росла и благоукрашалась Бородинская Спасская пустынь. В 1837-1838 годах на пожертвования из царской казны монастырь был обнесён кирпичной стеной с четырьмя угловыми башнями, в одной из которых (северо-восточной) расположилась церковь во имя святого праведного Филарета Милостивого с кельями при ней. Тогда же была возведена невысокая трёхъярусная колокольня, в первом ярусе которой разместилась монастырская ризница.

На 60-м году своей жизни, после 15-летних трудов в Бородинской пустыни, сподобилась Маргарита Михайловна принести Богу священные обеты. Это произошло 28 июня 1840 года, за всенощной под праздник святых апостолов Петра и Павла, в Троицком соборе Лавры. Святитель Филарет постриг вдову-генеральшу в монашество, а на следующий день, возвел её в сан игумении по древнему чину посвящения диаконис. И дано ей было новое имя – Мария, с которым предстала она пред лицом вечности уже как преданная Богу подвижница, храмоздательница, ктитор, благотворительница, основательница монастыря на поле брани, духовная мать и наставница инокинь.

Золотыми буквами вписано имя игумении Марии и история созданной ею обители в летопись Филаретовского века, а её праведная жизнь возводит нас к примерам древнего благочестия, продолжая святую череду русских подвижниц, таких как преподобные Анна Кашинская, Евдокия Московская, Анна Новгородская, Евфросиния Суздальская – которые, исполнив долг супружества, уневестились Христу и послужили Ему в монашеском чине.

«Насколько любим начальник обители, настолько он и полезен, - говорила обычно игумения Мария (Тучкова) в ответ на упрёки в излишвляет никого, но учит лукавству и лжи. Дело начальствующих - спасать, а не губить!». Это краткое и ёмкое «Спасать, а не губить!» - могло бы, наверное, стать девизом бородинской игумении, избравшей любовь и милость своими спутниками в управлении словесным стадом. Приняв настоятельский жезл и взойдя на возможную для женщины высоту духовной власти, она не «почила на лаврах», не замкнулась в узком самодовольстве и фарисейском формализме, но сохранила свойственные ей отзывчивость, простоту, доступность в общении. Двери игуменской кельи всегда были открыты для сестёр – Матушку огорчало, если кто-нибудь из робости или ложного почтения не обращался к ней. «Разве я госпожа ваша, - говорила она, - что это вы меня вздумали бояться?» В одном из писем (опять же в ответ на упрёки) добавляла: «…Я хочу быть более Матерью, чем игуменией!», а подписывалась так: «Ваша мать и слуга Мария». Да, теперь обезчадствованная вдова снова стала матерью, и матерью многодетной! - За потерю одного чада Господь воздал ей приобретением многих. К этой новой своей роли она отнеслась очень серьёзно: совершенно забыв о себе, отдавала сёстрам все свои силы, время и средства. «Мне ли дерзать словами Апостола изъяснять мои чувства? Но воистину, «кто из вас изнемогает, с тою изнемогаю и я», - писала бородинская игумения. Благодаря своим высоким душевным качествам и благородству она создала в монастыре атмосферу нелицемерной любви, взаимопомощи, согласия, мира. Современников поражала искренняя привязанность к Матушке её духовных дочерей. Они называли обитель своим раем, а настоятельницу любили и почитали, как родную мать. Снисходительная к немощам сестёр, игумения Мария была строга к себе, а в многотрудной деятельности по управлению обителью - неутомима: вникала во все области монастырской жизни, лично проверяя каждое дело, объединяя и направляя всех. Вставала она обычно в 5 часов утра, молилась за утренним богослужением, причем в игуменское место не становилась, а сидела на маленькой скамеечке около печки. После завтрака занималась монастырскими делами и разбором обширной корреспонденции, отвечала на письма, принимала посетителей - у её дверей почти всегда можно было увидеть нуждающихся в материальной помощи или духовной поддержке, для каждого из которых у Матушки находилось слово утешения. После обеда она давала себе немного отдохнуть и, сидя в кресле, слушала чтение келейниц. Ко сну отходила после полуночи, по обычаю проводя в молитве последний час уходящего дня, после чего шла в Филаретовскую церковь возбуждать к трезвенному бдению сестер-псалтирщиц. Часто глубокой ночью игумению видели там молящейся у Святой Плащаницы или у Распятия.
К концу 30-х годов XIX века имя Бородинской игумении было уже широко известно. Благотворительность Матушки не знала пределов: её милостыня и милосердие проникали не только в убогие жилища бедняков, но и в тюремные застенки. Когда же не доставало собственных средств - она становилась ходатаицей о несчастных. Самоотверженная подвижническая жизнь снискала игумении Марии почёт в царских чертогах. Думается, что и Бородинское поле во многом благодаря её трудам начинает привлекать к себе внимание самодержцев, постепенно приобретая значение государственного места. С конца 1830-х годов посещения монастыря членами императорской фамилии становятся регулярными - Александр II ещё наследником бывал в Бородине трижды, и всякий раз лично общался с Матушкой.

Введённая в ближайшее общение с царской семьёй, Матушка не изменяла своим правилам и обычаям. В придворном кругу она держалась с благородной простотой и достоинством, являя истинную красоту и величие монашеского чина. Бородинской игумении был присущ высокий порядок мыслей и редкая способность «в сердечной простоте беседовать о Боге и истину царям с улыбкой говорить» - то духовное дерзновение, которое, вероятно, и привлекало к ней сердца венценосных помазанников. Близкие отношения Матушки с императорской фамилией и, в особенности, с государыней Марией Александровной поддерживались через переписку. В игуменских кельях находилась особая шкатулка, в которой хранились письма царственных особ, тут же находились их подарки: иконы, портреты, пасхальные яйца, книги с автографами членов Российского Императорского Дома. Как святыню Матушка хранила свечу, которую держал в руках наследник цесаревич во время панихиды в Спасском храме, и платочек, которым сама отирала миро с главы царской невесты. В 1848 году Бородинскую игумению вторично вызывали в Петербург для исполнения обязанностей восприемницы при Миропомазании принцессы Александры Альтенбургской, невесты великого князя Константина Николаевича. Тогда-то в личном дневнике Марии Александровны и мог появиться матушкин автограф, свидетельствующий о том доверии, которое питала будущая царица к своей духовной матери-восприемнице.«Не унывайте - я духом с вами!» Горек был для Спасской обители 40-летний юбилей Бородина – его встречали уже без возлюбленной Матери-основательницы. Кончину свою игумения Мария предвидела заранее и готовилась к ней. За два месяца до смерти, уже тяжело больная, она совершила последнее паломничество к мощам преподобного Сергия. На обратном пути побывала в Москве, прощаясь с дорогими ей людьми и местами. Превозмогая телесную немощь, старица-игумения почти до самой предсмертной болезни, заботилась о постройке заложенного в 1851 году собора, в честь Владимирской иконы Божией Матери, в праздник Сретения которой, 8 сентября, произошла битва с французами. Будучи уже на смертном одре, Матушка, не смотря на крайнее изнеможение и болезненные страдания, сохраняла бодрость духа, непрестанно молилась, слушала душеполезное чтение и ежедневно причащалась. «Сёстры, не унывайте! Я духом с вами!» - говорила игумения своим чадам, отдавая последние распоряжения и завещая хранить взаимную любовь. 29 апреля (12 мая н.ст.) 1852 года двенадцать мерных ударов монастырского колокола возвестили о блаженной кончине доблестной подвижницы и бесстрашной героини кровавого поля, Основательницы и Первоначальницы Бородинской обители. Её честные останки, оплаканные осиротевшими сёстрами и множеством богомольцев, были погребены в склепе под Спасским храмом, который стал достойным памятником своей строительнице. Домик-сторо жку, в котором она положила начало иноческого жительства на полях Бородина, со всеми личными вещами и документами, святитель Филарет повелел сохранять в неприкосновенности как музей, а в зимних кельях Матушки при Филаретовской церкви было установлено чтение Неусыпаемой Псалтири.

«Сердце, имеющее Дух жизни, и за гробом живёт и любит», - говорила игумения Мария, со свойственным ей духовным дерзновением проникая в таинственную глубину Божественных судеб. Слова эти сбылись на ней самой. Обнимавшая любовью и священное поле, и святую обитель, и своих духовных чад, и множество человеческих душ - Матушка и по смерти не отступила от своего земного удела. К надгробию в Спасском храме, скрывшему в себе вечно любящее сердце праведницы, сразу пошли люди, прося помощи, утешения, исцеления. Здесь служили панихиды, брали из надмогильной лампады елей во исцеление души и тела и получали помощь. Но, конечно, более всех благоговели пред памятью своей Матери-первоначальницы сёстры обители. Собирая и сохраняя все, что было связано с Матушкой, они руководствовались её примером, в скорбях и болезнях прибегали к ней, как к живой. Заветы Основательницы передавались от старейших монахинь молодым инокиням. Так разрастался дивный духовный сад, насаждённый игуменией Марией на поле брани, распространяя благоухание святости и принося обильный плод.

После кончины игумении Марии (Тучковой) основанный ею монастырь вступил в новый период своей истории. Не было уже в живых Матушки, но навечно осталась она Игуменией, Ктитором и Хозяйкой этого святого места. Её гробница в Спасском храме стала сердцем обители, а дух и заветы Матери-первоначальницы вместе с игуменским жезлом наследовали все её преемницы. Великолепный Владимирский собор, заветная мечта Матушки, был возведён при игумении Сергии (в миру - княгине Софии Волконской, 1852 - 1871) и освящён в 1859 году епископом Дмитровским Леонидом. Эта церковь, построенная в русско-византийском стиле по проекту знаменитого архитектора Быковского, стала главным храмом монастыря, а Сретение Владимирской иконы Божией Матери (8 сентября) - престольным праздником, который, совпадая с днём Бородина, окончательно закрепил традицию ежегодного празднования годовщины битвы с французами. При следующей настоятельнице, схиигумении Алексии (1871-1880), на средства, пожалованные императором Александром II, в монастыре была построена трапезная с церковью Усекновения главы Предтечи, в подклети которой расположились поварня, просфорня и хлебная. Игумения Филофея (Гежелинская, 1880-1899) смогла улучшить материальное состояние обители, исходатайствовав ей сто десятин леса, а игумения Гавриила (Львова, 1899-1906) активно вела строительные работы: при ней были возведены новые келейные корпуса, мастерские, богадельня и церковно-приходская школа для девочек. После недолгого правления игумении Евгении (Прудниковой, 1907-1911), кроткой и всеми любимой старицы, настоятельский жезл приняла энергичная матушка Ангелина (Курочкина, 1911-1924), которая помогла обители достойно встретить и прощальный триумф юбилейного 1912-го года, и жестокие испытания революционного лихолетья. На долю же последней игумении, Лидии (1924-1929), выпал высокий жребий исповедничества пред лицом богоборческих властей и сохранения вверенного ей словесного стада в условиях непрекращающихся притеснений.

Имена всех бородинских настоятельниц составляют честь и славу святой обители, а души их, по слову Писания – «в руце Божией». Каждая из них самоотверженно несла свои труды, полагая душу за сестёр, заботясь об их духовных и телесных нуждах, соблюдая порядок общежития и завещанное Основательницей поминовение воинов. Год от года пополнялись ряды насельниц, благоукрашалась обитель, развивались монастырские ремёсла, совершенствовался хор и богослужебный чин, но главное – бережно сохранялась атмосфера высокой духовной настроенности, взаимной любви и мира, созданная игуменией Марией, благодаря чему здесь возрастали замечательные подвижницы, которые, стяжав дары Святаго Духа, спасли тысячи человеческих душ для Царства Небесного.

В Юбилейном 1912 году, Бородино вновь увидело лучшие части Российской Императорской армии, наследников славных побед Кутузова. Торжества в честь столетия легендарной битвы проходили с огромным размахом - подготовка к ним велась под личным наблюдением императора. Строились походные дворцы, прокладывались шоссейные дороги, выравнивались военные плацы. Для царского поезда проложили железнодорожную ветку с особой платформой, павильоном и огромными триумфальными воротами. Было даже доставлено 78 автомобилей, которые работали в режиме такси, установлено прямое телефонное сообщение с обеими столицами, и сделана иллюминация. В Юбилейную программу были включены благодарственный молебен и соборная панихида, посещение монастыря, открытие музея и многочисленных памятников, парадные шествия войск и встречи Государя с депутациями от местных жителей и ветеранами. Младшему из семи приезжих 117-лет. С крестным ходом из Смоленска была принесена чудотворная икона Одигитрии, та самая, перед которой войска молились накануне сражения. На торжества съехалась вся государственная элита России во главе с царской фамилией. Государь с семьёй прибыл в Бородино 25 августа и почти сразу посетил Бородинский монастырь, где поклонился надгробиям в Спасском храме и беседовал с потомками Тучковых и Коновницыных. В честь высоких гостей в обители была устроена пышная трапеза, после которой Николай II вручил всем сёстрам юбилейные медали и памятные бокалы, а Матушку игумению Ангелину наградил золотым наперсным крестом. На следующий день, 26 августа, по окончании Литургии, крестный ход во главе с Царём и митрополитом двинулся от монастыря к батарее Раевского. Там был отслужен благодарственный молебен и состоялся парад войск, одетых в историческую форму, по окончании которого Государь верхом на лошади объехал поле с правого фланга до левого - от деревни Горки до Утицкого кургана. «Все мы прониклись общим чувством благоговения к нашим предкам, - отметил в своём дневнике Николай II, - никакие описания сражения не дают той силы впечатления, которое проникает в сердце, когда сам находишься на этой земле». В ходе юбилейных торжеств утвердился особый статус Бородинского поля как военно-исторического мемориала и заповедной земли, что было отмечено установкой 33 памятников. Некоторые из них были поставлены на монастырских землях, а в самой обители, напротив Спасского храма, вознёсся обелиск 3-й пехотной дивизии генерала Коновницына. «Орлы, колонны, обелиски…» - Кто бы тогда, мог подумать, что эти монументы станут памятниками не только героям 1812 года, но и тем, кто ставил их - всей Российской Императорской армии, для которой приближалось время нового огненного испытания – Германская война, октябрьский переворот, братоубийственная бойня Гражданской и последующее рассеяние? Кто бы мог предположить, что «младшим братом» этих гордых обелисков с двуглавыми орлами станет скромный памятник из камней на полуострове Галлиполи и множество других, разбросанных по разным уголкам земли?

Как и прежде, монахини пекли хлеб, варили квас, ткали, шили одежду и обувь, разводили цветы, обрабатывали землю. В монастыре были живописная и переплётная мастерские, библиотека и богадельня для престарелых монахинь. Молодые послушницы из крестьян, привыкшие к тяжёлому сельскому труду, жили на хуторе Алексинки в двух верстах от обители, обеспечивая её продуктами питания: там находились конюшня, птичник, скотный двор, сенокосы, сады и огороды; на монастырских полях возделывались пшеница, рожь, овёс.

Но, конечно, главным достоянием Спасо-Бородинского монастыря, которое благоговейно хранилось всеми поколениями его насельниц, было почитание памяти Первоначальницы, игумении Марии, и молитва о воинах «за Веру, Царя и Отечество жизнь свою положивших» - в этом видели и главное предназначение обители, и залог благоденствия. В её святых стенах ежедневно совершалась Божественная литургия, не умолкало чтение Псалтири, поминовение павших в сражении было обязательным и лично для каждой монахини. Здесь всё дышало памятью героического прошлого, так что даже в прихожей игуменского дома висел на стене план битвы и лежали найденные на монастырских полях пушечные ядра и остатки оружия. Сам же монастырь представлял собою ухоженный, благоухающий сад, подобно неувядаемому венку украсивший Бородинское поле, это обширное кладбище русского воинства.

Размеренная жизнь монастыря была прервана октябрьской революцией и гражданской войной, а приход к власти большевиков стал началом огненных испытаний для всей Русской Церкви. Что бы сохранить обитель и дать монахиням возможность выжить в условиях нового режима, в 1919 году она была переименована в Спасо-Бородинскую женскую коммуну и «зарегистрирована на началах гражданского законодательства». Игумения Ангелина (Курочкина) стала её председателем, а казначея монастыря монахиня Лидия (Сахарова) – товарищем председателя. В таком необычном статусе обитель просуществовала ещё десять лет. В коммуне на момент образования числилось 237 человек, «из которых 50 нетрудоспособных в возрасте от 55 до 90 лет». Это были престарелые монахини, подвизавшиеся в монастыре не один десяток лет.

Трудно представить, какие моральные страдания пришлось перенести игумении Ангелине и её преемнице матушке Лидии, на плечи которых легло бремя ответственности за жизни сестёр и тяготы общения с представителями новой безбожной власти! Поистине это была настоящая битва за монастырь, тихая и безкровная, на первый взгляд. Газетные заметки и отчёты различных комиссий ставят новые «вехи» в истории некогда славной обители: 1920 год – голод; 1922 – компания по изъятию церковных ценностей; 1924 – требование властей отказаться от монастырского устава и «принять точную форму коммунальной жизни»; 1925 – призыв к «уплотнению монашеского элемента»; 1926 – открытие в одном из корпусов школы-семилетки, а в Предтеченской церкви - клуба, и, наконец, 1928 – решительное наступление на «примонастырские артели», закончившееся в начале 1929 года прекращением богослужений, закрытием храма и выселением из коммуны всех «служителей культа».Однако не смотря ни на что, монастырь держался до последнего: как и прежде в соборе ежедневно совершалась вечерня, утреня и Литургия, в Филаретовской церкви – полунощница; перед трапезой поминали игумению Марию, воина Александра, отрока Николая и «всё православное воинство, на поле Бородинском убиенное». Великим Постом говели и исповедовались приезжавшему из Москвы старцу Данилова монастыря, преподобноисповеднику Георгию (Лаврову). Но что самое удивительное - в обитель продолжали поступать сёстры! Молодые послушницы и инокини, как будто не замечая туч, сгущающихся над обителью, трудились на хуторе, ухаживали за престарелыми монахинями, содержали в изумительном порядке корпуса, территорию, дорожки, некрополь с могилами игумений и стариц, поддерживали окрестное население.

В борьбе за монастырь таяли силы уже немолодой игумении Ангелины. Она поистине полагала душу за сестёр, и, несмотря на трудности, никто из них не покинул родную обитель. В 1923 году Матушка благословила старицу-схимонахиню Рахиль принимать народ для духовного руководства, что привлекло в монастырь сотни паломников. Но надежды выжить в новых условиях становилось всё меньше: в начале 1924 года власти предъявили Бородинской коммуне безоговорочное требование – «отказаться от монастырского устава и быта», а также исключить из своего состава «за принадлежность к религиозному культу» 38 старейших монахинь во главе с самой игуменией. Это стало для матушки смертельным ударом - она тяжело заболела, и 1/14 сентября скончалась от скоротечного рака. На третий день состоялось её отпевание, которое возглавил епископ Можайский Борис (Рукин).

После разгона сестёр монастырь почти на 60 лет «исчез» с карты Бородинского поля. Молчали о нём путеводители по местам боевой славы, молчали подарочные издания, молчали учебные пособия, молчали историки – как будто и не было здесь никогда обители. А между тем, она была безжалостно разграблена и обезображена: храмы осквернены, иконостасы уничтожены, некрополь «расчищен» бульдозером, мастерские отошли к колхозу, в келейных корпусах устроено общежитие, в соборе – кузница, а колокольня приспособлена под водонапорную башню. Даже кирпичная монастырская ограда и та была использована под наглядную агитацию: на ней двухметровыми буквами во всю стену было написано: «Долой наследие рабского прошлого!». Безумная ярость строителей «новой жизни» не пощадила ни монастыря, ни самого поля: в 1932 году был отвезён на переплавку Главный монумент, а его постамент взорван вместе с могилой Багратиона, которого тогда «удостоили» звания «царского сатрапа». Остальные памятники, оставшись без ухода, постепенно разрушались под действием стихий и нападений местных активистов.

Проницая духовным взором в будущее, преподобная Рахиль говорила о грядущем разорении монастыря, как будто, видя его в подробностях: «В обители поселятся «неверы» и будет казённый дом, потом – военный люд, затем – разный народ, а после – разнесут по кирпичику. …Будет великая война, и люди тогда будут гибнуть, как мухи, но красные мухи победят». - Действительно, всего через десять лет в наказание за тяжкие грехи русского народа на нашу землю снова пришёл враг, и Бородино снова увидело рвавшиеся к Москве войска «нового Наполеона». Осенью в 1941 года на этих священных рубежах воины 32-й стрелковой дивизии Полосухина - «в других шинелях, но с вечно русским сердцем» - полагая жизни свои за Отечество, повторили подвиг героев Бородина - на подступах к столице неприятель был остановлен. В стенах бывшего Спасо-Бородинского монастыря некоторое время располагался передвижной полевой Томский госпиталь ППГ-70. Во время боёв обитель сильно пострадала: сгорели все деревянные постройки (в том числе: домик-сторожка Основательницы и игуменский корпус), а кирпичные здания были сильно повреждены. Несмотря на страшный урок, после войны положение монастыря стало едва ли не хуже: его продолжали разрушать местные вандалы, которые буквально разбирали обитель «по кирпичику», добывая «стройматериал» из полуразрушенных стен и зданий. Здесь располагалась машинно-тракторная станция, затем – турбаза, в Спасском храме - мастерские, отходы которых сбрасывались в склеп Тучковых. Убранство церкви было полностью уничтожено, гробы разбиты, а костные останки разбросаны. Некоторый просвет наступил в 1962 году, когда к 150-летию сражения Бородинское поле получило статус Государственного заповедника. Тогда же была развернута небольшая экспозиция в Спасской церкви, для чего расчистили склеп и установили новые гробы, собрав в них сохранившиеся останки. Лишь в 1974 году «монастырский комплекс», находившийся в плачевном состоянии, был передан Государственному Бородинскому военно-историческому музею-заповеднику, который сразу же начал проводить здесь восстановительные работы. Реставрация стен и зданий и приспособление их под музейные нужды продолжалось вплоть до 90-х годов.

16 августа 1992 г. звон колоколов возвестил об открытии Спасо-Бородинского монастыря. Впервые за 63 года во Владимирском соборе обители была совершена Божественная литургия, за которой Высокопреосвященнейший Ювеналий, митрополит Крутицкий и Коломенский, возвел в сан игумении монахиню Серафиму (Исаеву), насельницу Свято-Троицкого Ново-Голутвина монастыря г. Коломны. С тех пор, день за днем в стенах обители идет непрестанная работа сестер по возрождению монашеской жизни.

В монастыре ежедневно совершается положенный круг богослужения, читается Неусыпаемая Псалтирь. Сестры трудятся на различных послушаниях: в рукодельной, живописной, пошивочной мастерских, в просфорне и пекарне. Насельницы обители осваивают технику древнего лицевого шитья, вышивают иконы. Монастырь занимается миссионерско-просветительской деятельностью, оказывает благотворительную помощь Уваровскому дому-интернату для умственно-отсталых детей. Вся жизнь насельниц, - сегодня их двадцать, - зиждется на прочном фундаменте духовных традиций старого Спасо-Бородинского монастыря, на преданиях и заветах их святых предшественниц.

Возобновлен традиционный Крестный ход 8 сентября. После Божественной литургии он шествует из обители к памятнику на батарее Раевского, где служится благодарственный молебен и заупокойная лития. 12 мая, в день блаженной кончины игум. Марии (Тучковой) в Спасском храме соборно совершаются заупокойное всенощное бдение, литургия и панихида.

Событием летописного характера явилось совершенное 28 июля 1996 г. прославление прп. старицы Рахили в лике местночтимых святых (память 10 окт.). На месте ее захоронения, за южной стеной обители, построена часовня, которую освятил владыка Ювеналий 10 окт. 1997 г.

Проезд общественным транспортом: от Москвы с Белорусского вокз. электричкой до ст. Бородино - 121 км. Далее - автобусом или пешком 2,5 км.

Проезд автомобилем: от Москвы по Минскому шоссе (далее свернуть с Минского на Можайское) или по Можайскому шоссе до Можайска - 116 км. Далее от Можайска через Кукарино на Бородино - около 4 км. Перед д.Татариново - поворот к монастырю, еще около 3,5 км.

Посреди огромного Бородинского поля издалека виден величественный комплекс Спасо-Бородинского монастыря, основанного как памятник героям Отечественной войны 1812 года и ставшего памятником вечной и верной супружеской любви.

Был основан Маргаритой Михайловной Тучковой (урожденной Нарышкиной) на месте гибели ее мужа, генерала Александра Алексеевича Тучкова IV. Место было найдено не сразу − тело генерала так и не было найдено, и только в 1817 году сражавшийся рядом с ним генерал П.П.Коновницын написал Маргарите Михайловне о том, где последний раз видели ее мужа − на средней Багратионовой флеши. Вдова испросила высочайшего разрешения на сооружение поминальной часовни на этом месте, и получила его вместе с 10 тысячами рублей от государя на строительство.

В 1818 году началось возведение храма-усыпальницы Тучкова . Она была спроектирована в форме античного мавзолея и украшена лепкой и картинами на военную тему. В 1820 году ее освятил Архиепископ Московский Августин (Виноградский). Над правым клиросом Маргарита Тучкова собственноручно установила полковую икону Спаса Нерукотворного Образа, впоследствии прослывшую чудотворной. Для себя вдова устроила напротив мавзолея небольшой домик-сторожку из красной сосны, где она останавливалась вместе с малолетним сыном Николенькой. Сыну она посвящала все свое время и внимание, и воспитывала его в тульском имении, удалившись от светской жизни. Но возлагаемым на сына надеждам не суждено было сбыться − в возрасте пятнадцати лет мальчик скончался на руках у матери. Похоронив сына в склепе под Спасской часовней-усыпальницей, Маргарита Михайловна окончательно переселяется в свою «сторожку» на Бородинском поле. Она вносит солидный вклад в Опекунский Совет для братии Можайского Лужецкого Богородицкого монастыря , и испрашивает благословения на ежедневное совершение литургий в Спасском храме монахами этого монастыря. Маргарита Михайловна получает прозвание Бородинской Отшельницы, и к ней начинают приходить вдовы и девицы, ищущие помощи и уединения. К 1833 году на поле Бородина образуется община, которая сначала получает статус Спасо-Бородинского Богоугодного Общежития, а в 1838 году − Спасо-Бородинского второклассного женского монастыря. Обитель была обнесена кирпичной оградой, выстроили жилые и хозяйственные корпуса. Митрополит Московский Филарет, духовный наставник Тучковой, постриг ее в монахини в 1836 году в Троице-Сергиевой Лавре под именем Мелании. Спустя четыре года монахиня Мелания становится игуменьей Марией.

Монастырь обрел громкую славу во всей России, сюда стекались паломники и насельницы, многие знатные и богатые семьи становились жертвователями монастыря. Кроме того, обитель пользовалась особым покровительством царского дома. Саму игуменью Марию дважды приглашали ко двору на обряд Миропомазания невест императорской фамилии. При этом она оставалась скромной и открытой любому человеку, ищущему у нее помощи и поддержки, чем снискала искреннюю любовь всех окрестных жителей. Умерла Матушка Мария в 1852 году и была погребена в Мавзолее Тучкова, рядом с сыном. По настоянию Митрополита Филарета, ее «сторожка» сохранялась как музей. Во время Великой Отечественной войны, когда на Бородинском поле снова шли кровавые бои, деревянная сторожка сгорела. Восстановление ее началось только в 1984 году, сейчас в ней находится музей.

Начало строительству нового большого собора Владимирской иконы Божией Матери успела положить сама игумения Мария, при ней был создан проект и даже заложен фундамент. Но увидеть новый собор не на бумаге, а в камне она не успела… Новой настоятельницей монастыря стала игуменья Сергия, при которой и продолжился начатый Тучковой новый этап строительства. Возведение храма было заказано московскому архитектору Михаилу Доримедонтовичу Быковскому, уже имевшему за спиной множество известных и очень удачных работ. Имя для собора было выбрано не случайно − битва на Бородинском поле произошла в день празднования Владимирской иконы. Средства на постройку собора жертвовали офицеры и солдаты русской армии − участники Бородинской битвы и их потомки.

Собор Владимирской Божией Матери был освящен в 1859г. Но на этом работа Быковского в монастыре не закончилась. Зачастую при упоминании трапезной церкви Усекновения Главы Иоанна Предтечи , встроенной в ограду, забывают упомянуть имя ее архитектора, а им также является Быковский. Трапезная церковь была построена в 1874г. Это с виду небольшое изящное одноглавое здание с элементами неорусского стиля на самом деле очень просторно и велико: в нем располагалась не только трапезная, но и некоторые монастырские службы. Храм получил свое название опять же не случайно: в этот праздник со времен Екатерины II совершаются молебны в память воинов, погибших за Родину. Сейчас в трапезной церкви находится музей.

Занимаясь застройкой обители, Быковский постарался позаботиться о том, чтобы новые здания не заслонили мавзолей Тучкова и вообще не стояли слишком близко к центру, благодаря чему собор и вблизи выглядит даже еще грандиознее, чем он есть. Поэтому, войдя в Святые ворота монастыря, посетители − как паломники, так и простые туристы − чувствуют здесь тот же простор и величие, что и на всем Бородинском поле. Простор, над которым возвышается огромный чудный храм.

В советское время обитель пережила тяжелые времена. Несмотря на то, что местные жители относились к ней с любовью и почтением, власти закрыли ее, многие сестры были арестованы, имущество разграблено. Не сохранились старые интерьеры храмов, в том числе соборный иконостас (ныне восстановлен). Однако в советское время, как ни удивительно, монастырь получил неожиданный подарок - в западную стену его ограды, с внутренней стороны, были вмонтированы фрагменты скульптурных композиций, снятых с Триумфальной арки в Москве при ее демонтаже в 1936 году. Когда арку восстановили, скульптуры так и остались в монастыре.

Монастырь был возвращен Церкви в 1992 году. Поток паломников, как и в прежние времена, не иссякает. И каждого прибывшего в монастырь встречают радостно и приветливо, так, что не остается сомнений − обитель возродилась и не утратила своего духа. Таким, и только таким, наверное, и может быть настоящий монастырь.

Храмы и постройки монастыря

На Бородинских флешах в 1839– 1859 гг. построен Спасо-Бородинский монастырь, расположенный на месте выдвинутого вперед редута, того, который защищал генерал Тучков. Он был возведен по инициативе вдовы генерала Александра Тучкова Маргариты Нарышкиной (она же Мария Тучкова), ставшей первой настоятельницей. Она прибыла сюда после окончания битвы с тем, чтобы найти среди убитых тело своего мужа, но силой полета картечи труп был разорван на куски и исчез. Все, что осталось от смелого генерала – это рука, оторванная немного выше запястья. Вдова опознала ее по обручальному кольцу с бирюзовым камнем, которое она подарила своему мужу.

Спасо-Бородинский монастырь история.

Эти останки были похоронены в освященной земле, вслед за тем госпожа Тучкова в 1817 году исходатайствовала разрешение императора Александра I на сооружение храма на средней Семеновской (Багратионовской) флеши на месте гибели мужа. На эти цели император пожаловал 10 тыс. рублей. Вскоре Тучкова выкупила у местных помещиков три десятины земли и получила храмозданную грамоту от архиепископа Дмитровского Августина. В 1818 г. церковь Спаса Нерукотворного была заложена и в 1820 г. освящена архиепископом Августином во имя Нерукотворного Образа Спасителя.

Спасо-Бородинский монастырь.

В 1820 году, в годовщину Бородинского сражения, в нише, справа от иконостаса была помещена икона Спаса Нерукотворного – из полковой походной церкви Ревельского пехотного полка, шефом которого был генерал-майор Александр Тучков. Могила находится при входе с левой стороны, покрыта простым камнем, на котором выгравирована надпись: «Помяни, Господи, во царствии Твоем Александра, на брани убиенного». В 1826 г. справа от входа, в склепе храма, был похоронен единственный сын Тучковых, 15-летний Николай. А в 1852 г. здесь же погребли и основательницу монастыря. В 1896 г. – ее брата Александра Михайловича Нарышкина. Так церковь Спаса Нерукотворного стала фамильной усыпальницей Тучковых-Нарышкиных.

Спасо-Бородинский монастырь.

Напротив южных ворот монастыря находится часовня святой преподобной схимонахини Рахили. Часовня построена из дерева в 1997 г. в традициях древнерусского зодчества. Она построена по проекту можайского архитектора, преподавателя Московского архитектурного института Н.Б. Васнецова. Она возведена над могилой схимонахини, скончавшейся в 1928 г. и канонизированной в 1996 г. В центре монастыря возвышается внушительных размеров Владимирский собор (1859), который начали строить в 1851 году по инициативе той же Марии Тучковой. Проект был заказан известному московскому архитектору М.Д. Буковскому. Собор Владимирской Божией Матери освятили 1859 году, но игуменья Мария не дожила до этого дня, строительство продолжилось при ее последовательнице игуменье Сергии.

Спасо-Бородинский монастырь.

За прообраз монастыря Быковским был взят собор в , построенный в VI веке при византийском императоре Юстиниане. Составляя проект, Быковский заботился не только о внешнем виде храма и его внутреннем убранстве, но и о том, каков будет его вид в ландшафте. Что ж, замысел был полностью воплощен – внушительный объем собора доминирует над всеми окрестностями. Даже если идти к монастырю через поле, сбиться с пути невозможно. Он служит безошибочным ориентиром на всем близлежащем пространстве.

Спасо-Бородинский монастырь музеи.

В монастыре также работает несколько интересных музеев – домик игуменьи Марии, где воссоздана обстановка, бывшая при ее жизни, выставка солдатиков (оловянных и деревянных) и Музей Великой Отечественной войны. Слева от входа совсем недавно был организован Музей Льва Толстого. Музей находится в здании бывшей гостиницы монастыря, где в 1867 году останавливался писавший «Войну и мир» Л.Н. Толстой. Главы, посвященные кульминационному Бородинскому сражению, переписывались писателем несколько раз. С целью добиться наиболее достоверного описания батальных сцен и ландшафтов поля Толстой прибыл в . Два дня, 26 и 27 сентября, он «ходил и ездил по той местности, где за полстолетия до того пало более ста тысяч человек, делал свои заметки и рисовал план сражения».

Музей игуменьи Марии.

Практически напротив главных ворот дом «музей игуменьи Марии». Музей работает с 1994 года. В его залах можно проследить биографию Маргариты Тучковой, урожденной Нарышкиной. Всего здесь три небольших комнатки. В первой повествуется о мирской жизни М.М. Тучковой, о подвиге ее мужа и об основании ею Спасо-Бородинского монастыря. В следующей комнате полностью воссоздана обстановка времени жизни. Интерьер реконструировался по фотографиям и описаниям очевидцев. Здесь же ее личные вещи – резной деревянный крест, серебряное кольцо с эмалью.

Церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи.

Церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи (1874 г.) расположена в левой части монастыря. Она встроена в его ограду архитектором Быковским. Внешне небольшое и изящное здание на самом деле достаточно вместительно. В нем располагалась не только трапезная, но и некоторые монастырские службы. Название храм получил по дню поминания об усекновении главы Иоанна Предтечи. Со времен Екатерины II в этот день совершаются молебны в память воинов, погибших за родину.

Церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи и музей.

Сегодня в трапезной церкви находится музей. Здесь можно посмотреть экспозицию Военная художественная игрушка. Здесь представлены игрушки из разных материалов на бородинскую тему. В центре зала красуется макет с динамичным изображением одного из эпизодов сражения. Здесь же находится экспозиция Военная галерея , размещенная в трапезной церкви. В день храмового праздника, 11 сентября, Русская Православная Церковь поминает всех «вождей и воинов на поле брани живот свой положивших», включая и героев Бородина.

Бородино монастырь.

В экспозиции представлено 73 портрета генералов и офицеров русской армии. Это все графические изображения участников Бородинского сражения. К настоящему времени удалось собрать в коллекции Бородинского музея- заповедника. Среди них не только прославленные полководцы, но и малоизвестные, «рядовые» генералы. Здесь же находится электронная «Бородинская книга памяти», которая содержит сведения о прохождении воинской службы, участии в боевых действиях, ранениях и наградах более чем одиннадцати тысяч участников Бородинского сражения – генералов, офицеров и солдат русской армии. Информация связана с интерактивной картой. На ней обозначены памятники и памятные места Бородинского поля, где отличились воины.

Расположен в 123 км к западу от Москвы, на Бородинском поле, близ дер. Семеновское. Основан вдовой героя Отечественной войны 1812 г. генерал-майора А.А.Тучкова (впоследствии игуменией Марией) на месте гибели ее мужа.

26 авг. (8 сент. н. ст.), в день празднования избавления Москвы от нашествия Тамерлана заступничеством Пресвятой Богородицы, чудотворной иконы Ее Владимирской, на Бородинском поле произошла битва, которая, по словам фельдмаршала, кн. М.И.Кутузова «была самая кровопролитнейшая из всех, известных в новейшие времена» и которую по количеству участников, ожесточению и последствиям можно сравнить с немногими сражениями за всю мировую историю.

Это неизвестное никому место, затерянное в бескрайних просторах России, лишь странными названиями своих речушек: Колочь, Стонец, Война, Огник, как бы пророчески возвещавшее, что здесь произойдет страшный, смертный бой, было выбрано Главнокомандующим как наилучшая позиция для решающей битвы. Накануне сражения по войскам пронесли Смоленскую икону Божией Матери. Возложив все упование на помощь Божию и на заступничество Пресвятой Богородицы, в глубокой тишине русские готовились стоять насмерть.

Бородинский бой начался около 6 часов утра ударом французских войск по левому флангу русской армии, расположенному на Семеновских высотах, где ныне и стоит монастырь. Здесь были возведены т.н. Багратионовы флеши, у которых в течении 7 часов кипел жестокий бой. Сначала – 130, а к 12 часам дня уже 400 французских орудий не переставая осыпали войска Багратиона смертоносным металлом. С нашей стороны отвечали тем же. Когда французы все же достигли флешей, их встретили гренадеры графа Воронцова, которые дали им такой отпор, что сам командир говорил про свою дивизию: «Она исчезла, но не с поля сражения, а на поле сражения». Французы, неся огромные потери, уже начали брать верх, когда флеши были контратакованы войсками пехотной дивизии ген. П.Коновницына. «Под огнем ужасных батарей, — писал Ф.Глинка, — ген. А.А.Тучков IV закричал своему полку: «Ребята, вперед!» Солдаты, которым стегало свинцовым дождем, задумались. «Вы стоите? Я один пойду!» – крикнул он, схватив знамя и кинулся вперед. Картечь разбила ему грудь. Тело его не досталось неприятелю. Множество ядер и бомб каким-то шипящим облаком обрушилось на то место, где лежал убитый, взрыло, взбуравило землю и взброшенными глыбами погребло тело генерала. А полки, презирая всю жестокость неприятельского огня, уже шли в штыки и с криками «Ура!», опрокинули неприятеля и заняли высоту». Семеновские высоты историки называют «могилой французской пехоты», здесь были обескровлены лучшие полки и дивизии Наполеона.

Отгремело Бородинское сражение, ставшее прологом бегства Наполеона из Москвы, а затем и гибели наполеоновской Франции. А во второй половине октября, когда враг уже покинул Московские приделы, на поле брани, где лежали без погребения десятки тысяч тел, появилась одинокая фигура вдовы убитого в сражении ген. Тучкова IV. Сопровожаемая старцем-монахом Можайского Лужецкого монастыря о. Иосафом, она искала тело мужа. Но поиски оказались тщетными. Позднее, в 1817 г. командир дивизии, в которую входил Ревельский полк, ген. П.П.Коновницын, сообщил ей в письме подробности гибели ген. Тучкова и указал на плане сражения среднее укрепление Семеновской батареи, где он был убит. Таким образом, заветное место было найдено.

Маргарита Михайловна Тучкова родилась 2 янв. 1781 г. в семье знатных и богатых родителей. Ее отец М.П.Нарышкин (из рода Нарышкиных, к которому принадлежала мать Петра I), и мать, В.А.Волконская, дали дочери отличное домашнее образование и воспитание. После неудачного первого брака родители долго не давали согласие на ее брак с офицером Ревельского полка Александром Тучковым. Они обвенчались в 1806 г.; во всех заграничных походах Маргарита не разлучалась с мужем. В 1811 г. у них родился сын Николай, — полк А.Тучкова стоял тогда в Минской губернии.

Вскоре после этого произошло чудо, о котором Маргарита Михайловна вспоминала много лет спустя: «Я была вполне счастлива мужем и детьми, когда однажды мне приснилось, за год до моей горькой потери, будто отец мой приносит ко мне в спальню одного моего младенца и говорит: «вот все что тебе осталось!» и в то же время мне послышался тайный голос: «участь твоя решится в Бородине!» Проснувшись в большом волнении, я рассказала мужу то, что виделось мне во сне, и он приписал это игре пылкого воображения /…/ мы напрасно искали Бородино в окрестностях нашего полка, который тогда был расположен недалеко от западной границы. Кому могло придти на мысль искать Бородино близ Москвы? Вещий сон в точности исполнился 1 сент. 1812 г., в день ее именин, когда брат Кирилл Нарышкин, бывший адьютантом ген. Барклая-де-Толли, привез известие о смерти ген. Тучкова.

Свою деятельность в Бородине Маргарита Михайловна начала с восстановления церкви во имя Смоленской иконы Божией Матери, где ее усердием был устроен нижний придел во имя прп. Сергия Радонежского. В то же время Тучкова испрашивает Высочайшего разрешения на сооружение поминальной часовни на среднем редуте Семеновской батареи, намереваясь посвятить ее Нерукотворному Образу Спасителя, полковой иконе Ревельского пехотного полка, оставшейся ей от мужа. Имп. Александр I не только изъявил Свое Монаршее благоволение на постройку храма, но и пожертвовал 10 тыс. рублей. Заложенная в 1818 г., церковь была освящена в 1820 г. архиепископом Московским Августином (Виноградским). Это небольшой храм, построенный в форме античной усыпальницы-мавзолея, отличается классической простотой и изяществом форм. Он стал первым и главным памятником погибшим воинам. Замечателен своей изящной простотой бронзовый ампирный иконостас, украшенный чеканкой, у которого за правым клиросом Тучкова и поместила Нерукотворный Образ. Впоследствии эта икона прославилась в окрестностях как чудотворная.

По смерти супруга Тучкова всецело посвящает себя воспитанию сына. Вместе с Николенькой она часто совершает паломничества из Москвы в Троице-Сергиеву лавру, к св. мощам прп. Сергия, особенно почитаемого Тучковой; по памятным дням посещает Бородино. Но Господь судил ей новое испытание.

16 окт. 1826 г. 15-летний Николай скоропостижно скончался на руках своей матери. Она погребла сына на Бородинском поле, в склепе под Спасским храмом, начертав на надгробной плите слова пророка Исайи: «Се аз, Господи, и чадо, еже ми дал еси!» (Ис. 8, 18). В конце 20-х гг. Маргарита Михайловна поселилась на Бородинском поле, в небольшом домике у подножия Семеновского холма. Человеком, который направил скорбящую и мятущуюся душу Тучковой в русло, предназначенное ей Самим Богом, был свт. Московский Филарет, ставший впоследствии ее духовным наставником.

К бородинской отшельнице стали приходить и селиться вокруг «сторожки» девицы и вдовы разных сословий, ищущие молитвы и уединения. Маргарита Михайловна, руководствуясь словами Христа «грядущего ко Мне не изжену вон», не отвергала ни одного человека, утешала, благотворила, и так, незаметно для себя, стала душой этого благочестивого женского общества. Она отдавала ум, сердце, силы и материальные средства новым пустынным чадам, из которых составилась в 1833 г. община, получившая тогда же официальный статус Спасо-Бородинского богоугодного общежития, а с 1 янв. 1838 г. – Спасо-Бородинского второклассного женского монастыря.

4 июля 1836 г. в Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры Маргарита Тучкова была пострижена свт. Филаретом в рясофор с именем Мелания, а 28 июня 1840 – в мантию, с наречением имени Мария, и возведена в сан игумении. Сам святитель при постриге дал новой монахине свои клобук и рясу.

На эти же годы приходится начало строительства монастырских зданий: стены, небольшая колокольня, келейные корпуса с трапезной и теплой церковью во имя св. прав. Филарета Милостивого, небесного покровителя свт. Филарета – были возведены на средства Имп. Николая I, который называл Бородино местом государственным. 23 июля 1839 г. митр. Московский сам освятил храм во имя св. прав. Филарета Милостивого и весь монастырь, обойдя его крестным ходом и окропив святой водой. От Московского свт. Приняла новая обитель свои общежительные правила, составленные согласно с древними иноческими уставами и неукоснительно следовала им. Число насельниц росло с каждым днем, и «процвела пустыня яко крин». По воспоминаниям современников, Спасо-Бородинский монастырь укладом духовной и трудовой жизни напоминал древние палестинские и фиваидские обители, откуда вышли многие светила христианства. Здесь, благодаря высоким душевным качествам настоятельницы, мудрому руководству Московского святителя и особой святости этого места, царила атмосфера любви, взаимопомощи и всепрощения. Матушка Мария часто собирала сестер в так называемой «слушательной» для совместного чтения духовных книг, писем свт. Филарета, встреч с духовными лицами. Сохранились воспоминания о пребывании в обители свт. Игнатия (Брянчанинова) 30 июля – 2 авг. 1847 г.

Монастырь стал известен в России и обрел многих благотворителей. Постоянными жертвователями были кн. В.В.Долгоруков, княгиня Т.В.Юсупова, князья Потемкины, граф Шереметев, графиня А.Г.Толстая и многие другие. Но главным ктитором была сама игумения Мария. Она дала своим ярославским крестьянам вольную и их плату за аренду земли внесла в общую казну, туда же шла и ее генеральская пенсия. Спасо-Бородинский монастырь находился под покровительством Российского Царствующего Дома. 26 авг. 1839 г., во время торжеств по случаю открытия памятника на батарее Раевского, Имп. Николай I посетил святую обитель. Цесаревич Александр Николаевич, будущий Имп. Александр II Освободитель, трижды бывал в монастыре,- в 1837, 39, 41 гг.,- и молился в Спасском храме. Игум. Марию дважды вызывали ко Двору для исполнения обязанностей восприемницы при Таинстве Миропомазания Высоконареченных Невест: в дек. 1840 г. – принцессы Марии Гессен-Дармштадтской, будущей Имп. Марии Александровны, супруги Имп. Александра II; и в 1848 г. – принцессы Александры Альтенбургской, Великой Княгини Александры Иосифовны, супруги Вел. Кн. Константина Николаевича.

При столь высоком положении и авторитете в высших слоях общества игум. Мария была доступна не только сестрам обители, но и крестьянам окрестных селений, которые называли ее «матерью родной». Ее можно по справедливости назвать «предтечею» знаменитых бородинских стариц – схимон. Сарры (Потемкиной, + 1911) и прп. Рахили (Коротковой, + 1928 г.) .

Своим богоугодным житием матушка повторила подвиг многих известных и безызвестных жен Святой Руси, которые, потеряв своих супругов, стали выше личной семейной драмы. Возлюбив небесное паче земного, матушка учила этому и своих духовных чад. Без суровых аскетических подвигов, на которые свт. Филарет ее не благословил, но только милосердием, любовью к ближним, глубочайшим сознанием своих немощей игум. Мария взошла на высокую степень христианского совершенства. Основательница монастыря блаженно скончалась 29 апр. 1852 г. Последними ее словами были: «Дайте мне видеть свет, отпустите меня…»

Ее погребли в склепе под Спасским храмом, рядом с сыном. При преемнице первоначальницы игум. Сергии (Волконской, + 29 окт. 1884г.) в 1859 г. преосвящ. Леонид (Краснопевков), еп. Дмитровский освятил величественный Владимирский собор, заложенный еще в 1851 г. Храм посвящен Владимирской иконе Божией Матери, в день празднования которой произошла Бородинская битва. Работами по возведению собора руководил автор проекта, арх. М.Д.Быковский.

Храм, выстроенный по плану Святой Софии Константинопольской, стал композиционным центром и высотной доминантой монастырского ансамбля. Это выдающееся произведение знаменитого зодчего, синтезирующее в своей архитектуре приемы классицизма и «византийского» стиля. Четырехстолпный пятикупольный храм в форме куба с высокими апсидальными выступами и крыльцами по основным осям поставлен на полуподвале. В пирамидальной ярусной композиции здания последовательно выражена идея центричности. Богато и разнообразно был решен интерьер храма. Но облицованный разноцветным мрамором иконостас на сегодня утрачен, а живопись академической школы на стенах алтаря восстановлена фрагментарно.

Следующей настоятельницей монастыря была схиигумения Алексия (+ 21 июля 1880 г.), переведенная сюда из Серпуховского Владычного монастыря (см. Выпуск 1, с. 31) по благословению свт. Иннокентия (Вениаминова) и привезшая с собою прп. Рахиль, бывшую тогда еще рясофорною послушницей. Из жития преподобной известно, что схиигум. Алексия была строгой подвижницей.

В 1874 г. на средства, пожалованные Имп. Александром II, была построена трапезная церковь Усекновения Главы св. Иоанна Предтечи (архитектор Никитин). Название храма также связано с памятью Бородинского сражения, т.к. еще со времен русско-турецкой войны 1769 г. по указу Имп. Екатерины II в день Усекновения Главы Иоанна Предтечи совершалось поминовение воинов за Веру и Отечество на брани убиенных, чем их ратный подвиг уподоблялся мученичеству св. Крестителя Господня.

Спасо-Бородинский монастырь. Спасский храм .

С именем схиигум. Алексии связано монастырское предание, подтверждающее, насколько правильно игум. Марией было найдено место гибели ген. Тучкова и что Спасская церковь действительно стоит над его прахом. Еще при жизни выбрав себе место упокоения за алтарем Спасского храма, игум. Алексия увидела во сне молодого генерала, который сказал ей: «Не тебе здесь лежать, а мне!» Когда же матушка преставилась, и стали рыть ей могилу, то нашли в земле генеральскую шпагу и эполеты. Решили, что это – останки погибшего Александра Алексеевича Тучкова.

В 1912 г. Россия праздновала 100-летие победы в Отечественной войне 1812 г. В эти дни Бородинское поле и обитель изволил посетить Государь Имп. Николай II с Имп. Александрой Федоровной, Наследником Цесаревичем Алексеем, Великими Княжнами. В составе царской свиты была и Вел. кн. Елизавета Федоровна. Крестный ход, учредительницой которого была в свое время игум. Мария, обычно начинался после ранней литургии в Смоленской церкви с.Бородина и шел до памятника на батарее Раевского, где служилась заупокойная лития по павшим воинам, а потом следовал в монастырь к поздней литургии, после которой служился благодарственный молебен. Из жития прп. Рахили известно, что Государь со свитой изволил быть на праздничной трапезе в монастыре и даже захотел лично видеть монахиню, готовившую пищу. Так прп. Рахиль удостоилась быть представленной Государю.

При всех пожертвованиях обитель, находившаяся вдали от крупных городов, никогда не была богатой и средства к существованию добывались собственными силами сестер, которых к нач. XX в. было более 200. На монастырских полях выращивалась пшеница, рожь, овес, были сенокосы и огороды. Монахини пекли хлеб, варили квас, ткали, шили одежду и обувь. На хуторе, в двух верстах от обители, находился скотный двор. В монастыре были переплетная и иконописная мастерские, библиотека. В церковно-приходской школе монастыря обучались грамоте крестьянские дети окрестных деревень. Монастырская богадельня давала кров, одежду и пропитание одиноким и больным старикам. Странноприимный дом был всегда открыт для прибывающих в монастырь богомольцев. Но главным достоянием монастыря всегда была непрестанная молитва о павших на Бородинском поле. В этом видели залог благоденствия святой обители. Ежедневно совершалась Божественная литургия и служились панихиды, читалась неусыпаемая Псалтирь; поминовение убиенных воинов было обязательным и лично для каждой монахини.

Нормальное течение жизни обители прервала революция. На долю игум. Ангелины выпала особая тяжесть управления монастырем в те годы, когда в официальных документах он стал называться «сельхоз артелью», испытывала притеснения, начиная с изъятия церковных ценностей и кончая «уплотнением» для расселения мирских людей.

В тяжелейшие годы разрухи монастырь распахнул свои врата для страждущего народа, ищущего духовной поддержки и утешения. В 1923 г. игум. Ангелина благословила прп. Рахиль на подвиг старчества.

90-летняя старица самоотверженно служила приходящим к ней за советом; с утра до позднего вечера у дверей ее маленькой кельи толпился народ. Она на всех изливала свою любовь, исцеляла душевные и телесные недуги. Святая обитель была настолько любима местными жителями, что власти долго не решались ее закрыть.

После смерти в 1924 г. игум. Ангелины ее дело продолжила игум. Лидия (Сахарова), также выбранная сестрами и назначенная самим свт. Тихоном. На это время приходится расцвет старчества прп. Рахили, наибольшее количество чудес и исцелений. 10 окт. 1928 г. св. старица преставилась ко Господу, предсказав закрытие, разорение обители, арест сестер, что и последовало в февр. 1929 г. После ссылки матушка Лидия жила и скончалась у себя на родине, а многие сестры вернулись в окрестности Бородина и доживали свой век, работая в местных храмах.

Мастерские стали колхозными, богадельня и больница закрылись. В кельях устроили общежитие. Во время ВОВ здесь был эвакогоспиталь. В период аккупации немцы устроили здесь концлагерь. После войны здесь сначала поселилась МТС, затем турбаза. Владимирский собор приспособили под кузницу. В Спасском храме разместились мастерские, их производственные отходы сбрасывались в подклет, где было и отхожее место. Убранство церкви было уничтожено, надписи сбиты, кованый иконостас сломан, находившиеся в склепе гробы М.М.Тучковой и ее сына разбиты, а костные останки разбросаны. Только в 1962 г. накануне 150-летия Бородинской битвы склеп расчистили, установили на прежних местах новые гробы, собрав в них все сохранившиеся останки.

Стихия разрушения постигла не один монастырь. Под лозунгом борьбы с «наследием рабского прошлого» были уничтожены памятник русским воинам на батарее Раевского и могила П.И.Багратиона, церкви в с. Бородино и Старое Село. Лишь в 70-е гг. по инициативе Бородинского Военно-исторического музея были начаты реставрационные работы и к концу 80-х гг. обитель в основном была восстановлена.

16 авг. 1992 г. звон колоколов возвестил об открытии Спасо-Бородинского монастыря. Впервые за 63 года во Владимирском соборе обители была совершена Божественная литургия, за которой Высокопреосвященнейший Ювеналий, митрополит Крутицкий и Коломенский, возвел в сан игумении монахиню Серафиму (Исаеву), насельницу Свято-Троицкого Ново-Голутвина монастыря г. Коломны. С тех пор, день за днем в стенах обители идет непрестанная работа сестер по возрождению монашеской жизни.

В монастыре ежедневно совершается положенный круг богослужения, читается Неусыпаемая Псалтирь. Сестры трудятся на различных послушаниях: в рукодельной, живописной, пошивочной мастерских, в просфорне и пекарне. Насельницы обители осваивают технику древнего лицевого шитья, вышивают иконы. Монастырь занимается миссионерско-просветительской деятельностью, оказывает благотворительную помощь Уваровскому дому-интернату для умственно-отсталых детей. Вся жизнь насельниц, — сегодня их двадцать, — зиждется на прочном фундаменте духовных традиций старого Спасо-Бородинского монастыря, на преданиях и заветах их святых предшественниц.

Возобновлен традиционный Крестный ход 8 сентября. После Божественной литургии он шествует из обители к памятнику на батарее Раевского, где служится благодарственный молебен и заупокойная лития. 12 мая, в день блаженной кончины игум. Марии (Тучковой) в Спасском храме соборно совершаются заупокойное всенощное бдение, литургия и панихида.

Событием летописного характера явилось совершенное 28 июля 1996 г. прославление прп. старицы Рахили в лике местночтимых святых (память 10 окт.). На месте ее захоронения, за южной стеной обители, построена часовня, которую освятил владыка Ювеналий 10 окт. 1997 г.

6 июля 1999 г., в день празднования Владимирской иконы Божией Матери, обитель посетил Святейший Патриарх Алексий II. За литургией Святейший Патриарх наградил настоятельницу игум. Серафиму наперсным крестом и возвел в сан игумении настоятельницу Успенского Колоцкого монастыря монахиню Таисию. В обрашении к духовенству, монашествующим, представителям власти и молящимся Патриарх, в частности, сказал: «Посещение Бородинского поля /…/ моя давняя мечта, ведь один из моих предков сражался здесь, защищая Отечество…»

Святейший посетил храмы и памятные места обители, после чего отъехал к главному монументу Бородинского поля на батарее Раевского. Там он был встречен представителями Российских Вооруженных Сил и совершил заупокойную литию о павших воинах.

Отмечая то огромное значение, которое имеет восстановление монастыря, Патриарх сказал: «Эта святая обитель, в которой, как и прежде, молятся о вождях и воинах, совершает монашеский подвиг во спасение своей души и во спасение мира».

Храмы:

1. Соборный, во имя Владимирской иконы Божией Матери (1851-1859 гг., арх. М.Д.Быковский)
2. Во имя Нерукотворного Образа Господа Иисуса Христа (1817-1820 гг.), усыпальница М.М. и Н.А. Тучковых
3. Во имя св. прав. Филарета Милостивого (1839)
4. Во имя св. прор. Иоанна Предтечи (1874, архитектор Никитин)

Часовни : над могилой прп. Рахили, за оградой монастыря.

Святыни:

1. Мощи прп. Рахили под спудом в часовне
2. Чуд. икона Спаса Нерукотворного (икона Ревельского полка)

Адрес: 143240 Московская область, Можайский район, с. Бородино, Спасо-Бородинский женский монастырь

Телефон: 8 (496 38) 5 10 35

Проезд:

1. До ст. Бородино Белорусской ж/д (121 км), далее пешком 2,5 км
2. До г. Можайск, далее автт. № 23, 27, 316 до с. Бородино (15 км), далее пешком Можайское или Минское шоссе.