Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Площадь в провинциальном городке. Лавочница негодующе шипит вслед женщине с кошкой - Домашняя хозяйка отправилась за покупками в другой магазин. Жан и Беранже появляются почти одновременно - тем не менее Жан корит приятеля за опоздание. Оба усаживаются за столиком перед кафе. Беранже плохо выглядит: с трудом держится на ногах, зевает, костюм помят, сорочка грязная, ботинки не чищены. Жан с воодушевлением перечисляет все эти детали - ему явно стыдно за безвольного друга. Внезапно слышится топот бегущего громадного зверя, а затем протяжный рев. Официантка в ужасе вскрикивает - это же носорог! Вбегает перепуганная Домашняя хозяйка, судорожно прижимая к груди кошку. Элегантно одетый Старый господин скрывается в лавке, бесцеремонно толкнув хозяина. Логик в шляпе-канотье прижимается к стене дома. Когда топот и рев носорога стихают вдали, все постепенно приходят в себя. Логик заявляет, что разумный человек не должен поддаваться страху. Лавочник вкрадчиво утешает Домашнюю хозяйку, попутно расхваливая свой товар. Жан негодует: дикое животное на улицах города - это неслыханно! Один лишь Беранже заторможен и вял с похмелья, но при виде молоденькой блондинки Дэзи он вскакивает, опрокинув свой бокал на брюки Жану. Тем временем Логик старается объяснить Старому господину природу силлогизма: все кошки смертны, Сократ смертен, следовательно, Сократ - кошка. Потрясенный Старый господин говорит, что его кота как раз зовут Сократ. Жан старается объяснить Беранже суть правильного образа жизни: необходимо вооружиться терпением, умом и, разумеется, напрочь отказаться от алкоголя - кроме того, нужно каждый день бриться, тщательно чистить обувь, ходить в свежей сорочке и приличном костюме. Потрясенный Беранже говорит, что сегодня же посетит городской музей, а вечером отправится в театр, чтобы посмотреть пьесу Ионеско, о которой сейчас так много толкуют. Логик одобряет первые успехи Старого господина в сфере умственной деятельности. Жан одобряет благие порывы Беранже в области культурного досуга. Но тут всех четверых заглушает страшный гул. Возглас «ах, носорог!» повторяется всеми участниками сцены, и только у Беранже вырывается крик «ах, Дэзи!». Тут же слышится душераз­дирающее мяуканье, и появляется Домашняя хозяйка с мертвой кошкой в руках. Со всех сторон раздается возглас «ах, бедная киска!», а затем начинается спор о том, сколько же было носорогов. Жан заявляет, что первый был азиатский - с двумя рогами, а второй африканский - с одним. Беранже неожиданно для самого себя возражает другу: пыль стояла столбом, ничего было не разглядеть, а уж тем более сосчитать рога. Под стенания Домашней хозяйки перепалка завершается ссорой: Жан обзывает Беранже пьяницей и объявляет о полном разрыве отношений. Дискуссия продолжается: лавочник утверждает, что два рога бывают только у африканского носорога. Логик доказывает, что одно и то же существо не может родиться в двух разных местах. Расстроенный Беранже ругает себя за несдержанность - не надо было лезть на рожон и злить Жана! Заказав с горя двойную порцию коньяку, он малодушно отказывается от намерения пойти в музей.

Юридическая контора. Сослуживцы Беранже бурно обсуждают последние новости. Дэзи уверяет, что видела носорога собственными глазами, а Дюдар показывает заметку в отделе происшествий. Ботар заявляет, что все это дурацкие россказни, и серьезной девушке не к лицу их повторять - будучи человеком прогрессивных убеждений, он не доверяет продажным газетчикам, которые пишут о какой-то раздавленной кошке вместо того, чтобы изобличать расизм и невежество. Появляется Беранже, который, как водится, опоздал на работу. Начальник конторы Папийон призывает всех заняться делом, однако Ботар никак не может угомониться: он обвиняет Дюдара в злонамеренной пропаганде с целью нагнетания массового психоза. Внезапно Папийон замечает отсутствие одного из служащих - Бефа. Вбегает испуганная мадам Беф: она сообщает, что супруг ее заболел, а за ней от самого дома гонится носорог. Под тяжестью зверя деревянная лестница рушится. Столпившись наверху, все разглядывают носорога. Ботар заявляет, что это грязная махинация властей, а мадам Беф вдруг вскрикивает - в толстокожем животном она узнает мужа. Тот отвечает ей исступленно-нежным ревом. Мадам Беф прыгает ему на спину, и носорог галопом скачет домой. Дэзи вызывает пожарных для эвакуации конторы. Выясняется, что пожарные сегодня нарасхват: в городе уже семнадцать носорогов, а по слухам - даже тридцать два. Ботар с угрозой заявляет, что разоблачит предателей, ответственных за эту провокацию. Приезжает пожарная машина: служащие спускаются вниз по спасательной лестнице. Дюдар предлагает Беранже дернуть по стаканчику, но тот отказывается: ему хочется навестить Жана и, по возможности, помириться с ним.

Квартира Жана: он лежит на кровати, не отзываясь на стук Беранже. Старичок сосед объясняет, что вчера Жан был сильно не в духе. Наконец Жан впускает Беранже, но тут же снова ложится в постель. Беранже, запинаясь, извиняется за вчерашнее. Жан явно болен: он говорит хриплым голосом, тяжело дышит и с нарастающим раздражением слушает Беранже. Известие о превращении Бефа в носорога окончательно выводит его из себя - он начинает метаться, время от времени скрываясь в ванной. Из его все более невнятных выкриков можно понять, что природа выше морали - людям необходимо вернуться к первобытной чистоте. Беранже с ужасом замечает, как его друг постепенно зеленеет и на лбу у него растет шишка, похожая на рог. В очередной раз забежав в ванную, Жан начинает реветь - сомнений нет, это носорог! С трудом закрыв разъяренного зверя на ключ, Беранже зовет на помощь соседа, но вместо старичка видит еще одного носорога. А за окном целое стадо крушит бульварные скамейки. Дверь ванной трещит, и Беранже обращается в бегство с отчаянным криком: «Носороги!»

Квартира Беранже: он лежит на кровати с обвязанной головой. С улицы доносится топот и рев. Раздается стук в дверь - это Дюдар пришел навестить сослуживца. Участливые расспросы о здоровье приводят Беранже в ужас - ему постоянно мерещится, что на голове у него растет шишка, а голос становится хриплым. Дюдар пытается успокоить его: собственно, нет ничего ужасного в том, чтобы превратиться в носорога - в сущности, они вовсе не злые, и у них есть какое-то природное простодушие. Многие порядочные люди совершенно бескорыстно согласились стать носорогами - например Папийон. Правда, Ботар осудил его за отступничество, но это было продиктовано скорее ненавистью к начальству, нежели подлинными убеждениями. Беранже радуется тому, что остались еще несгибаемые люди - вот если бы найти Логика, который сумеет объяснить природу этого безумия! Выясняется, что Логик уже превратился в зверя - его можно узнать по шляпе-канотье, проткнутой рогом. Беранже удручен: сначала Жан - такая яркая натура, поборник гуманизма и здорового образа жизни, а теперь и Логик! Появляется Дэзи с известием, что Ботар стал носорогом - по его словам, он пожелал идти в ногу со временем. Беранже заявляет, что надо бороться с озверением - например, поместить носорогов в особые загоны. Дюдар и Дэзи дружно возражают: общество защиты животных будет против, да к тому же у всех имеются среди носорогов друзья и близкие родственники. Дюдар, явно огорченный тем, что Дэзи оказывает предпочтение Беранже, принимает внезапное решение стать носорогом. Беранже тщетно пытается отговорить его: Дюдар уходит, и Дэзи, выглянув в окно, говорит, что он уже присоединился к стаду. Беранже сознает, что любовь Дэзи могла бы спасти Дюдара. Теперь их осталось только двое, и они должны беречь друг друга. Дэзи напугана: из телефонной трубки слышится рев, по радио передают рев, полы ходят ходуном из-за топота жильцов-носорогов. Постепенно рев становится мелодичнее, и Дэзи вдруг заявляет, что носороги молодцы - они такие веселые, энергичные, на них приятно смотреть! Беранже, не сдержавшись, дает ей пощечину, и Дэзи уходит к красивым музыкальным носорогам. Беранже с ужасом смотрит на себя в зеркало - как уродливо человеческое лицо! Если бы ему удалось отрастить рог, приобрести кожу чудесного темно-зеленого цвета, научиться реветь! Но последнему человеку остается только защищаться, и Беранже озирается в поисках ружья. Он не сдается.

Эжен Ионеско

Действующие лица в порядке

их появления на сцене

Лавочница

Беранже

Официантка

Лавочник

Домашняя хозяйка

Логик

Старый господин

Хозяин кафе

Дэзи

Дюдар

Ботар

Мсье Папийон

Мадам Беф

Пожарный

Старичок - мсье Жан

Жена мсье Жана

Головы носорогов

Действие первое

Декорации

Площадь в провинциальном городке. В глубине - двухэтажный дом; на первом этаже - витрина бакалейной лавки. В лавку ведет стеклянная дверь, перед ней порог в две-три ступеньки. Над витриной крупными буквами выведено «Бакалея». На втором этаже - два окна, по-видимому, квартира хозяев магазина. Вдалеке над лавкой высоко уходит в небо шпиль колокольни. Между лавкой и левой стороной сцены видна убегающая вдаль узенькая улочка. Слева, наискосок, - витрина кафе. Над кафе - еще этаж с одним окном. На террасе кафе несколько столиков и стульев выдвинуты почти до середины сцены. Возле столиков на тротуаре - серое от пыли дерево. Синее небо, яркий свет, очень белые стены. Время около полудня, воскресный день, лето. Жан и Беранже усядутся за столиком перед кафе. До того как поднимется занавес, будет слышен звон колоколов; он затихнет через несколько секунд после того, как поднимут занавес. В этот момент по сцене слева направо молча проходит женщина; в одной руке у нее пустая корзинка для продуктов, другой она прижимает кошку, которую несет под мышкой. В то время как она проходит, Лавочница открывает дверь и следит за нею взглядом.

Лавочница . Вот тоже! (Мужу, который находится в лавке). Гляди, как загордилась! Не желает у нас больше покупать.

Лавочница исчезает за дверью. Несколько минут сцена пуста. Слева появляется Жан. В это же самое время справа появляется Беранже. Жан одет аккуратно, тщательно - коричневый костюм, красный галстук, пристежной крахмальный воротничок, коричневая шляпа, желтые сверкающие ботинки. У него красноватое лицо. Беранже небрит, без шляпы, волосы не причесаны, пиджак и брюки сильно измяты - общее впечатление неряшливости, вид у него усталый, невыспавшийся, он то и дело зевает.

Жан (идет по сцене справа). А, вы все-таки пришли, Беранже!

Беранже (идет по сцене слева). Здравствуйте, Жан.

Жан . Конечно, как всегда с опозданием! (Смотрит на ручные часы). Мы с вами условились на половину двенадцатого. А уже скоро двенадцать.

Беранже . Простите меня. Вы давно ждете?

Жан . Нет, как видите, только что пришел.

Идут к столикам на террасе кафе.

Беранже . Ну, тогда я чувствую себя не таким виноватым, если... вы сами...

Жан . Я - другое дело. Я ждать не люблю, не могу зря время терять. Я знаю, вы никогда вовремя не приходите, и нарочно задержался, чтобы прийти, когда вы уж наверняка будете здесь.

Беранже . Вы правы... вы совершенно правы, но все-таки...

Жан . Вы же не можете утверждать, что пришли вовремя.

Беранже . Конечно... Этого я не могу утверждать.

Жан и Беранже усаживаются.

Жан . Вот видите.

Беранже . Что вы будете пить?

Жан . А вам с самого утра уже хочется пить?

Беранже . Жара такая, все пересохло...

Жан . Умные люди говорят, чем больше пьешь, тем больше пить хочется...

Беранже . Вот если бы ученые додумались нагонять на небо искусственные тучи, не было бы такой засухи и жажда так не мучила бы.

Жан (рассматривая Беранже). Вам бы это не помогло. Ведь вы не воды жаждете, дорогой Беранже...

Беранже . Что вы хотите этим сказать, дорогой Жан?

Жан . Вы прекрасно понимаете. Я говорю о вашей пересохшей глотке. Вот уж бездонная бочка!..

Беранже . Ваше сравнение кажется мне...

Жан (прерывая). Вы скверно выглядите, друг мой.

Беранже . Скверно? Вы находите?

Жан . Я не слепой. Вы едва на ногах держитесь, опять всю ночь кутили; зеваете не переставая, вот-вот свалитесь и заснете.

Беранже . Голова немножко побаливает.

Жан . От вас спиртом разит!

Беранже . Меня, правда, после вчерашнего немножко мутит...

Жан . И так каждое воскресенье и в будни тоже.

Беранже . Ну нет, в будни не так часто, служба...

Жан . А где же ваш галстук? Потеряли во время дебоша!

Беранже (проводит рукой по шее). Правда, вот странно, куда это я мог его деть?

Жан (вытаскивает галстук из кармана). Нате-ка, наденьте.

Беранже . Вот спасибо, премного вам обязан. (Завязывает галстук).

Жан (пока Беранже возится с галстуком). А на голове что делается?

Беранже проводит рукой по волосам.

Вот вам гребенка! (Достает из другого кармана гребенку).

Беранже (берет гребенку). Благодарю вас. (Кое-как причесывается).

Жан . Небритый! Посмотрите, на что вы похожи. (Достает из внутреннего кармана зеркальце и протягивает Беранже, тот разглядывает себя, высовывает язык).

Беранже . Язык у меня весь обложен.

Жан (берет у него из рук зеркальце и кладет обратно в карман). Ничего удивительного!.. (Беранже протягивает ему гребенку, Жан ее тоже прячет в карман). Кончится тем, что цирроз печени наживете.

Беранже (забеспокоившись). Вы так думаете?..

Жан (видя, что Беранже собирается вернуть ему галстук). Оставьте себе, у меня их много.

Беранже (восхищенно). Вот заботливый человек!

Жан (продолжая разглядывать Беранже). Костюм у вас весь измят, смотреть страшно, сорочка грязная, ботинки...

Беранже пытается спрятать ноги под стол.

Ботинки не чищены... Экая распущенность! А спина...

Беранже . Что такое с моей спиной?

Жан . Повернитесь. Да повернитесь же. Вы, верно, прислонились к стене.

Беранже растерянно протягивает руку к Жану.

Нет, щетки я с собой не ношу. Чтобы не оттопыривать карманы.

Беранже все так же растерянно похлопывает себя по плечам, стряхивая мел. Жан отшатывается.

Нарочитая нелепость происходящего, бессмысленность диалогов в ранних драмах Ионеско сменяются в «Носорогах» последовательно развивающимся действием, единым сюжетным стержнем. Взаимосвязью реплик Ионеско в некоторой степени «предает» статичную форму антидрамы, вводит динамичное действие; у безликих персонажей-марионеток появляются имена: это Жан Дюдар, Беранже. Но, тем не менее, действующие лица «Носорогов» продолжают оставаться масками, воплощающими различные модели социального поведения, в сумме составляющие, с точки зрения Ионеско, универсальную модель человечества.

Место действия – небольшой провинциальный городок. Уровень интересов его жителей наглядно иллюстрирует стереотипность мышления, рутинность существования, культ «здравого смысла» и личного благополучия. Среди «блюстителей» прописных истин выделяется фигура Беранже, живущего вопреки «здравому» смыслу. Он пренебрежительно относится к тому, что его сограждане чтут как показатель «цены» человека: подчеркнутая опрятность, педантичность, удивительная схожесть в мыслях. Их многозначительные изречения по поводу даже самых обыденных вещей звучат как монотонное повторение раз и навсегда затвержденных прописных истин. Беранже, в отличие от своих сограждан, не стремится преуспеть, сделать карьеру. Ему претят практицизм, привычка подчиняться, не размышляя.

С позиции «здравого» смысла, Беранже – неудачник. Он бедствует, так как пренебрегает общепринятыми стандартами поведения. Жан – полная противоположность Беранже. С высоты собственного благополучия он поучает своего приятеля. Пафос его «урока» заключен в расхожих истинах, «заношенных до дыр» слишком частым употреблением, по выражению Беранже.

Вторжение «носорожьей» болезни воспринимается обывателями как очередная необходимость, которой нужно подчиниться, а то могут заподозрить в неблагонадежности. Каждый стремится в числе первых «оносорожиться», чтоб засвидетельствовать свою образованность. Одними из первых сменили кожу чиновники – социальная категория, для которых умение подчиняться не размышляя является высшей добродетелью. Правила «игры» допускают лишь два варианта выбора: те, кто вовремя «оносорожился», процветают, те же, кто не успел или не захотел, обречены бедствовать. К категории последних относится Беранже, он активно сопротивляется эпидемии, обрекая себя на изоляцию и изгнанничество. Беранже говорит: «Одиночество давит на меня. Общество тоже». Герой Ионеско освобождается от ниточек мари-

онетки в своем противостоянии всеобщему всплеску верноподданнических чувств.

«Носороги» – емкий символ, допускающий многозначность прочтения: это и опасность любой коллективной завербованности, угрожающей свободе; это и стихия конформизма, питательная среда для всех форм тоталитаризма; это и метафора фашистской чумы. Ионеско подчеркнуто отстранялся от любых толкований, предоставляя читателям / зрителям и особенно режиссерам полную свободу. Известный французский режиссер Жан-Луи Барро в одной из первых парижских постановок 1969 г. придал пьесе ярко выраженный антифашистский характер. В раздававшемся за сценой реве носорогов отчетливо слышалась популярная в годы вермахта песенка «Лили Марлен» и грохот сапог.

Только после постановки, осуществленной Барро, Ионеско, хранивший молчание, наконец высказался: «Носороги – несомненно, антинацистское произведение, но прежде всего эта пьеса против коллективных истерий и эпидемий, которые оправдывают различные идеологии».

Драматургия Э. Ионеско, пародируя парадоксальные, нелепые стороны человеческого существования, «учит человека свободе выбора», пониманию собственной жизни и своего места в мире. «Мы – я, стали показывать мир и жизнь в их реальной, действительной, а не приглаженной, не подсахаренной парадоксальности. Театр призван учить человека свободе выбора, он не понимает ни собственной жизни, ни самого себя. Вот отсюда, из самой этой жизни человеческой и родился наш театр».

Сэмюэл Беккет (1906 – 1989)

Творчество С. Беккета-драматурга начинается только в 50-е годы. К тому времени за его плечами был упорный до одержимости труд, опубликованный в 1938 г. роман «Мэрфи», блестящее эссе о М. Прусте (1931) и Д. Джойсе (1929). В романной трилогии – «Моллой» (1951), «Мэлон умирает» (1951), «Безымянный» (1953) – намечаются основные линии развития беккетовской драматургии.

До 1939 г., до своего окончательного переселения в Париж, ирландец Беккет писал на английском языке. В первый период своего пребывания в Париже, с 1929 по 1933 год, он был личным секретарем Д. Джойса, оказавшего значительное влияние на творческое становление писателя. После 1939 г. Беккет пишет на двух языках – английском и французском. Двуязычие обусловило своеобразие беккетовской стилистики: особый поворот слова, эллиптичность, показательная игра на согласных и гласных использованы писателем как средство языкового новшества. Беккет стремился, по его выражению, «притупить язык»: «Так мне легче писать без стиля».

Драматургия, которая принесла писателю мировую славу, привлекла его возможностью наглядно показать парадоксальность человеческого существования. Обедненность лексики, умолчание и паузы используются Беккетом в его драмах для обнажения противоречия между «вещью называемой» и сутью. Недаром он считал, что «искусство – вовсе не обязательно выражение».

Конкретика очевидности заменяет слово как средство общения. В пьесе «Не я» (1972) на пустой сцене в луче прожектора – один лишь рот, лихорадочно извергающий поток бессвязных слов: «сюда... в этот мир... малютку крошку... недоношенную... в Богом забытом... что?... девочку?... в этот... Богом забытую дыру, которая называется... называется... неважно... родители неизвестно кто... ничто, не заслуживало внимания, пока не стукнуло шестьдесят, когда что?... семьдесят?... Господи Боже!... несколько шагов... потом остановка... взгляд в пространство... остановка и снова взгляд... плыла, куда глаза глядят... как вдруг... постепенно все выключилось... весь этот свет раннего апрельского утра... и она оказалась в... что?... кто?... нет!... она! (пауза и движение)... оказалась в темноте». Слова и паузы здесь математически просчитаны, стирая разницу между живой сценой и записанной на пленку, между речью, шумом и молчанием. Слова у Беккета существуют, чтобы ими играть, творя собственную реальность. Игровое отношение к реальности неразрывно связано с иронией, расшатывающей однозначность суждений и оценок.

В пьесе «Счастливые деньки» (1961) иронично все, начиная с заглавия. Герои пьесы – Винни и Вилли – постепенно погружаются в яму; при этом Винни не устает повторять: «Ой, какой счастливый денек!», воспринимая палящую жару полуденного солнца как своего рода благодать – «Поистине велики ко мне милости». Слова «счастливые деньки», проходящие рефреном через всю пьесу, являются перифразой распространенного английского выражения. Эти слова в драме не отражают ни чувства счастья и радости, ни красоты переживаемого момента. Но Винни не знает, «что делать, пока не найдешь слов». Избегая нежелательных пауз, она ими заполняет пустоту.

Персонажи Беккета способны высмеивать трагикомичность своего положения: Винни и Вилли – над землей, опаленной беспощадными лучами солнца; Нелл и Нагг («Эндшпиль», 1957) – над горем. Нелл говорит мужу: «Нет ничего смешнее горя. И сначала мы над ним смеемся, смеемся от души... но ведь оно не меняется. Это как хороший анекдот, который мы слишком часто слышим. Мы по-прежнему считаем его остроумным, но уже не смеемся».

В пьесах Беккета нет четких граней между смехом и слезами. В «Эндшпиле» Хамм говорит: «Ты плачешь и плачешь, чтобы не смеяться». Смех Беккета – это трагическая маска, за которой скрывается вся сложность жизни, не поддающаяся однозначности оценок.

Вымысел Беккета развивается лишь в сторону все большей тотальной пустоты, в которой герои, сюжет, язык превращаются в ничто. Бессилие повлиять на ход событий зафиксировано в его пьесах полной неподвижностью, статичностью. Этот парадокс воплощается в зрительном образе. Мир Беккета заселен увечными существами, не способными передвигаться самостоятельно. В «Эндшпиле» действие замкнуто четырьмя стенами комнаты, герои – калеки и старики: Хамм прикован к инвалидному креслу, его родители посажены в мусорные баки. В «Игре» (1963) персонажи, лишенные имен – Ж2, М и Ж1 -заключены в сосудах, которые символизируют «урны гробовые». В «Качи-Кач» (1981) образ «неподвижного движения» воссоз-

дается креслом-качалкой, которое, не останавливаясь ни на минуту, не сдвигается с места.

Художественный мир Беккета – это мир вечного повторения, в котором начало совпадает с концом. Изо дня в день возобновляется ожидание Владимира и Эстрагона («В ожидании Годо»). В «Счастливых деньках» каждый новый день похож на предыдущий. Винни медленно поглощает земля, но она упрямо погружена в мелочную суету повседневных привычек: «...здесь все так странно. Никогда никаких перемен».

Беккет пытается «озвучить» всеобщую боль безнадежности. В «Эндшпиле» Хамм рассказывает Клову: «Сегодня ночью я заглянул себе в грудь. Там было одно большое бобо».

«В ожидании Годо» – самая известная пьеса Беккета, которой была суждена громкая слава и за которую он был удостоен в 1969 г. Нобелевской премии. При всей взыскательности в оценке собственного творчества Беккет в одном из интервью признался: «Все мои вещи я написал за очень короткий срок, между 1946 и 1950 годами. Потом ничего стоящего, по-моему, уже не было». Под «стоящим» подразумевалась романная трилогия и драма о Годо.

Весомый вклад в развитие "театра абсурда" сделал румынский драматург Э. Ионеско.

"Он всегда оставался поэтом, потому что его одиночество осаждали трагические образы. Его театр наполнен символами, но образ всегда предшествовал значению".

Французский писатель Ж. Готье назвал его "не поэтом, не писатель, никак драматургом, а проказником, мистификатором, болтуном и лжецом".

Болгарский литератор А. Натев объяснил успех Ионеско изобретательностью и саморекламой.

Г. Бояджиев писал, что цель Э. Ионеско "цинично посмеяться над человеком... вырвать ее из современности.... убить в ней общественное начало, затянуть во мрак.... И оставить один на один с животным инстинктом".

Французский драматург Эжен Ионеско родился 26 ноября 1909 в г.. Слатине, неподалеку от Бухареста. Отец его был румыном, мать - француженкой. В 1913 году семья переехала в Париж, с которым Э. Ионеско-старший связывал надежду на успешную юридическую карьеру. Через 2 года, оставив жену с двумя детьми, он вернулся в Румынию, где начал заниматься адвокатской практикой, а через некоторое время у него появилась новая семья. Забота о первой семье легла на плечи матери, вынужденной браться за любую работу, чтобы прокормить детей. Мать стала для Ионеско прообразом человеческого одиночества.

Но, несмотря на трудности, детство оставило в его памяти впечатление непрерывного праздника - "праздники без причины". "Это, - вспоминал позже Ионеско - время чудес или чудесного; будто из тьмы вынырнул сияющий, новенький и вовсе странный мир. Детство закончилось в тот момент, когда вещи перестали быть странными. Как только мир начал казаться вам знакомым, как только вы привыкаете к собственному существованию, вы стали взрослыми ". Заповедным" райским уголком "стала для Эжена ферма" Мельница "в местности Ла Шапель-Антенез, где он провел два года, с 1917 по

1919. Наслаждаясь "абсолютной" полнотой жизни, чувствовал себя центром мироздания, неизменным и вечным. Сюда, желая хоть как-то вернуть "потерянный рай", он посетил и во взрослой жизни. Одна из таких поездок была связана со съемками фильма по автобиографическим романом "Одинокий", где автор сыграл роль главного героя.

"Праздник детства" закончилось в 1922 году, когда Эжен вместе с сестрой переехал в Бухарест. Жизнь в столице Румынии было омрачено постоянными конфликтами с отцом - эгоистичной и деспотичной человеком, который постоянно вмешивался в дела сына. Однако тринадцати годам, проведенным на румынской земле, писатель был обязан и всем своим творением, и привлечением к другой культурной традиции, и первыми шагами на литературном поприще.

Посещение бухарестского лицея требовало серьезно заняться изучением английского языка, которой к тому времени он практически не знал. По мере же погружения в стихию нового языка, юноша все больше отстранился от родной, так что к концу пребывания в Румынии разучился писать литературным языком. Еще одним преимуществом обучения в бухарестском лицее было знакомство будущего драматурга с другой политико-воспитательной системой, которая обеспечила ему стойкий иммунитет против любой идеологии. Писатель иронизировал: "В детстве я пережил большое потрясение. Во Франции, в сельской школе меня учили, что французская, которая была моим родным языком, лучшая язык в мире, а французы - храбрые, они всегда побеждали своих врагов. В Бухаресте я узнал, что мой язык - румынский, что румыны всегда побеждали своих врагов. Для этого оказалось, что не французы, а румыны лучшие. Большое счастье, что я не оказался за год в Японии ".

1929 Эжен поступил в Бухарестского университета, где вопреки воле отца, который хотел, чтобы сын стал инженером, изучал французскую словесность. Студентом начал публиковаться. Сборник элегий, выданный 1931 и написан на румынском языке, был первым и последним обнародованием стихотворных опытов. В университетскую время Э. Ионеско выступил и как литературный критик. Среди работ того времени выделились два эссе, в одном из которых автор отстаивал значимость румынской литературы, а в другом наоборот - упрекал ее за второстепенности. Итогом деятельности молодого критика стала книга статей, вышедшей в 1934 году под названием "Нет".

Найдя писать в Париже докторскую диссертацию на тему "Грех и смерть во французской литературе после Бодлера", писатель поспешно покинул Бухарест. Однако десять лет он провел в скитания между двумя родиной.

"75-летний драматург, - писал австрийский писатель Герхардт Рот, - жил в швейцарском городке Санкт-Галлен. Однажды он назначил мне свидание в местной типографии, где в течение десяти лет время от времени рисовал картины. Типография - разделено перегородками помещения, вымощен известью и освещенное неоном. На стенах - яркие картины Ионеско, напоминающие веселые детские рисунки. Сам драматург - в синем запятнанному халате - сидел перед стаканчиками с красками. Он говорил, что любит работать в типографии под ритмичный грохот машины рядом с рабочими, потому что не терпит одиночества. И добавил, что очень любит жизнь, любит людей, но своим творчеством приблизился к границе Молчание ".

Все произведения Э. Ионеско - сложные и непонятные, насыщенные философской проблематикой.

Появление "Лысой певицы" стала новым периодом жизни, заполненным профессиональной литературным трудом. Вслед за ней вышли произведения, прославившие эстетику "театра абсурда": "Урок" (1950), "Стулья" (1951), "Жертвы долга» (1952), "Этюд для четырех" (поч. 50-х), " бескорыстный убийца "(1957)," Носорог "(1959)," Воздушный пешеход »(1962)," Король умирает "(1962) и другие.

Пьеса "Лысая певица" - острая пародия на искусственный язык, на котором писали пособия для тех, кто изучал иностранные языки, вызвала 1950 шок среди парижской публики. Автор же сразу прославился как самый экспонент "театра абсурда". Диалоги в "Лысой певице» - это обмен банальностями, фразами, лишенными смысла. То, что было скрыто под поверхностью жизни - опустошенность будничного существования, изолированность, отчуждение человека в повседневности, где существование превращается в механическое, автоматизированное, неосмысленное, - якобы выводилось на поверхность самой абсурдности языка, структуры пьесы.

Следующая пьеса «Урок» (1951) - это сатира, кульминационный акт грубости.

"Стулья" (1952) - трагический фарс о паре пожилых людей, которая ждала визитеров, которые никогда не придут. Здесь сосредоточением главного внимания на предметах акцентировалось внимание на процессе дегуманизации современной жизни. Драматург, по его словам, изобразил ситуацию умирания, когда мир исчезал. Пустые стулья - сценическая метафора. Она соединила классическое экзистенциальное Ничто с известным экзистенциальным состоянием души. Кроме того, поскольку пустые стулья будто заполняли желанными посетителями - это еще и метафора иллюзий, которыми человек заполнял пустоту бытия, метафора жизненной гордости.

В произведении "Воздушный пешеход" главный герой - творец пьес Беранже - днем негаданно взлетел над землей. Гамма ощущений, возникшая во время этой "воздушной" прогулки, воскресила упоминания о его собственных "полеты". Это символический момент, потому что полет Беранже - символ того духовного подъема, в момент которого переродился мир, став ласковым и светлым, а человек - свободной от тошноты жизни и страха смерти. Полет возродил в Беранже ребенка, открыв в нем единство полноты и легкости.

В пьесе "Жертвы долга" какой Шуберт совершил необычную прогулку - он проложил путь и к вершине, и в бездну. Но и на дне пропасти герой нашел "чудо" - вогнеквитковий дворец, окруженный сказочными цветами и каскадами потоков, которые переливались.

Сюжет в драме "Король умирает", по словам драматурга, сотканный из его собственного опыта, стал "практическим курсом смерти". В начале произведения король Беранже Первый поставлен в известность о том, что в конце пьесы он умрет, робко сказал: "Яумру, когда захочу. Я король и решаю я". А в последней картине он, как примерный ученик, отдался смерти. В его жизни было две женщины: Мария и Маргарита. Любимая Мария поддерживала в короли затихающий огонь жизни. Маргарита, наоборот, с безразличием акушерки "перерезала пуповину", связывающую Беранже с миром. В борьбе двух жен за душу Беранже прослеживался фрейдистский поединок глубинных начал личности - Эроса и Танатоса, без сознательного стремления к любви и к смерти.

В других пьесах Э. Ионеско высмеивались ценности супружеской жизни, конфликты, возникавшие между родителями и детьми.

На родине и за рубежом вырос спрос на драмы художника. Автор получил многочисленные премии, в 1971 году был избран членом Французской академии.

Кроме трех десятков пьес, литературное наследие Ионеско включила прозу (сборник рассказов "Фотография полковника" (1962), роман "Одинокий"), дневниковые заметки "весне 1939 года", эссе, статьи, выступления. Но все же центральное место в его творчестве Йоско, по праву, принадлежали драматургии. Смерть художника 1994 в определенной степени стала итоговой чертой целой эпохи в развитии мирового театра.

Его пьесы существенно отличались от произведений других ггоедставникив "театра абсурда". Индивидуально-стилевые доминанты творчества Э. Ионеско:

o трагифарсовисть;

o фантасмагоричность;

o одновременность и перехреснисть двух и более диалогов с объединением их в определенных местах в один метадиалог;

o искусство предельно холодное и равнодушное к человеку;

o стимулирование активности зрителей только на разгадывание своих головоломок, загадок, туманной метафоричности системы, которая предусматривала множественность толкований;

o абсурдные ситуации как способ организации художественного материала;

o отсутствие персонажей с правдоподобной психологией поведения;

o неопределенность, безликость места действия произведений, нарушение временной последовательности;

o использование приема одновременного развертывания двух, трех, а иногда и больше диалогов, абсолютно далеких по теме разговора, что совпадали в определенных местах;

o важные проблемы - любовь, смерть, удивление, бред;

o стремление лишить своих "героев" любого намека на собственную психологию, сделать их взаимозаменяемыми, персонажами без характеров, марионетками, моделями, "архетип мелкой буржуазии";

o герои - это конформисты, которые существовали при всех условиях, в любые времена, при любой власти. Они двигались, мыслили чувствовали вместе.

Доминирующее место в творчестве Е. Ионеско принадлежало пьесе "Носороги".

В обществе XX века разработаны целые механизмы воздействия на человеческое сознание с целью управлять человечеством, манипулировать им, превращать людей в послушных кукол. Именно поэтому в настоящее время возникла необходимость в защите человеческой индивидуальности, в предупреждении о тех угрозах, которые ждали человека. Дух коллективизма неизменно действовал в одном направлении: он открыл личность в стихии безличного, убил индивидуальность, а, значит, и человека. Именно так - в тесной связи с потерей человеческого облика - изображен феномен массового обезличивания общества в пьесе "Носороги". Пьеса пронизана критикой деиндивидуализации, автоматизма, конформизма, мещанства и одновременно глубокой болью за человека и его внутренний мир.

Фантастически абсурдный сюжет повального превращения людей в носорогов, однако, имел вполне реальный корень в политической жизни Европы 30-х годов. В предисловии к драме Э. Ионеско отметил, что толчок к ее написанию дали впечатление французского писателя Дени де Ружмона, которые он принес с демонстрации нацистов во главе с Гитлером в Нюрнберге в 1936 году. "Дени де Ружмон, - рассказывал драматург - видел эту толпу, которую постепенно захватывала какая-то истерия. Издалека люди в толпе как сумасшедшие выкрикивали имя этой страшной человека. Гитлер приближался, и с его приближением нарастала волна этой истерии, которая захватывала все новых людей ". Этот рассказ очевидца действительно содержала в себе зародыш содержания "Носорогов". В ней распознавали две главные тематико-сюжетные линии пьесы - развитие коллективной истерии (в драме - эпидемии "оносороження") и иррациональный сопротивление одиночки массовому психозу (в драме он воплотился в образе Беранже).

Однако, кроме рассказа очевидца, толчком к написанию драмы "Носорог" стал эпизод из жизни самого автора. Он стал свидетелем массовой истерии на городском стадионе во время выступления Гитлера и чуть сам не подвергся ей. Увиденное вызвало у драматурга глубокие размышления. Конечно, на стадионе те, прежде всего нацисты, для которых все, что говорил Гитлер, было их убеждению, фанатичной верой. Но большинство, конечно, - это временно ослеплены люди, которых просто использовали, "насилуя" их сознание.

Таким образом, драма "Носороги" - произведение, прежде всего, антифашистский, Антиной-цистський. По признанию самого Ионеско, он, как свидетель зарождения фашизма в Румынии в 30-х годах, действительно стремился описать процесс пацификации страны.

"Меня, - делился своими сомнениями драматург, - поражает успех этой пьесы. А понимают ли ее люди так, как следует? Распознают ли в ней тот Чудовищные феномен омассовления, в котором я веду речь? А главное, все ли они являются личностями, обладающими душой, единственной и неповторной? "

Свою пьесу "Носорог" Э. Ионеско назвал трагифарсом. Именно с помощью фарсовых средств и приемов драматург подчеркнул трагический смысл существования. Основное средство - трагикомический гротеск, одновременно подчеркнул смысл страшного явления и обнажил комично абсурдную риса (превращения людей в носорогов).

Пьеса состояла из трех действий. В первом действии события происходили в Европе, в провинциальном французском городе, в котором "даже не было зоопарка". Однажды здесь начали происходить непонятные ужасные метаморфозы: люди превратились в носорогов, товстошкурих, равнодушных, самоуверенных, агрессивных. Сначала заметна обеспокоенность некоторых жителей. Как всегда, первыми забеспокоились журналисты. Люди, скрываясь от проблем, не думали о том, как предотвратить беду, а вели дискуссии относительно вида носорога - африканский он или азиатский.

Во втором действии ситуация осложнилась: появилась угроза массового оносороження, носорогами стали некоторые из сотрудников Беранже, а затем подробно, почти "реалистично", было изображено преобразования второго Жана.

В третьей абсурдная ситуация приобрела апогея: все, кто окружал Беранже, стали носорогами, рев носорогов звучал по радио, их изображения появились на картинах. И вот кульминация и одновременно финал произведения: абсурд стал нормой, норма - абсурдом. Все стали носорогами, и только один человек остался таким, каким был. И она не собиралась менять своих взглядов, изменять саму себя. И именно этот ее выбор внес в хаос определенный порядок: абсурд остался абсурдом, норма - нормой. Беранже сохранил свою человеческую сущность, следовательно, подтвердил способность человека противостоять злу, в данном случае - омасов-нию. Пусть он даже остался один, но мировой порядок сохранен.

В произведении сквозь видимый абсурд просвечивались скрытые философские проблемы:

o способности человека противостоять злу (в данном случае омасовленню)

o причины оносороження людей (по собственному убеждению, "заразился", втянули силой)

o человеческой склонности прятаться от неприятных очевидностей (носороги - это "миф", "мистификация", "иллюзия").

Для понимания многогранности проблем, поставленных в пьесе, в качестве литературно-художественного источники драматург назвал "Перевоплощение" Кафки.

Процесс "оносороження", превращение людей в пьесе прошел несколько этапов:

o появление одного носорога как реакция на него жителей города

o реакция жителей города на нескольких носорогов как на неоспоримую реальность, от которой никуда не деться;

o эпидемия "оносороження" большинства представителей города, искажения всех норм морали, мировоззренческих позиций.

Анализируя персонажей, драматург акцентировал внимание на внутреннем мире личности. Изобразив преобразования одного из центральных героев, Жана, автор с помощью "оносорожених" лозунгов воспроизвел динамику роста внутреннего чудовища и его последующего торжества над цивилизованной и гуманной частью личности. Превращен Жан провозгласил печально истины - культ первоначальной энергии, красоту силы, необходимость смести моральные барьеры и восстановить вместо них "законы джунглей".

Образы в произведении носили определенную смысловую нагрузку. Кан - сноб, который безоговорочно преклонялся перед модой, манерами, вкусами, прежде всего, что было принято в аристократической среде.

Ботар - человек, который все отрицала, скептик, ни во что не верил. Но такой скептицизм - это не следствие убеждений, а удобная жизненная позиция: особо не вмешиваться, не думать над жизненными явлениями. Столкнувшись с негативным явлением, осознав опасность, такие люди пытались во всем обвинить других. Дударь - антагонист Ботар. Он, наоборот, пытался понять логику явлений, теоретизировать их. Госпожа Беф - проявление слепой веры в того, кого любят. Логик - демагог в первоначальном, обнаженном виде. Его выражение "Все коты смертные. Сократ смертен" - стала формулой любой демагогии. Дези - пример человека, который не смог устоять перед силой, напором, какой-то степени и привлекательностью явления, стало массовым. Имея здоровые нравственные задатки, Дези все же слишком практична, переоценивали роль силы. Дези оскорбила г Папильйон, вызвала подавленное состояние тайно влюбленного в нее Дударя, ускорив их преобразования в носорогов.

Тем самым Э. Ионеско подчеркнул, что те или иные впечатления на бытовом уровне, например, неразделенная любовь, также очень часто влияли на решение человека что-то изменить в своей жизни.

Таким образом, только один из героев не поддался "оносороженню". Это Беранже, который имел устойчивые моральные принципы, которые для него несомненны, которым верил, пусть даже интуитивно, руководствуясь не теорией, а жизненной практикой. Герой имел ясный ум, не загроможден схоластикой, оторванной от реальности. Он не боялся рассуждать и высказывать мысли, которые не совпадали с мыслями обычных людей, то есть имел свободное и независимое мышление. Все это сделало его индивидуальностью, хотя и давалось герою очень нелегко.

Э. Ионеско предупреждал: "" Носорог "- антифашистская пьеса, но это еще и пьеса, направленная против тех эпидемий," одеваются в одежду "различных идей, не становясь при этом менее опасными эпидемическими заболеваниями". Но как каждый выдающееся произведение, пьеса "Носорог" побудило к более глубокому и широкому толкованию ее содержания, она - одновременно и обобщения, исследование процесса программирования, бомбежки любой нации определенной идеологической теории. Драматург раскрыл все этапы этого процесса от его появления до конца. Итак, произведение направлено против всех видов истерии, против попыток омасовлення, оносороження человека, хотя в реальной жизни бывало очень нелегко отличить правду от демагогии. По тональности пьесы чувствовалось, что автор воспринимал это явление не только как позор нации, но и как ее беду, трагедию. И он стремился проникнуть еще глубже, до уровня обычной, обычного человека и отыскать причины ее неспособности сопротивляться попыткам повлиять на его сознание.

Сущность сопротивления Беранже (по пьесе Е. Ионеско «Носороги»)

Пьеса выдающегося писателя французской литературы Эжена Ионеско «Носороги» была написана в 1959 году. Этот родоначальник «драмы абсурда», классик, в котором критики видят «въедливого наблюдателя, безжалостного коллекционера человеческой глухоты», был тонким психологом, который призвал человечество опомниться, изменить свои духовные ориентиры, чтобы не скатиться в пропасть бездуховности и неверия. Пьеса «Носороги» - это аллегория на человеческое общество.

Главный герой произведения Беранже чувствует себя лишним в этой жизни. Ему не нравится служба, но он добросовестно выполняет свою работу; не понимает, кому и чем обязан, но оглядывается на чужое мнение о своей внешности, привычки.

У Беранже мало жизненной силы, он не испытывает влечения к жизни, его одинаково сильно угнетает одиночество и общество. Он не понимает жизненной позиции, логики того, кто имеет четыре ноги, кого можно считать котом, жить - это естественно, ведь живут все. Беранже имеет низкую самооценку, потому что не носит галстуки, не имеет образования, будущего, ни единого шанса понравиться женщине.

Его приятель Жан - полная противоположность Беранже: «одет он очень бережно: каштановый костюм, красный галстук, накладной накрахмаленный воротничок». Беранже рядом с ним чувствует себя нищим. Он давно перестал следить за собой, ходит небритый, без шляпы, волосы взъерошены, одежда обшарпанный».

Жан всегда говорит правильные вещи, похожие на лозунги: «Жизнь - это борьба, кто не борется - трус! Силу жить необходимо искать в себе, надо вооружиться терпимостью, культурой, интеллигентностью и стать хозяином положения. Каждый день соответственно одеваться, бриться, надевать чистую рубашку, не пить, следить за литературными и культурными событиями эпохи, ходить в музеи, читать литературные журналы, посещать лекции». Беранже со всем согласен, хочет изменить свою жизнь уже сегодня. Он готов купить билеты на спектакль и приглашает Жана быть с ним, но в то время у приятеля именно сиеста, до музея Жан тоже не может пойти, потому что как раз на то время встречается со знакомыми в ресторане. Беранже поражен. Приятель называет его пьяницей, а сам вместо музея пойдет пить водку в ресторан?!

По ходу пьесы слышится топот крупных животных. Герои удивлены, но пока что никому не приходит мысль, что это их соседи, знакомые, друзья превращаются в носорогов.

Беранже стал свидетелем превращения Жана. Но меняется не только внешность приятеля. Он не может уже маскировать свою природную суть: отсутствие морали, желание жить по законам джунглей. Ему нравится быть носорогом, хочется сбросить с себя одежду, залезть в болото. Он не противится превращению, а радуется тому, что наконец избавится от тех условностей, которым должен был подчиниться и которые были неестественными для него.

Процесс преобразования захватил весь город. И только неудачник Беранже остается человеком, не подчиняется чувству «толпы». Он противостоит коллективной истерии, которая нивелирует личность, подчиняет человека, делает из него животное, масс только инстинкты, желание жить в стаде и выполнять волю вожака.

Эжен Ионеско в аллегорической форме изображает человеческое общество, где озверение людей - закономерный результат неуважения к личности. Герой пьесы «Носороги» остается один среди зверей, но ему даже в голову не приходит стать таким, как все, забыть свою человеческую природу. Он противится превращению даже тогда, когда его покидает любимая Дези. Без громких лозунгов, без высоких мудрствований о человеческий долг в сложной жизненной ситуации он даже не ставит перед собой выбора. Он человек, и таким останется до конца.