Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Как считается рейтинг
◊ Рейтинг рассчитывается на основе баллов, начисленных за последнюю неделю
◊ Баллы начисляются за:
⇒ посещение страниц, посвященных звезде
⇒ голосование за звезду
⇒ комментирование звезды

Биография, история жизни Жилина Сергея Сергеевича

Сергей Сергеевич Жилин − российский пианист и дирижер, известный, как основатель джаз-бэнда «Фонограф».

Ранние годы

Будущая звезда мира музыки появилась в Москве 23 октября 1966 года. Бабушка, столь горячо любимая мальчиком, профессионально занималась игрой на пианино и скрипке. Поэтому неудивительно, что ее способности передались маленькому Сергею. Родные надеялись, что малыш со временем превратится в академического исполнителя, и прилагали к этому все усилия. Сережа проводил за инструментами по несколько часов в день, постепенно, но уверенно нарабатывая музыкальные навыки. Знаменитые романтические композиторы , и были близки ему по духу, и Сергей с упоением воспроизводил их бессмертные творения.

Неожиданно для близких Сережа открыл для себя совершенно иную форму искусства, а именно джаз. Разочарованию бабушки не было предела, ведь она мысленно представляла внука в образе серьезного музыканта. Джаз, по ее мнению, не имел ничего общего с классической культурой.

Юношеские увлечения

Однако мальчик продолжал удивлять родных, увлекшись велосипедным спортом, футболом и даже авиамоделизмом. Мама Сергея полагала, что эти занятия подходят сыну, поэтому настояла на поступлении в военно-музыкальное училище. В приемной комиссии оценили уровень подготовки юноши и рекомендовали его к поступлению. Но Сергей не захотел становиться, ни военным музыкантом, ни дирижером, и в самый последний момент отказался. Понял, что учеба в таком заведении заставит забыть о своих увлечениях.

Покинув стены училища, Жилин с удовольствием приступил к сборке моделей летательных аппаратов и добился в этом деле определенных успехов. Начал принимать участие в соревнованиях, получил спортивный разряд и выиграл столичное первенство.

ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Но подобное хобби отрицательным образом сказалось на успеваемости в музыкальной школе. Дошло до того, что администрация заведения обратилась к родителям подростка с просьбой перевести его в обычную школу. Под тем предлогом, что его низкие отметки портят все показатели. Мать с отцом так и поступили, но и в простой общеобразовательной школе Жилин долго не задержался. В результате ушел в ПТУ, а затем в армию, где служил в ансамбле песни и пляски.

Начало карьеры

1982 год оказался для Сергея Жилина судьбоносным. Тогда он начал обучение в студии музыкальной импровизации. Совсем скоро родился фортепианный дуэт. Напарником стал Михаил Стефанюк, с которым Сергей Жилин основал «Фонограф». Молодые талантливые музыканты довольно быстро завоевали признание публики.

Мало того, их творческая деятельность пришлась по вкусу художественному руководителю российского Президентского оркестра Павлу Овсянникову, с одобрения которого ребята стали гастролировать вместе с его коллективом.

Настоящий успех

Знаменательная встреча состоялась в 1992 году, а уже спустя пару лет Сергей Жилин выступил вместе с самим Биллом Клинтоном. Экс-президент США играл на своем излюбленном саксофоне, русский музыкант аккомпанировал ему на рояле.

Сергею Жилину удалось создать несколько коллективов, а также популярную среди российских исполнителей студию звукозаписи. Кроме того, Сергей Сергеевич нашел себя и на телевидении, где участвовал в проектах «Две звезды» и «Танцы со звездами» в качестве дирижера. В 2012 году на Первом канале появилось музыкальное шоу «Голос», которое вживую стал сопровождать оркестр под управлением Сергея Жилина.

Личное

О жизни Сергея Жилина вне сцены известно очень мало. Говорят, он женился два раза, имеет сына.

Сергей Сергеевич Жилин (д. р. 23.10.1966) — выдающийся пианист, дирижёр и шоумен, который сегодня руководит несколькими джазовыми коллективами. Вся его жизнь связана с музыкальной деятельностью. Как человек публичный, он не любит выставлять напоказ свою личную жизнь, однако в СМИ просочилась информация, что знаменитый джазмен был женат дважды. Первая жена Сергея Жилина открыла для него радость отцовства и у него сейчас взрослый сын.

Личная жизнь Сергея Жилина

К сожалению, Сергей развелся с первой женой, но впереди его ждали новые отношения. О второй жене Сергея Жилина известно не очень много, по слухам она была солисткой одного из его ансамблей. Также, судя по закулисным слухам, на сегодняшний день музыкант не состоит в отношениях. Личная жизнь Сергея Жилина тесно связана с его творчеством. О своей семье он говорит с улыбкой и совсем немного: «У меня хорошая семья. Пожалуй, это главное, что надо знать публике». На сегодняшний день Сергей Жилин, как это иногда говорят о людях, которые посвятили себя творчеству, женат на своей работе. И детей у него много, пусть не родные, но зато какие талантливые!

Всеми любимое шоу «Голос. Дети» (2014), которое открывает путь на современную эстраду молодым дарованиям, радует не меньше, чем взрослый проект «Голос» (Первый канал. Россия.). Музыкальное сопровождение «Голосов», как взрослого, так и детского, возложено на Сергея Жилина и его оркестр «Фонограф-Джаз-Бэнд». Такое творческое содружество расширяет само понятие «семья»: все, кто работает с этим жизнелюбивым, необыкновенно талантливым и харизматичным человеком, чувствуют себя родными людьми.

Сегодня его семьёй стали замечательные творческие коллективы, которым он отдаёт весь свой талант и душевное тепло. Вся жизнь Сергея Жилина связана с его работой. Это и педагогическая деятельность, и организация оркестрового сопровождения телевизионных, музыкальных программ, таких как «Две Звезды» (2006), «До Ре» (2009-2014), «Голос», «Голос. Дети» и многих других. За выдающиеся заслуги, концертные и студийные проекты в 2005 г. С. С. Жилин был награждён званием «Заслуженного Артиста РФ».

Краткая биография С. С. Жилина

Родился и вырос Сергей Жилин в музыкальной семье и благодаря настойчивости своей бабушки — Тамары Викторовны, стал музыкантом. В возрасте двух с половиной лет, по настоянию любимой бабули, её внук начал играть на фортепиано. Обладая абсолютным музыкальным слухом, Серёжа, по единодушному мнению своих близких, непременно должен был стать выдающимся музыкантом.

Окончив восьмилетку, вопреки надеждам своих родителей, Сергей решил освоить профессию связанную с авиамоделизмом. Однако, после получения специальности в ПТУ, он вновь стал серьёзно заниматься музыкой. Особенно Сергея привлекал джаз. Начиная с восемьдесят второго года юноша регулярно посещал московскую студию импровизации, где подружился с одарённым исполнителем и музыкантом Михаилом Стефанюком.

Первый коллектив молодых музыкантов, с которыми Сергей выступал на фестивале в 1981 году, назывался «Москва-Замоскворечье». А уже в 1983 году родился новый музыкальный коллектив «Фонограф». После знакомства с Юрием Саульским группа «Фонограф» прекрасно выступила на Московском музыкальном фестивале, после чего о ней узнала вся музыкальная Москва.

Следует заметить, что сегодня это уже не просто джаз-группа, а большая организация, которая включает в себя несколько компаний «Фонограф». Это и студия звукозаписи, и компания по организации праздников, и репетиционная база, где джазовый коллектив под руководством С. С. Жилина проводит большую часть своего времени. В распоряжении музыкантов имеются профессиональные комплекты современной световой и звукозаписывающей техники.

Сергей Жилин руководитель популярной группы «Фонограф», известной в СССР и не забытой сегодня.

Из биографии музыканта

Родился Сергей 23.10.66г. в столице РФ. Решающую роль в жизни артиста занимала его бабушка, скрипачка и пианистка в прошлом. Она мечтала воспитать исполнителя академической музыки. Этой цели придерживались и родители мальчика. Первая игра на фортепиано у будущей звезды состоялась в возрасте 2,5 лет.

На пути к достижению к цели, родные заставляли мальчика усердно заниматься музыкой по 4-6 часов в сутки. Начинающие артисты понимают, насколько это большая нагрузка для музыкантов, не говоря о детях. На первых этапах творческого пути Сергей мечтал быть похожим на Рахманинова, Листа и Грига. Однако, он быстро сменил свои предпочтения на джаз. Родные приняли это решение, как протест.

Позже мальчик осмелился их еще больше удивить своими увлечениями, занявшись спортом (в частности, авиамоделизмом и футболом) и игрой в ВИА.

Неудачное поступление в училище

Мать была против новых направлений деятельности сына. Она, как и бабушка, была приверженцем академической музыки, и настаивала на поступлении в столичное военно-музыкальное училище. Здесь из юноши должны были сделать профессионального музыканта. Отучись парень в этом заведении, он стал бы отличным дирижером. Но боязнь того, что Сергею придется расстаться с новыми увлечениями, включая футбол, он отказался от предложения матери.

С чего начинался творческий путь?

После провала с поступлением в военно-музыкальное училище, Сергей продолжил заниматься авиамоделизмом, усердно посещая Дом пионеров, и соревнуясь с другими детьми. В результате он удостоен главной награды в чемпионате Москвы среди учащихся общеобразовательных заведений. Жилину присвоили 3-й юношеский разряд. Все это свидетельствует о том, что парень уже определился с выбором своей основной деятельности. Но родители и бабушка парня не позволили ему стать конструктором.

На протяжении всего времени Сергей продолжал заниматься музыкой, посещая театр юного москвича, участвуя в вокально-инструментальном ансамбле и занимаясь джазом.

Будущая знаменитость так был предан своим увлечениям, что у него совсем не оставалось времени на учебу. По просьбе руководства школы, родители вынуждены были перевести ребенка в другое учебное заведение, где он также продержался недолго. По окончанию 8 класса юноша подал документы в ПТУ, где с успехом окончил курс электромонтажника по оборудованию летательных аппаратов.

Как появилась группа «Фонограф»?

О личной жизни Музыкант старается умалчивать, а о творчестве готов говорить вечно. Он много времени посвящает «Фонографу», в основе которого лежит его дуэт с М. Стефанюком. Они впервые встретились при поступлении в студию музыкальной импровизации. События развивались в 82-м году. По окончанию первого года обучения, они создали дуэт, воспроизводивший классические песни, и занимавшийся подготовкой современных обработок на традиционный лад.

Первое выступление состоялось в 83-м году. Дальнейшие выступления привели его к встрече с Ю. Саульским, что позволило им принять участие на столичном фестивале. Через год Жилина призвали в армию. Увольнительные он посвящал игре. В этом же году коллектив принял солистку Аллу Сидорову.

1992 год был решающим для Сергея. Тогда в его жизни появился С. Овсянников, руководитель Президентского оркестра. Дирижер часто приглашал их на свои концерты, что позволило быстро привлечь внимание публики.

В 1994-м Жилин выступил совместно с Билом Клинтоном, который в качестве инструмента выбрал саксофон. Сергей сел за рояль. После нескольких композиций бывший президент Америки высоко оценил работу российского музыканта, признав его одним из лучших.

В 95-м группа «Фонограф» прекратила свою деятельность, ее руководитель создал творческую организацию под тем же брендом. Позже он основал студию звукозаписи, которая сегодня служит для создания музыкальных альбомов отечественных исполнителей.

В 2005-м году Жилину присвоили звание заслуженного артиста РФ, а через год он принял участи в программе «Две звезды», с 2009 по 2014-й его можно было увидеть в студии «ДоРе», и одновременно в проекте «Голос» (2012), «Голос.Дети» (с 2014-го).

Сегодня Жилин успешно руководит сразу несколькими джазовыми коллективами.

Ответы на вопросы о жизни артиста

Почему Сергей вынужден был сменить школу, чтобы закончить 8 классов? Заведение, где обучался талантливый музыкант, относилась к Московскому пединституту им. Ленина. Это определяет основную причину, на фоне которой руководство уделяло много внимания успеваемости Жилина.

Почему артист с юных лет увлекается джазом? Все дело в пластинках одного из старейших отечественных ансамблей традиционного джаза («Ленинградский диксиленд»). Проигрывая их изо дня в день, мальчик решил, что просто обязан посвятить себя этому направлению. В подростковые годы он пробовал воспроизвести полюбившиеся ему композиции. На вопрос, насколько успешен был результат, он отмалчивается с улыбкой на лице.

Где Сергей нашел своих единомышленников? Излюбленным местом артиста студия Молодежной Службы Импровизации, созданная в 60-х годах, на юге Москвы. Здесь он в 82-м году познакомился с любителями джаза, и принимал участие на музыкальных фестивалях.

Когда к Жилину пришла большая известность? В 95-м музыку «Фонографа» регулярно проигрывали по радио и ТВ, а ее руководитель стал ведущим собственного музыкального проекта на радиостанции «Юность», где проработал 3 года.

Где еще можно встретить имя Жилина? Его имя отображено в энциклопедии «Джаз. XX века».

Кто является участником группы компаний «Фонограф»? В ее составе числится несколько бизнес-направлений: Event, Light&Sound, Records, JazzBand.

Видео

Сергей Жилин. Сочетание имени и фамилии, возможно, знакомо не всем. Сергей Сергеич? Вот это совсем другое дело! Не просто же так каждую неделю на Первом канале по десять раз за вечер ему спасибо говорят. Осталось только выяснить, за что. Ведь до сих пор о руководителе оркестра «Фонограф», без которого не обходится нынче ни одна рейтинговая телепрограмма, мало что известно.

- Сергей, народ пока мало что о вас знает...

И слава Богу.

- Зато имя-отчество уже выучил. Прилипло к вам это - «Сергей Сергеич»?

Началось все с Андрея Болтенко, он был режиссером первых «Двух звезд». Обычно мы обращались друг к другу просто: Сергей - Андрей, Сергей - Андрей. Но однажды на студии он по громкой связи сказал: «Сергей Сергеич...» - я отозвался. Один раз, второй, третий. Так и пошло.

Вы сказали: известно мало, и слава Богу. Но понятно же, что время это поправит. Залезли в ящик - уж не обессудьте.

Мы там появляемся все-таки не с тем творческим продуктом, который для нас является основным. Обеспечиваем музыкальное оформление той или иной программы, не будучи главными действующими лицами. И на наших джазовых концертах я часто шучу: «Если в проекте «Голос» или в программе «Две звезды» вы видели общий план, на котором мелькает мой затылок, и слышали, что мы делаем в этих телешоу, то сегодня ничего подобного вы не увидите и не услышите». Хотя публика, которая приходит к нам на концерты, это и так прекрасно знает...

О ТОМ, КАК ВЫГНАЛИ ИЗ ШКОЛЫ И ГОТОВИЛИ В ВОЕННЫЕ ДИРИЖЕРЫ

- Насколько известно, в свое время вас выгнали из Центральной музыкальной школы. А за что?

Мотивировали тем, что на переводном экзамене я допустил одну ошибку в этюде и неточность в Бахе. Но я считаю - незаслуженно. «Наваждение» Прокофьева и концерт Грига я сыграл хорошо. Конечно, на первых произведениях волновался, но потом пришел в себя и вторую половину программы отыграл на одном дыхании. А сказали: Баха и этюды не выучил, «Наваждение» и Грига сыграл грубо. И единственного из 45 человек отчислили. При этом я знаю, что многие мои одноклассники сейчас музыкой вообще не занимаются: у одного - инвестиционный бизнес, у другого - завод по производству спецодежды. Некоторые, правда, работают в оркестрах: один у Спивакова, другой был в «Виртуозах» и остался в Испании, но это струнники. Карьеры пианиста-сольника не имеет ни один выпускник, кроме Стаса Бунина, о котором я давно ничего не слышал. А уж собственного оркестра точно ни у кого нет.

- Чувствуется, что обида осталась до сих пор...

Сейчас нет обиды. Обида была тогда - я буквально плакал. Для меня школа была все. Хотя и позволял я себе там многое.

- Вот и казалось, что отчислить вас могли только за какие-то дисциплинарные прегрешения.

Это я вам рассказал про официальную версию своего исключения. А была и другая причина. Ведь это надо было додуматься: в Центральную музыкальную школу при консерватории приносить модели самолетов! О музыке надо думать. А тут самолеты... К тому же мы активно в футбол играли, в казаки-разбойники.

- Ну это все милые детские шалости. Не за пьянку же!

Этому, кстати, я тоже научился в школе. А дисциплина - да, пожалуй, хромала. Потом, на уроках я был невнимательным, по общеобразовательным предметам учился, мягко говоря, средне. Наверное, педагогов просто замучил. Не так давно я проводил открытый урок в ЦМШ и встретился с теми, кто в свое время меня учил. Мы вспоминали, что тогда, 35 лет назад, на переменах играть джаз, эстраду или рок считалось моветоном. И один из моих педагогов, Екатерина Алексеевна, сказала: «Да, помню, кто за тебя заступался: директор, я и твой педагог. А все остальные не упускали возможности высказаться: дескать, на переменах Жилин позволяет себе неформатный материал играть».

- Что же вы такое играли?

Ну, «Спейс» тогда был на слуху, «Зодиак». Что-то из популярной музыки пытались играть, «Караван» Дюка Эллингтона. В общем, что могли подобрать, то и играли.

Да, моя мама так и думала. Когда меня выгнали из 8-го класса, она отдала документы в военно-музыкальное училище. Пришел туда - а там настоящая армия! О музыке речь вообще практически не шла. После училища была прямая дорога на факультет военных дирижеров в консерватории - мама хотела, чтобы я получил высшее образование. Но когда я увидел, что понятие о музыке там весьма своеобразное, тут же забрал документы.

- Психанули?

Можно и так сказать. Маме позвонил, говорю: нет, это невозможно. И она снова давай думать, что же делать дальше. Нашла общеобразовательную школу - там набирался класс, который вместо учебно-производственной практики занимался музыкой, и это считалось своеобразными подготовительными курсами для дальнейшего поступления в педуниверситет им. Ленина, соответственно на факультет преподавателей музыки. Я туда пришел один раз, сыграл скерцо Шопена. Сразу стало понятно, что мой уровень выше, чем у одноклассников, а значит, и ходить на эти курсы мне незачем. Но вот по общеобразовательным предметам требования были достаточно серьезные. И если в ЦМШ, где на многие вещи закрывали глаза, я был хорошистом, то в обычной школе сразу стал отстающим. Своей учебой я портил им показатели...

- Неужели вас и оттуда выгнали?

Да. Вызвали к директору, говорят: надо что-то делать, давайте попробуем в ПТУ. Привезли в ближайшее, я увидел, что там творится, думаю: кошмар, не дай Бог! И стал сам решать, как быть дальше... Параллельно я играл в двух ансамблях, один из которых как раз базировался в ПТУ. Позвонил руководителю, говорю: меня в училище отправляют - можно ли к вам? Тот обрадовался, пообещал все узнать: сразу понял, что если буду учиться в их ПТУ, то из ансамбля точно не уйду. В итоге меня взяли. А то ПТУ было уже при почтовом ящике, то есть не Помоги Тупому Устроиться, а все-таки уровнем повыше. Учился я по специальности «электромонтажник по оборудованию летательных аппаратов». Конечно, больше играл, чем учился, но чисто технически я был подкован, потому что занимался авиамоделизмом.

За это время не возникало ощущение, опасение, что музыка может уйти из вашей жизни и придется идти по какому-то другому пути?

Нет. Единственное - я не понимал, что это может стать не только серьезным творческим увлечением, но и хорошей работой...

О ДЖЕМЕ С КЛИНТОНОМ И БОРЬБЕ С ШОУ-БИЗНЕСОМ

- Прославились вы еще 20 лет назад, когда сыграли дуэтом с самим Биллом Клинтоном...

Да. Причем никто не знал, будет играть он или нет. Скажем так, это планировалось. Саксофон подготовили, меня привезли...

- А почему именно вас?

В то время я достаточно плотно общался и дружил с Павлом Овсянниковым. И он определил, что это буду я.

- Да уж, серьезное мероприятие. Руки не тряслись?

Конечно, волновался. А вдруг какую-то тему предложит, которую я знать не знаю. Первая была Summertime - ее, безусловно, знают все. А вторая - My Funny Valentine. То есть он выбрал достаточно популярные вещи.

- После этого, как говорят, за вами закрепилось прозвище Пианист, который играл с Клинтоном...

Я не слышал такого. Играть с Клинтоном - да, это, конечно, очень серьезное событие. Для человека, но не для музыканта. Для музыканта было бы событие, сыграй я с Чиком Кориа или с Оскаром Питерсоном.

- А как все-таки на телевидение попали?

В телепрограммах мы начали играть очень давно. Сначала это был проект «Хазанов против НТВ», где мы исполняли ту же роль, какую сейчас исполняет группа «Фрукты» в «Вечернем Урганте», - играли отбивки, заставки. Там нас заметили. Потом, когда появилось первое шоу «Танцы со звездами», позвали туда. На следующий год сделали «Две звезды». Так и пошло.

- Вы с головой нырнули в мутные воды шоу-бизнеса. И как вам его представители? Много разочарований?

Да нет: люди как люди, у каждого есть свои плюсы и минусы. Довольно часто общаюсь с Вовой Пресняковым, Леней Агутиным, Саней Маршалом, Колей Носковым. Это мои сверстники, но есть и старшие товарищи - Иосиф Кобзон, Лев Лещенко... Вообще, шоу-бизнес человеческим отношениям не помеха. Тем более что я не вижу смысла как-то выпендриваться - спокойно занимаюсь своим делом. Единственное - у меня есть профессиональные устои. И если, не дай Бог, на них кто-то пытается посягнуть, то я отвечаю жестко.

- То есть такие попытки были?

Такие ситуации случаются, но, к счастью, не так часто. Мне вспоминается сейчас один случай, который был уже давным-давно, мы тогда только начинали сотрудничать с Филиппом Киркоровым. Так вот был у него музыкальный руководитель. Он меня пригласил, говорит: я хочу добавить духовую группу, не могли бы вы?.. «Да, - отвечаю, - конечно». Думаю: сейчас придем, нам дадут ноты, посмотрим, постараемся сыграть. Приходим - там не то что для духовой группы, там вообще нот нет. Ни для кого!

- Как же они играют?

На пальцах друг другу объясняют и запоминают - все!

- Это высший пилотаж или, наоборот, верх непрофессионализма?

Это полный непрофессионализм! Когда это увидел, у меня волосы встали дыбом. Я тут же на эмоциях пошел Филиппу об этом рассказывать. Он был занят какой-то своей историей, не понял, о чем я говорю, и слава Богу. Ну а я начал со всем этим разбираться. А дело-то все в чем? Для того чтобы нам написать духовые партии, нужно было сначала написать все остальные. Мы брали их фонограммы, писали партитуру, потом туда добавляли духовые...

- Вот вы и столкнулись с реалиями российского шоу-биза. Где все на глазок, потому что народ и так схавает...

Нет, не все и не у всех на глазок. Просто они играют много лет одни и те же произведения. Давно уже их запомнили, выучили. Если появляются какие-то новые песни, их так же быстренько заучивают. То есть эти ноты им без надобности. И играли они все правильно. Но дело в том, что если происходит замена музыканта, то ввести нового просто невозможно. Каким образом это делается? Дают ему фонограмму, говорят: снимай свою партию и учи. Но так тоже неправильно. Сначала я пытался бороться с этим. А потом понял: а зачем? Лучше у себя буду наводить порядок.

- Кстати, насчет Киркорова. Про вас говорят, что вы на него и похожи.

Ну да. Когда возле меня останавливаются, выпучив глаза: «Ой, вы на кого-то похожи!», я сразу говорю: «На Филиппа Киркорова». - «Ой, да нет, нет, ну не Филипп...» Уверяю: «Да точно Филипп!»

В «Двух звездах» у вас был и вокальный опыт. Наверное, испытали культурный шок? Все-таки голос у вас не певческий, хрипловатый...

Пропитый-прокуренный?.. Конечно, я никогда не занимался вокалом. Поэтому, когда предложили участие в дуэте, был немало удивлен. Взял ночь на раздумье - и согласился. Все-таки это очень интересный творческий опыт.

- Вы пели с Анжеликой Варум. Правда, что у нее был выбор между Горбачевым, Башметом и вами?

Да. У нее хорошие отношения с Михаилом Сергеевичем, и я думаю, он мог бы согласиться. Видимо, просто занят был или решил, что в силу возраста будет трудно. А у Юрия Абрамовича, наверное, гастрольный график не сложился...

- То есть вас выбрали по остаточному принципу?

Этого я не знаю. Могу лишь сказать, что у нас было все очень хорошо.

Успеть подготовиться. Зачастую материал мы получаем достаточно поздно, приходится тратить на это все свое время. Вот, например, во французском «Голосе», для того чтобы выйти в эфир в феврале, начинают готовиться с лета. А мы, для того чтобы выйти в сентябре, - с конца августа. Значит, делаем все в три раза быстрее, оттого и возникают экстремальные ситуации.

- Настоящий экстрим был, когда вы упали в оркестровую яму.

Не в оркестровую, но - да, упал. Это произошло в момент настройки светового оборудования. Я пошел навстречу режиссеру, чтобы уточнить, правильную ли верстку мне принесли. А сцена была сконструирована так, что между местом, где сидел оркестр, и местом, где стоят вокалисты, оставалось пустое пространство. Я в это пространство и шагнул. На следующий год туда же упали еще четыре человека, даже одна конкурсантка. И слава Богу, что в конце второго сезона поменяли конструкцию, сейчас там этой ямы нет.

Вообще вам падать опасно, вы ж два метра ростом. Из-за этого больше комических или трагических ситуаций возникает в жизни?

Да нет, ничего комического. Только проблемы со спиной. Ну, часто бывают низкие потолки. Низкие машины? Стараюсь в таких не ездить.

С вами была передача «Пока все дома». Дома была только тетя. Это вся ваша семья? Вообще, расскажите о своем семейном положении.

Я все-таки убежден в том, что личная жизнь должна оставаться личной. У меня хорошее семейное положение. Вспомнилась сразу одна шутка. Знаете, как говорит Боря Фрумкин, мой коллега, который только официально шесть раз был женат? Так вот он говорит: «Две жены тому назад...»

- Ладно, если о личном не говорите, давайте закончим о творческом. Есть еще к чему стремиться?

Конечно. Постоянно совершенствоваться, придумывать что-то новое. Впереди серьезный проект с Даней Козловским - будут концерты в Санкт-Петербурге, потом в Большом театре. Даня очень хорошо поет песни Фрэнка Синатры, Сэмюэла Дэвиса-младшего. Сейчас он занимается с нашим педагогом, очень упорно. Вообще очень талантливый, настойчивый парень... Потом у нас свой собственный сольный концерт в Доме музыки. Дальше выступление с программой «Чайковский in Jazz», программа, посвященная Оскару Питерсону...

- Ну а глобальное что-то? Получить «Грэмми», например?

Там номинируются не сами по себе - номинируют компании. Когда-то мы пытались это сделать через «Мелодию», но там эту идею восприняли без энтузиазма и в конце концов забыли. А так, конечно, это было бы здорово. Есть к чему стремиться...

Дмитрий Мельман,

Фото из архива С. Жилина

Съемки одной из программ музыкального проекта «Голос» должны были вот-вот начаться. Через несколько минут музыканты оркестра «Фонограф-Симфо-Джаз» займут свои места, и я решил посмотреть итоговую верстку программы. Поспешил к редактору, который стоял на основной сцене. Сделал шаг и... полетел в пустоту.

Грохнулся с высоты двух с половиной метров в пространство между сценой и возвышением для оркестра, оно не было освещено. Первым ко мне подбежал Дима Нагиев: «Что с тобой?! Живой?!» Поднялся - лицо разбито, нога болит. А сейчас съемка.

Руководитель программы подошел, осторожно поинтересовался: «Работать сможешь?» А куда деваться? Подводить никого не хотелось. Ссадины загримировали, несколько часов отсидел за роялем, к концу съемки нога опухла и сильно болела. Пришлось ехать в травмпункт. Рентгенолог «обрадовал»: «У вас перелом!»

На следующий день приковылял в студию на костылях. На полу у рояля были разложены листки бумаги с надписью: «Серега, повтори еще раз!» Музыканты у нас любят пошутить.

Дима тоже потом несколько дней подкалывал меня. Он всегда балансирует на грани, но никогда ее не переступает. Его шутки помогают конкурсантам пережить поражение. И тогда они тоже удачно разряжали обстановку. Многие мои знакомые отмечают, что в паре с Нагиевым мы очень прилично смотримся, жаль, что в «Голосе» у нас с ним практически нет времени на взаимные пикировки.

Кстати, «Голос» - самая рейтинговая программа на нашем телевидении, выше рейтинг только у выступления Президента. За пять сезонов столько новых имен открылось! Некоторым помогает не только талант, но и... техника. В студии, где проходит съемка, осветительные приборы висят довольно низко. С моим ростом под два метра как-то приложился головой об один из них, но не сильно. А Женя Кунгуров, выходя на сцену и ничего не видя от волнения, въехал со всего размаха! На Женином вокале это, к счастью, не отразилось, песню он исполнил даже лучше, чем на репетиции. Шутили потом: не надо прилагать усилий, чтобы удачно выступить, достаточно получить точный удар по голове. Но это слишком радикальный метод.

- Вы стали профессионально заниматься музыкой, пойдя по стопам родителей?

Бабушки. Тамара Викторовна родом из Грузии. Она была скрипачкой, преподавателем по скрипке и фортепиано, руководила ансамблем скрипачей. По большому счету, именно бабушка воспитала меня в уважении к музыкальному искусству и людям, которые способны извлекать чарующие звуки из инструментов.

История моих родителей драматична. Отец появился в жизни, когда я был достаточно взрослым. Я ношу фамилию мамы. Лидия Васильевна Жилина родилась в Ростове-на-Дону, там же окончила институт, затем переехала в Краснодар, где работала на нефтехимическом заводе. Мама начинала с простого лаборанта (в этом смысле я повторил ее судьбу, поскольку первой записью в трудовой книжке значится - лаборант отдела техники Дворца пионеров), потом ее повысили до заведующей лабораторией. С моим отцом они познакомились по работе, но встреча оказалась судьбоносной. Сергей Николаевич Ятров был крупным ученым, доктором технических наук, за свою жизнь руководил тремя научно-исследовательскими институтами.

Мама приняла решение перебраться в Москву, так как хотела быть поближе к отцу. Очень его любила. Не остановил даже тот факт, что отец женат и несмотря на то что на свет появился я, не оставил семью, которая была у него уже второй. Наверное, ничего бы у мамы не получилось, если бы ее не поддержала бабушка. Тамара Викторовна списалась с родной сестрой, которая обосновалась в Москве, и та приютила нас на первых порах. У мамы с бабушкой были некоторые сбережения, они рассчитывали вложить их в кооперативную квартиру. Но случилась деноминация, и деньги обесценились. Ситуация была ужасающей, пришлось все начинать с нуля. Однако мама не отчаялась, сняла комнатку в деревянном доме у метро «Войковская» - у нас были даже земляные полы. Нашла работу в столичном НИИ: начинала с младшего научного сотрудника, со временем возглавила отдел. Помню, как бабушка меня осекала и требовала, чтобы разговаривал шепотом: мама писала кандидатскую диссертацию. Жизнь постепенно налаживалась.

Я был слишком маленьким, поэтому земляных полов не запомнил. Стал себя осознавать, когда мы перебрались в скромную квартирку на окраине Москвы. Наша многоэтажка стояла у самого леса, который теперь называется Тропаревским парком. Рядом была молочная ферма, где за забором паслись коровы, которые, когда к ним приближались посторонние, начинали громко мычать. По рассказам бабушки, меня это страшно пугало. А по утрам мы просыпались под стук жестяных бидонов в кузовах грузовиков, развозивших молоко по магазинам.

Бабушке удалось перевезти в Москву старенькое пианино, она продолжила преподавать, ученики приходили к нам домой. Когда кто-то из ребят начинал играть «Калинку», я бурно реагировал, подпевал и пританцовывал, стоя за загородкой, которая в то время обозначала границы моего самостоятельного мира. Говорить еще толком не научился, а уже требовал, чтобы «Калинку» повторили, что называется, на бис. Так что мой путь к крутящемуся стульчику был предопределен. Впервые бабушка усадила за пианино, когда мне исполнилось три. Она стала моим первым педагогом. Я рос, интересы мои менялись. Тамара Викторовна напутствовала:

Занимайся сейчас! Потом не будет хватать времени!

Я не верил:

Как это не будет? У меня и сейчас его нет! Надо успеть и в футбол поиграть, и с мальчишками погонять по улице!

Права, как всегда, оказалась бабушка.

Мама пропадала на работе, была главным нашим кормильцем. Не думаю, что отец помогал материально, все-таки он жил в другой семье. Забегая вперед, скажу, что мама - кандидат наук, всю жизнь трудившаяся на благо государства, после изменения геополитической ситуации в стране стала получать пенсию в восемь тысяч рублей. Когда мы остались вдвоем и я уже достаточно крепко стоял на ногах, чтобы ее обеспечивать, она однажды сказала: «Хорошо, что ты у меня есть, иначе не представляю, как бы жила».

Однажды пришло письмо из собеса: «Уважаемая Лидия Васильевна, сообщаем, что провели перерасчет вашей пенсии...» Ну, думаю, хоть что-то добавят. Мама спала, и я решил все прочесть, чтобы потом ее обрадовать. Читаю дальше: оказывается, в каком-то там году маме ошибочно начислили сумму, которая после индексации выражается в сотне рублей. В письме сообщалось, что эти сумасшедшие деньги у нее вычтут из очередной пенсии! Моему возмущению не было предела. Большие умники провели аудит, составили письмо, потратились на чернила, конверт, почтовые услуги, чтобы вернуть в доход государства несчастную сотню. Уверен, расходы по изъятию этих ста рублей вылились в гораздо большую сумму! Не говорю уже о том, что доставили крайне неприятные эмоции пожилому человеку. Ну как это называется?! Я тогда маму успокаивал, убеждал: ей не о чем волноваться - я всегда буду рядом.

- Отец в вашей жизни появлялся?

Мы познакомились, когда мне исполнилось четырнадцать. Должен сказать, до этого я не изводил маму вопросом, почему у всех есть отцы, а у меня нет. Был окружен такими любовью, заботой, вниманием, что никогда не чувствовал себя ущемленным. Да, у кого-то были мама и папа, а у меня - мама и бабушка. И мне было очень хорошо.

Спустя шесть или семь лет после ухода из жизни второй жены отец с мамой наконец поженились, мама переехала к нему, а к нам с бабушкой стала приходить в гости. Однажды привела с собой и Сергея Николаевича: «Познакомься, это твой папа!» Я сидел вместе со всеми за накрытым столом и за весь вечер не произнес лишнего слова - парнем был скромным. Никакого потрясения не испытал. Мы стали встречаться, втроем ездили за город на дачу. Не могу сказать, что с отцом мы как-то по-особому сблизились, вели задушевные беседы. Я не претендовал на его повышенное внимание, он не вмешивался в мою жизнь. Недовольство мною высказал лишь однажды. После службы в армии я поступал в «Гнесинку». Пришел на экзамены, сел за рояль и сыграл так, что комиссия выставила твердую пятерку - одному из девяти абитуриентов. Но не тут-то было! Меня срезали на сочинении. Так что в итоге отправился обратно на работу в «Фонограф», которому тогда было уже четыре года. А к идее получения высшего образования я вернулся только спустя двадцать лет. Моя карьера сложилась и без диплома. Отец считал, что я просто обязан его получить: как это так, сын ученого - и без корочек?! Но я его разочаровал.

Отца не стало, когда мне исполнилось тридцать. Я наравне с детьми от его двух предыдущих браков претендовал на наследство. Они выразили сомнение: а сын ли Жилин Ятрова? Пришлось заниматься неприятным делом, через суд доказывать, что Сергей Николаевич - мой папа. Сам я в заседаниях не участвовал, по судам ходила мама. В конце концов я получил-таки свою долю наследства. Прошло немало лет, прежде чем мы стали общаться со старшим братом - Владимиром Сергеевичем. А пару лет назад после очередной встречи он сказал: «Нет никаких сомнений в том, что Сергей сын нашего отца, так они похожи - не только внешне, но и своей целеустремленностью, творческим началом». Сегодня Владимир вместе с женой живет и работает в Польше. Мы недавно виделись.

- Приятно иметь в братьях известного человека. Расскажите, как делали первые шаги к славе.

В семь лет мама с бабушкой отдали меня в Центральную музыкальную школу. Во второй половине дня мы занимались специальными предметами - музыкой, сольфеджио, хором, а по утрам - общеобразовательными, по которым я учился средне. Как любой мальчишка, я футбол любил больше, чем заниматься за инструментом. Однажды даже сбежал во двор, закрыв бабушку! Она посадила меня за пианино, а сама ушла на кухню. Я играл, играл этюды, потом на минуту прерывался - натягивал футболку, еще играл, вновь останавливался - надевал кеды, а потом мигом выскочил за дверь с мячом и единственным ключом, запер бабушку в квартире и убежал играть в футбол. Она звала с балкона - но куда там! Так и гонял мяч с десяти утра до вечера, пока с работы не вернулась мама. Ох и всыпала она мне!

Если по какой-то причине в школе вдруг отменяли урок, мы с пацанами бежали играть в казаки-разбойники. И что уж тут мелочиться - легко прихватывали следующий урок, лазили на крыши двухэтажных домов по водосточным трубам, прыгали с деревьев... О том, чтобы беречь пальцы, никто не задумывался. Очень любили бывать в доме на улице Грановского, где жили высокопоставленные военачальники, благо туда рукой подать от Нижнего Кисловского переулка, где располагалась ЦМШ.

Уверенно проходили мимо охраны, забирались на чердак, выходили на крышу и там сидели, любовались видами Москвы с высоты птичьего полета. Однажды затащили на чердак арбуз и с удовольствием его съели. Естественно, наша гоп-компания вызывала недовольство учителей. Кто-то из ребят изображал из себя паиньку: что вы, меня на чердаке не было! Я попадался всегда. Маму вызывали в школу, она ходила к директору как на работу.

Правда, оболтусом я все-таки не был, достаточно много читал, хотя никто не заставлял. Проглотил всего Виталия Бианки, Джека Лондона, уважал книжки о Великой Отечественной войне - прочел все о Кожедубе, Маресьеве и других великих летчиках. Очень интересовался всем, что связано с авиацией. Однажды мама заметила, что я целый час корплю над листом чертежной бумаги, пытаясь нарисовать фюзеляж самолета, и поняла: дело серьезное.

Для начала купила мне сборную авиамодель. Принялся выпиливать лобзиком детали, но настолько неумело, что поранил пальцы. Мама ужаснулась и отвела меня во Дворец пионеров в кружок авиамоделирования. Там дело пошло: научился работать на токарном и фрезерном станках, вскоре вошел в сборную команду Дворца, выступал на соревнованиях, один раз занял первое место по Москве. Постоянно таскал самолеты в школу, чтобы оттуда, не тратя времени, ехать во Дворец пионеров. Естественно, учителям это не нравилось.

После восьмого класса терпение педагогов иссякло и меня отчислили. Оглядываясь назад, понимаю: не последнюю роль сыграло то, что после четвертого класса мама забрала меня от одного уважаемого педагога и перевела к другому - молодому и менее авторитетному.

Уважаемый меня нахваливал, обещал подготовить для участия в конкурсе имени Чайковского, но как только я оказался у другого преподавателя, из перспективного превратился в середнячка. Оценки по специальности нам выставляла комиссия, и я моментально съехал на четверки и тройки. Авторитета молодого педагога Александра Евгеньевича Волкова не хватало для того, чтобы убедить комиссию оценивать мои старания объективно. Но я ему все равно бесконечно благодарен, он научил меня обращать внимание на детали. Однажды пришел в класс, отработал, как казалось, прилично, а он просит:

А теперь сыграй только правой рукой.

Это я смог, а вот левой вышло не так хорошо.

Ну и что? Двумя-то неплохо получается, - недоумевал я.

Ты должен одинаково хорошо играть обеими руками, а уже потом их соединять. Только тогда справишься с самыми сложными произведениями.

Позже понял, насколько правильно учил меня Александр Евгеньевич. Бриллиантовая красота пианистического пассажа начинается с правильной аппликатуры (постановки пальцев). К годовому экзамену в восьмом классе готовился всерьез. Слушал записи Святослава Рихтера. Он играл пьесу Прокофьева «Наваждение» в бешеном темпе за две с половиной минуты. Я «опаздывал» лишь секунд на десять. Готовил концерт для фортепиано с оркестром Грига.

В итоге подготовил сложную программу - включил в нее еще и Баха, Шопена. Прокофьева и Грига сыграл безупречно, в Бахе допустил небольшую помарку. Конечно от волнения, трясло меня перед экзаменом страшно. Тем не менее комиссия вынесла вердикт: «Баха и Шопена Жилин не выучил, Прокофьева и Грига сыграл грубо». Мне влепили тройку, сказали: «Такой школьник нам не нужен».

Как правило, в восьмом классе ЦМШ пианистам, которые плохо справлялись со специальностью, предлагали перевестись на теоретическое отделение. Тех, у кого и там не было перспектив, отправляли на отделение духовых инструментов. Отчисляли лишь в крайнем случае. В тот раз тройки на экзамене получили человек десять, а выгнали одного меня.

Кстати, из ребят, с которыми учился, один Стасик Бунин уехал в Европу и сделал там карьеру пианиста. Некоторые одноклассники сегодня работают в оркестрах. А многие вообще ушли из профессии. Один владеет небольшой фабрикой, занимается пошивом спецодежды, другой основал инвестиционную компанию. На уровень загруженности и известности к примеру Дениса Мацуева не вышел ни один. И себя я на одну доску с Денисом тоже не ставлю ни в коем случае! Хотя в отличие от одноклассников руковожу собственным коллективом.

Наверное, мама пыталась за меня заступиться - в детали не посвящала, но у нее ничего не вышло. Возможно, она получила даже более сильный удар, чем я. Была уверена, что о будущем сына не стоит беспокоиться, а я так ее разочаровал. Мама подняла все свои связи, знакомства и договорилась, что меня возьмут в военно-музыкальное училище - после него можно сразу идти на дирижерский факультет в консерваторию.

Было только одно но: военная музыка, марши, духовые оркестры были мне не совсем близки. Я заслушивался «Машиной времени», «Воскресением», джазовыми композициями, которые виртуозно исполняли Раймонд Паулс , Луи Армстронг. Тем не менее меня забрали из пионерского лагеря, где отдыхал, и определили в казарму. Пару недель, что там провел, муштровали как положено. Но заниматься всю жизнь военной музыкой в мои планы не входило. И я не выдержал - собрался и уехал. Представляю, какой шок испытала мама, когда узнала, что я сбежал оттуда и вернулся в пионерлагерь гонять мяч.

Приближалось первое сентября, а судьба моя оставалась туманной. И тогда мама нашла обычную общеобразовательную школу, где набирали группу ребят, которые вместо производственной практики занимались музыкой. Так готовили кадры для поступления в Педагогический институт имени Ленина на специальность «учитель музыки». Естественно, следовало пройти прослушивание. Экзамен принимали институтские преподаватели, а соискателями были в основном девочки, которые играли на уровне четвертого класса ЦМШ. Несмотря на то что все лето не подходил к инструменту, скерцо № 2 Шопена отскакивало у меня от пальцев, а произведение это исполнять непросто, там множество повторов, которые надо каждый раз играть по-разному. Когда закончил, экзаменаторы переглянулись:

Зачем вы сюда пришли?

Не знаю, мама документы принесла.

Естественно, меня приняли. Ну, думаю, как-нибудь доберусь до получения аттестата. Но на беду школа оказалась образцово-показательной, чуть ли не лучшей в районе. В ЦМШ знаний по геометрии, математике особо не требовали. А тут я вмиг оказался самым отстающим. Твердую пятерку имел только по физкультуре. По остальным предметам нахватал двоек. Отучился всего четверть - выгнали и из этой школы. Даже физрук дрогнул и выставил четверку. Когда поинтересовался почему, сразил железной логикой: «Как я могу поставить пятерку, когда у тебя все остальные двойки?»

Учителя образцово-показательной школы запугивали: «Не подтянешься - отправим в ПТУ». Туда определяли тех, кто совсем не тянул, трудных подростков. Такая перспектива меня не устраивала. Позвонил руководителю ВИА, в котором в тот момент играл. Ансамбль как раз базировался в одном из ПТУ: в этом учебном заведении приветствовались творческие коллективы. Для репетиций нам выделили бывший туалет на втором этаже, там же разместили аппаратуру. Я объяснил ситуацию, руководитель пошел к директору и договорился о моем приеме. Получается, в ПТУ я попал по блату. Оно считалось элитным, готовило кадры для «почтовых ящиков» - объединения «Салют», завода имени Хруничева. Мы проходили там практику. Маму, конечно, не обрадовало, что ее сын - пэтэушник, но делать было нечего.

В ПТУ процветала дедовщина. Нам платили стипендию - рублей десять. И в этот день старшекурсники перекрывали все выходы из училища и отбирали у первокурсников крохи. Кто-то пытался засовывать деньги в носки - не помогало. Тех, кто сопротивлялся, могли побить. Но в моем ВИА на бас-гитаре играл «дед»-четверокурсник. Он подвел меня к особо оголтелым хулиганам и приказал: «Этого не трогать! Кто не понял, будет иметь дело со мной!» Так что свою честно заработанную десятку я до дома доносил. Так пролетело три года.

Параллельно с ВИА я пошел еще и в джазовую студию. Отучился год и собрал свой коллектив - назвал «Фонограф». Дебют состоялся в 1983 году в составе диксиленда на фестивале в студии. Вообще там было много концертов, фестивалей - выступали часто. Помню, как однажды чуть не сорвал выступление на одном из концертов после случая во Дворце пионеров. Работал на сверлильном станке, а они там были «убитыми», многие детали приходилось придерживать руками. Мы с мастером спешили куда-то. Он включил станок. Я в этот момент поддерживал шкив, который промотал мой палец и разрезал его чуть не до кости.

Ой, что ты натворил?! - всполошился мастер.

Не я, а мы!

И что нам теперь делать?

В травмпункте палец зашили, наложили гипс. А мне играть на концерте два регтайма в дуэте с Мишей Стефанюком. Перед началом представить нас публике вышел руководитель студии Юрий Павлович Козырев: «Не обращайте внимания, что у одного из пианистов гипс на пальце! По большому счету, какая ему разница, сколькими пальцами играть?» Я сыграл четырьмя и с тех пор специально освоил такой прием - на всякий пожарный случай.

Однажды в джазовую студию пришел Юрий Сергеевич Саульский, услышал нас и пригласил «Фонограф» участвовать в Московском джазовом фестивале. Смотрел на него как на божество. Изумительный музыкант! Я понимал, что перерос студию, хотя был признателен, что Козырев давал возможность репетировать, - самостоятельную аренду помещения мы еще не тянули. Однако в конце концов ситуация накалилась. Юрия Павловича не устраивало, что мы становимся все более и более самостоятельными, концертируем без его ведома.

Студию пришлось покинуть. «Фонограф» вышел в свободное плавание. Какое-то время продержались, и я обратился к Юрию Саульскому с просьбой посодействовать и устроить нас в профессиональную организацию. Он написал письмо, и мой коллектив взяли в областную филармонию. Порадовался: наконец нам предоставят базу, аппаратуру, обеспечат выступлениями, сможем работать без проблем. Но я ошибся - концертировали мы один, в лучшем случае два раза в месяц. Коллектив загибался, я понял, что все нужно брать в свои руки. С той поры сам начал заниматься поиском работы, репетиционной базы, решать оргвопросы.

Чтобы свести концы с концами, работал пианистом в пятизвездочном «Палас Отеле». По несколько часов сидел вечерами за роялем в лобби. Появились поклонники, люди специально приходили, чтобы меня послушать. Через полгода руководство предложило должность музыкального менеджера отеля. Мы с коллективом играли и в лобби, и в баре, и в ресторане. Заработки стали стабильными. Я смог купить нормальный телевизор, холодильник, пылесос. А состоятельным человеком почувствовал себя лет через пять, когда перестал считать, сколько денег трачу на бензин.

Первое время не очень умел себя предлагать, чаще всего те, кто нас слышал, делился впечатлениями со знакомыми, они передавали информацию дальше по цепочке. Ни от чего не отказывались, играли на свадьбах в «Национале», гостинице «Космос», работали в клубе «Высоцкий» на Таганке, потом перебрались в кафе «Каштан». Если Саульский писал музыку к фильмам, нередко приглашал ее записывать, хотя опыта в этом деле у нас было маловато. В 1990 году даже попали в кадр: снялись в картине «Женский день». Одного из героев играл Вася Мищенко, по сценарию он был участником джаз-бэнда - трубачом. Ему очень хорошо удалась эта роль, хотя до этого он трубу никогда в руки не брал.

Советы Юрия Сергеевича были бесценны. Но не всем пришлось по душе, что классик эстрады настолько выделяет молодой коллектив. Нас попытались поссорить. Причем конфликт возник на ровном месте. Руководство Дома композиторов пригласило выступить. А я как раз дожил до первого юбилея. Вот и предложил назвать концерт «30 - это много или мало?». Афишу увидел Саульский: «Сережа, что вы себе позволяете?! Как так можно? Рано вам праздновать юбилей!» Уверен, кто-то его сильно накрутил: так долго он выговаривал мне по телефону. Хотя в чем-то он был прав. Я выслушал, связался с Домом композиторов, попросил снять афишу, там ответили: «Не переживай!» Все прошло успешно, весело, мы выпустили пластинку, некоторые вещи можно слушать и сегодня. Но Саульский на концерт не пришел. Вскоре Юрий Сергеевич оттаял, и наша творческая дружба продолжалась еще долгое время. А после его ухода мы вместе с Татьяной Николаевной Саульской провели два концерта памяти Юрия Сергеевича. В Театре эстрады яблоку было негде упасть. Жаль, что это не показало телевидение.

- Расскажите, как аккомпанировали президенту Биллу Клинтону.

Он приехал в Москву с визитом в 1994 году. По традиции во время своего первого визита в страну он обязательно играл на саксофоне. И руководитель Президентского оркестра Павел Борисович Овсянников пригласил меня, чтобы я аккомпанировал Клинтону на рояле. Борис Николаевич Ельцин принимал гостя в загородной резиденции в Горках. Меня туда привезли, усадили ждать. Начальник охраны Ельцина обратил внимание на мою широкоплечую фигуру, поинтересовался у Овсянникова:

Нового охранника привел?

Нет, это музыкант.

Я очень волновался: вдруг Клинтон выберет какое-нибудь незнакомое мне произведение? Встреча глав государств затягивалась. Когда уже думал, что все отменяется, в зал буквально влетел Клинтон. Схватил приготовленный заранее саксофон, бросил мне: «Summertime, key of A». Эту мелодию я играл в шести тональностях, но как назло не в этой! Руки дрожали, но отступать было некуда, собрался и сыграл без ошибок. «My Funny Valentine», - продолжил Клинтон. Тут уж с тональностью оказалось все в порядке. В финале президент США пожал мне руку.

Дуэт - это особая форма, которая доступна далеко не каждому музыканту. Здесь требуется умение не только профессионально играть, но и слышать партнера, находить общие точки соприкосновения. С Клинтоном у нас сложилось полное творческое взаимопонимание, он оказался прекрасным партнером. Обращаясь к Ельцину, Клинтон сказал, что остался доволен нашим дуэтом. Борис Николаевич подписал мне свою книгу, где была в том числе и наша общая фотография с того визита.

Я как начал смеяться!

Вы это серьезно?

Абсолютно! Когда дадите ответ?

Разрешите хоть переспать с этой мыслью.

На следующий день согласился. Оказывается, сама Анжелика настояла на моей кандидатуре, хотя могла петь в паре с Юрием Башметом и даже с Михаилом Сергеевичем Горбачевым. И началась работа на износ, ведь остальные пары никто не отменял. Мне надо было отрепетировать не только свой номер, но и все их выступления. Причем некоторым участникам, чтобы подготовиться к записи, достаточно спеть песню пару-тройку раз, но были и те, кому приходилось играть раз по двадцать. Начинался творческий зуд: давайте попробуем так, давайте эдак! С ума сойдешь! Творческий посыл - это замечательно, когда он реально идет на пользу. А когда у тебя просто мелодия не выпевается как положено, будь добр, позанимайся вначале один. Мы же не караоке-оркестр, в конце концов. Надо иметь уважение к музыкантам!

Когда с Анжеликой исполняли «Маэстро» Паулса, волновался очень: все-таки это была наша первая песня. На рояле-то я сыграл все правильно, а когда вышел петь, вдруг затряслась правая рука. Перехватил микрофон левой - не помогло. У Анжелики расширились зрачки: смотрит на меня, а помочь не может... Проговаривает шепотом слова, чтобы не забыл, но текст я помню, просто трясет. В итоге спели нормально, нигде не сбились. В финале заняли третье место.

- После такого успеха понятно, почему вас пригласили в главный вокальный проект страны. Долго ли приходится репетировать с участниками «Голоса»?

Все глубоко индивидуально. Конкурсанты сначала репетируют песню с наставниками, потом поют с нами. Все ребята из команды Градского, как правило, приходили подготовленными. Мы играли один-два раза, и этого было достаточно. А один коллега Александра Борисовича однажды пошел на рекорд: его подопечному пришлось аккомпанировать четырнадцать раз. Солист явился на репетицию абсолютно неготовым.