Сотников... О нем можно говорить долго. О его максимализме. И о его совестливости. Об ответственности его выбора. О мужестве и высоте духовных устоев этого человека. И о его молчании, которое стоит дороже иных громких слов. О том, что не сдался на милость обстоятельствам. О силе, заложенной в нем. О том, что лишь ему самому дано испытать себя. О его переживании, действительном и очень искреннем, чувстве страшного отчаяния, обнаженной тоски и полного одиночества — чувстве, которое должен был испытать и преодолеть герой В. Быкова в отведенные ему судьбой часы жизни.

Его, наверно, можно поставить в ряд тех героев-максималистов, стоиков, который в советской классике начинается с Павки Корчагина, а в мировой — с Овода. Мысли и чувства этого человека — история и содержание его поступков; как раз на всем этом и основана логика интенсивности повествования в «Сотникове». Без интенсивности нет наглядности, без наглядности нет изображения. Это почти как с верой: как она ни глубока, она никогда не бывает полной, если и беспрестанно не поддерживать или, во всяком случае, не давать ей разрушаться.

Если человек оказывается существом, обреченным рассчитывать исключительно на свои собственные силы,— а так именно и случилось с Сотниковым,— то единственной и высшей ценностью становится сама жизнь, которой надлежит придать полную, завершенную форму.

Сохранение дисциплины перед лицом смерти требует строгого контроля над воображением, пока оно еще не раскрутилось, не стало абсолютным. Это требует и полного сосредоточия человека на каждом действии, как если бы это единственное действие составляло в данный момент всю жизнь. Сотников в своих действиях с самого начала являет пример подобной сосредоточенности, хотя его максимализм, осознанный и очень последовательный, благодаря которому он и сможет в конце возвыситься над собственной судьбой, обретает полную силу тогда, когда герою приходится прибегать к мотивам более наглядным, чем только словесный метод выражения. Они-то и приводят в результате к огромной нравственной победе, заставляющей думать, что характер человека — это только до известной степени его судьба.

Но если Сотников обнаруживает свое подлинное — и, как оказалось, в высшей степени нравственное — лицо в те моменты, когда победа необходимости над свободой заставляет каждого из партизан сделать выбор, то он столь же серьезно рассматривает и другую сторону встающей перед ним проблемы — единственности человеческой жизни. Да, размышляет он, «физические способности человека ограничены в своих возможностях, но кто определит возможности его духа?"

Читателя как бы завораживает этот вопрос: какой же именно из возможных трагедий разрешится следующее от эпизода к эпизоду нагромождение одного несчастья на другое? Но это не все. Помимо прочего, вопросы, которыми задается Сотников еще до того, как он познал все это в единстве — бесценность уходящей жизни и триумф духовного освобождения,— когда он вложил в доставшееся ему испытание всего себя, свое сердце и сделал все, что мог, — наглядно демонстрируют назначение этого и других любимых героев В. Быкова: они скорее защищают истинные ценности, нежели разрушают фальшивые. И автор точно выбирает финальные сцены, когда его загадочный персонаж, в глубинах которого происходит непрестанная работа души, символизирует твердость духа и на все попытки врагов запугать его отвечает молчанием, понимая, что нельзя показывать свою слабость врагам, точно так же, как и чувства, которые к ним испытываешь.

Давая читателю возможность приобщиться к прошлому своего героя, вжиться в его фронтовую судьбу, автор тем самым дает доказательства того, что поступки Сотникова продолжают отражать его прежнюю сущность. Внезапное нападение гитлеровцев, мужественное поведение Сотникова в бою, разгром батареи, плен, побег, потом партизанский отряд. И всюду и всегда он стремится выложиться полностью. Этот максималист везде идет до конца.

Именно он по-настоящему жалеет Демчиху. Он, а не Рыбак. Быков всякий раз это подчеркивает — деталью, скупым, но выразительным жестом, движением глаз героя. И везде у него видна совесть. Она у Сотникова, бывает, граничит с наивностью, как в тот раз, когда, голодный, наотрез отказался поесть у старика старосты. Но именно совесть объединяет собой все начала в этом человеке, накладывает четкий отпечаток на его поступки.

В мире войны, в котором он существует, Сотников научился смотреть открыто и брать причитающееся ему честно; он в бою не прятался за чью-то спину с видом мальчика, которого следует пожалеть. В партизанском отряде, где очутился волею судьбы, поступать, как все, для него было уже недостаточно, стало необходимо с каждым часом поступать лучше. Вот почему, будучи больным, он пошел с Рыбаком на задание. И вот почему, когда партизаны натолкнулись на полицаев, он, не раздумывая, вступил с ними в перестрелку.

В. Быков объясняет поведение Сотникова, стремясь к исследованию мира души этого человека, причем нередко — в ярких и сильных образах. На всем протяжении рассказа о нем герой проявляет самостоятельность духа, ответственное отношение к происходящему. Да, он переживает минуты слабости, колебаний, хотя и по другим, нежели Рыбак, причинам. И это как раз обогащает его собственную правду, делает ее вполне сознательной. Главное еще и в том, что ему ненавистна роль наблюдателя, чтобы жить, он должен участвовать. Смерть не является чем-то трагичным для этого человека, который столько раз имел с ней дело— на передовой, в плену. А в конце он ценой собственной жизни стремится вывести других из круга смерти.

Все, что рассказано В. Быковым о своем герое,— все настроено на взволнованно звучащую волну любви к этому человеку, которого трагедия приближала к более глубокому пониманию жизни. Ни в чем не спрямляя характер Сотникова, писатель нашел удивительно верные для его образа краски в картине воспоминаний об отце. Это когда избитый и совершенно обессилевший Сотников, сидящий в темном подвале вместе с Демчихой, Рыбаком, старостой Петром и тринадцатилетней Басей, «вдруг понял, что истекает их последняя ночь на свете». Его, Сотникова, последняя ночь. Именно тогда он и приготовился к смерти, окончательно примирившись с ней. Правда, он не знал еще, что его ждет не пуля, а полицейская веревка.

Все его чувства, способность переживания и осмысления, даже просто слух, а более всего память предельно обострились. Память — как одно из свидетельств внутренней силы Сотникова, его способности страдать и переживать это страдание. Тогда он и обрел бесценную поддержку. Она явилась перед ним в виде отца — человека бесконечной мудрости и терпения, к тому же обладающего преимуществом опытного наблюдателя, озирающего ход битвы сына с врагами. Именно мужеству и терпению этого человека, кавалерийского командира, инвалида гражданской войны и часового мастера, который «учил его правде и ответственности перед другими людьми» герой В. Быкова, поглощенный своим сражением с полицаями, покрытый грязью и кровью, обязан тем, что устоял перед чувством безнадежности, которым сопровождались его усилия воплотить свой план в жизнь. Он не сдался потому, что отец не позволил ему сдаться. В тот момент бывший краском Сотников вряд ли мог сделать для сына больше того, что он сделал. Сотников услышал голос отца, и сразу же боль и страдание отступили, и пришло ясное сознание того, что он должен совершить.

Отец — это как бы начало тебя самого. Поэтому у каждого по всем законам жизни должен быть отец. Живой или мертвый. Главное, чтобы это был отец настоящий. Именно таким он был у Сотникова.

Признание Сотникова, на которое он решился,— это не только попытка спасти других — Демчиху, старосту Петра, Рыбака; в своем усилии — а оно для героя В. Быкова многого стоит, ибо надо прервать молчание и вступить в разговор с врагом, — он апеллирует не просто к чувству, но и к разуму своему. Он уже знал, что у смерти должен быть свой смысл и тогда она освещает всю жизнь, которая для Сотникова должна была вот-вот завершиться. Вот почему он смело решается на рискованную попытку превратить свое поражение в победу, взяв всю ответственность на себя. Ибо что еще можно было сказать врагам, когда все сделалось и, он это понимал, по-другому уже не переделается. Осталось лишь подарить им свою жизнь — воистину мощный финал.

Курс «100 лет. 100 лекций» продолжается разговором про 1971 год. Наиболее для меня приятным, потому что, что речь пойдет о моем великом однофамильце — Василе Владимировиче Быкове.

Кстати, когда я с Быковым познакомился и делал с ним материал, интервью в Минске, распили мы довольно большое количество водки, поскольку тогда еще я пил, а он вообще любил это дело. И я сказал: «Василь Владимирович, но все-таки согласитесь, что фамилия Быков содержит в себе что-то приятное? Посмотрите, Ролан Быков какой прекрасный, Леонид Быков, мы с вами какие замечательные. Наверное, кто-то из наших предков отличался бычьей силой и бычьим упорством». Он говорит: «Да, Дима, я тоже всегда так думал, пока главный донос на меня в белорусской прессе не был подписан неким Александром Быковым, что заставило меня всерьез пересмотреть свои убеждения».

Так вот Василь Быков — это действительно символ и бычьей силы, и бычьего упорства русской литературы, один из самых интеллигентных, глубоких, тонких писателей 70-х годов, прославившийся, впрочем, еще в 60-е. Он именно в это застойное мрачное десятилетие стал не только символом Белоруссии, а одним из кандидатов на Нобеля, не просто главным советским военным писателем, он стал вообще одним из символов нашей прозы в это время, потому что война для Быкова — не самоцель. Все, что он хотел о войне сказать, он сказал в «Мертвым не больно», в «Третьей ракете», впоследствии — в «Его батальоне». Война для него, как он сам все время повторял, — это способ поставить экзистенциальную проблему.

Я спросил его, кстати, что ему было труднее всего написать. Он честно сказал, что «Сотникова». ««Сотников» стоил мне, — сказал он, — не столько моральных, сколько физических усилий. Там есть вещи, после которых я почти терял сознание». Да, действительно, но при всем при этом «Сотников» важен, конечно, не как военная проза. «Сотников» — это постановка вопроса очень серьезного, может быть, главного вопроса 70-х годов. Вопроса, который я и сейчас пытаюсь поставить, все время спрашиваю в интервью, чем отличаются люди, попавшие, условно говоря, в 86%, люди, которые не верят пропаганде, но с наслаждением покупаются на нее, чем отличаются эти люди, с наслаждением плюхающиеся в безнравственность, людям, которым нравится состояние безнравственности, чем они отличаются от тех, у кого есть навык духовного сопротивления? Ответить на этот вопрос пытается Быков в «Сотникове».

Там история довольно простая и страшная, тем более, что все знают картину «Восхождение» Ларисы Шепитько, которую сам Быков называл фильмом более значительным, чем повесть, хотя повторял, что все-таки она снята, эта вещь, слишком страшно. Он говорил, что все-таки, когда пишешь, говорил он, всегда инстинктивно как-то от слишком лобового высказывания одергиваешься, а там визуальность, от нее не отвернешься. И, конечно, Сотников, которого сыграл Плотников, и Рыбак, которого сыграл Гостюхин, их уже другими не представишь, это уже на всю жизнь.

Два партизана, один бывший учитель-интеллигент — это Сотников, второй — бывший старшина Рыбак. Они отправляются в деревню добыть немного еды и теплой одежды. Сотников тяжело болен, и Рыбак очень огорчен, и он еще все время ругается, что такой больной, еще и колотящийся от кашля, с ним идет, и вот-вот вообще свалиться. «Что же ты пошел?», — он его спрашивает, а Сотников говорит: «Потому пошел, что больше никто не пошел». Здесь этот моральный императив у него очень силен.

А, собственно, когда они приходят в деревню, и удается им добыть тушку овцы, на их след нападают полицаи. Взяли их случайно, потому что Сотников забился в кашле, и его удалось обнаружить, они там прятались в соломе. И в результате Сотникова пытают, он с самого начала понял, что им не выбраться, не выкарабкаться и поэтому с самого начала относится к себе как к мертвому. Это позволяет ему, умирающему, все выдержать. А даже взобраться под виселицу на табуретку он сам не может, его поддерживает Рыбак. Рыбак дает согласие перейти в полицаи, предает, но он для себя это тоже, я же говорю, главное занятие человека в 70-е годы — это самооправдание. Он умудряется оправдаться, он говорит: «Погибну я, а что толку? А так я при первой возможности сбегу и буду еще полезен».

Собственно, и придумал-то Быков эту повесть, как он рассказывал, когда он встретил одного из бывших однополчан, которого в 1944 году поймали, взяли в плен, власовца, и он ему говорит: «Как же ты пошел во власовцы?». Он говорит: «Да я думал при первом же бое сбегу и буду еще полезен». Он говорит: «А что же ты не сбежал?». Он говорит: «Ты знаешь, как-то засасывает действительно». И да, засасывает, затягивает. Невозможно же после того, как ты предал, очень трудно, возможно, наверное, возможно, и многие возвращались, и предательство может быть искуплено, тем более, что предательство — это самый страшный такой советский жупел, самый страшный грех, а люди в разных обстоятельствах принимали решение, и иногда действительно у них не было никакого выхода, не было выбора иногда, и смерть их ничего бы не изменила. Я против того, чтобы каждого осуждать навеки. Может человек искупить как-то, вот получается, что выбраться из этой трясины уже почти невозможно.

В чем же проблема? Проблема в том, чтобы с самого начала считать себя мертвым — это старый совет из Хагакурэ, книги «Сокрытое в листве», такая основа самурайской этики, любимая книга Юкио Мисимы. Быков много раз повторял, что «Сотников» не военная повесть, что «Сотников» — это повесть о том, чем отличается человек последовательный, экзистенциально последовательный от человека, шатаемого ветром. Но и он показывает очень медленно, очень осторожно этот путь Рыбака к перерождению, потому что Рыбак все время думает о проблемах пользы. Абстракция — это вопрос для него вообще отсутствующий. Честь — это понятие для него несуществующее. А Быков вслед за Виктором Франклом, великим философом, основателем экзистенциальной философии, узником гитлеровских лагерей, он вслед за ним говорит: «Побеждает, выживает, выдерживает жизнь тот человек, у которого есть смысл, смысл надличностный. А тот, у кого надличностного смысла нет, тот гибнет и, более того, губит вокруг себя всех». Нельзя выжить за счет желания выжить, надо выжить за счет верности некоторому абсолюту. И вот Быков как раз и доказывает, что способность человека устоять связана как бы с его второй сигнальной системой, когда у него помимо прагматики есть абсолют.

А Сотников вообще довольно-таки новый герой для советской литературы. Есть даже замечательная книга о военной прозе, сейчас не вспомню чья, где проводится мысль о возражении Быкова Фадееву, потому что Фадеев, например, это интересная, в общем, полемика, она сейчас особенно, конечно, интересная, эта дискуссия ведь не утихла. Фадеев делает отрицательным Мечика, противным, самым противным почему? А потому что Мечик — интеллигент, у Мечика есть колебания, сомнения, собственное эго, которому он придает большое значение, он ненадежный боец. А кто надежный боец? Метель, Морозка, люди без второго дна. Там подчеркивается это все время: эти холодные люди — Метель, Морозка. А Мечик и к женщине относится с нежностью, там сказано: «Возбуждаясь от собственной нежности». А так не надо, надо быть уже изначально возбужденным. Нежность в мужчине подозрительна.

Помните, в «Штабс-капитане Рыбникове», замечательном рассказе Куприна, проститутка сдает японского шпиона, потому что он с ней нежен. Обычно приходят и бьют ее сразу, а этот ее приласкал. Нет, этот не наш, она его сдала. Мечик — не наш, потому что он интеллигент, а интеллигент в 20 веке не выдерживает. Кстати говоря, многие так думали, я вас умоляю, даже в знаменитой книге Федина «Города и годы», я бы даже сказал, единственной хорошей книге Федина «Города и годы», почему Андрей Старцев плохой, а Курт Ван хороший? Потому что Андрей Старцев — сомневающийся человек, он интеллигентный человек, а надо быть Куртом Ваном, и вот тогда ты победишь. А Быков ставит вопрос иначе, и он первый, кто в 20 веке, особенно в советское время изобретательно и точно защитил интеллигенцию.

Почему выдерживает Сотников? Потому что он интеллигент. Впоследствии такой же герой появился у Быкова в повести «Обелиск», где Алесь Мороз, учитель, становится главной фигурой сопротивления. Кто первым предает? Люди душевно грубые, люди прагматические, люди, у которых нет второго дна, а люди с этим вторым дном, у них есть понятие совести, понятие чести. И Сотников, умирая, думает не о том, что он сейчас будет повешен, не о том, что его жизнь заканчивается так страшно, и, в общем, бесславно, никто же не узнает ничего, а о том, что он подвел под виселицу еще и девочку Басю, еще и старосту Петра — те, кто его не сдал. Вот это для него самое страшное. Он, умирая, думает о том, что он виноват. И этот человек, наделенный совестью, для Быкова главный персонаж, потому что воевать без совести, воевать на одном зверстве немыслимо.

Удивительно, что тогда Юрий Бондарев, единственный ныне живущий и советский военный классик, он стоял на тех же позициях. Это был не Бондарев времен 1993 года, не Бондарев времен «Слова к народу», и еще далеко не Бондарев, секретарь Союза писателей. Нет, это был автор «Берега», в котором добрый и совестливый лейтенант Княжко воевал лучше и действовал лучше, и был в большей степени идеалом советского героя, чем чудовищно жестокий майор Гранатуров. Но там, правда, все равно любовь красавицы немки доставалась Никитину, наверное, потому, что Никитин такой амбивалентный, а женщина любит если не пустоту, то, по крайней мере, амбивалентность, загадку. Но Княжко святой, в святого влюбиться нельзя. Тем не менее Княжко был на тот момент идеалом для Бондарева, потому что он жалеет немцев, потому что он останавливает расправы, изнасилования, потому что он пытается с ними как-то разговаривать, потому что он не делает мирное население ответственным за Гитлера, хотя оно, безусловно, ответственно. Но в том-то и проблема, что герой с совестью в 70-е годы становится не просто более привлекательным, он и более эффективен, потому что тот, у кого нет этого второго дна, тот предаст и предаст, и всегда это объяснит.

Помните как, собственно, вся советская проза, весь советский фольклор, вся тогдашняя кинематография стояли на том, что чем человек сложнее, тем он ненадежнее, его надо все время упрощать, заставлять работать, невежество лучше всего вообще. Быков пошел против этой тенденции, и поэтому «Сотников» был великой книгой.

Как всякая великая книга, она в каком-то смысле повторила в своей судьбе собственную фабулу. История была такая: повесть называлась «Ликвидация» сначала, написана она была в 1969 году по-белорусски, Быков всегда писал по-белорусски. Ее взяли в Белоруссии в «Литературный журнал», взяли, и стали мариновать, печатать не стали, это было слишком поперек тренда. И тогда Быков отправил ее, сам перевел на русский язык замечательно, он все-таки по-русски писал с удивительной скорбной, я бы сказал, причитающей мелодикой белорусской прозы. Он ее отправил Твардовскому. Твардовский сказал: «Да, берем». А в феврале 1970 года он позвонил Быкову и сказал: «Я вынужден уйти из журнала. Надеюсь, что вы после этого заберете повесть». Быков сказал: «Если я заберу повесть, я ее не напечатаю больше нигде и никогда». Твардовский повесил трубку.

Быков всю жизнь себя корил за эту минуту слабости, но повесть вышла в пятом номере «Нового мира» за 1970 год, и в 1971-м вышла отдельной книжкой. И, собственно, с того момента ее и стали знать, потому что тираж «Нового мира», как вы помните, тогда неуклонно сокращался, а в 1971-м «Сотников» был напечатан и стал сразу же хитом советской прозы. Никогда Быков не мог себе простить, что он не забрал книгу из журнала, потому что по его самурайской этике надо было забирать. Он говорил даже, что я поступил, как мог бы поступить Рыбак, я руководствовался пользой, мне казалось, что важно эту вещь напечатать. Но я, например, в этой ситуации все-таки Быкова оправдываю полностью, потому что, скажу вам честно, если бы он протянул чуть дольше, то в 1971 году «Новый мир» эту вещь бы уже не взял, а так после журнальной публикации ей был уже проторен какой-то путь.

Правда, даже после журнальной публикации «Мертвым не больно» — это страшнейшая вещь, вещь о советских начальниках, которые толпами гнали людей на смерть — эта вещь не была отдельной книгой издана, Быкову пришлось ждать вторую половину 80-х. Но он, всю жизнь себя коривший за этот позор, он никогда себе не простил, что он поссорился с Твардовским в самое страшное для него время. Но он не мог же понять, что Твардовский в это время был и сам болезненно обидчив, потому что он-то потом понял, простил, он не имел на Быкова никакого зла, но он в тот момент был страшно уязвим, как человек с содранной кожей, и он действительно этим куском кожи не мог ни к чему прикасаться. Для него было это предательством. Но, к счастью, конечно, сейчас уже ясно, что Быков действовал единственно возможным образом. То, что «Сотников» был напечатан, многим людям спасло жизнь и душевное здоровье.

Впоследствии, когда появился фильм Ларисы Шепитько «Восхождение» — самый успешный из ее фильмов, многие говорили о том, что проблема действительно подменена. Наверное, подменена, потому что в фильме Шепитько Сотников — святой, и он и сделан святым, все время и его пытки показаны как страсти Христовы, и сам Плотников несколько христоподобен в этой роли. А параллели между Рыбаком и Иудой проводятся все время. Да, он, конечно, святой, а святым может быть не всякий.

А Быков, наоборот, подчеркивал будничность своего героя, его подчеркнутую негероичность, то, что всякий может быть таким, и более того, что самый жалкий, самый неудачливый, в конце концов, окажется самым героическим. Сотников — не мученик, Сотников — один из многих, и именно массовость этого образа оказалась ему так дорога. Поэтому, может быть, мы доживем еще до более точной и более приземленной экранизации этой вещи. Пока же она остается великим утешением для всех, кто позволяет себе думать, сомневаться и не позволяет загнать себя в страшные рамки грубости и простоты.

Введение

“Истина заключается в том, что, несмотря на тяжелейшие испытания, мы победили ”.

Война - страшное слово. Война... Как много говорит это слово. Война - страдание матерей, сотни погибших солдат, сотни сирот и семей без отцов, жуткие воспоминания людей. Да и нам, не видевшим войны, не до смеха. Солдаты служили честно, без корысти. Они защищали отечество, родных и близких. Жестоко фашисты относились к русским людям, солдатам.

Мир не должен забывать ужасы войны, разлуку, страдания и смерть миллионов. Это было бы преступление перед павшими, преступление перед будущим, мы должны помнить о войне, о героизме и мужестве, прошедших её дорогами. Бороться за мир - обязанность всех живущих на Земле, поэтому одной из важнейших тем современной литературы является тема подвига советского народа в Великой Отечественной войне.

Война, как трагедия народа в литературе двадцатого века. О ней написано немало произведений. Авторы книг о войне исследовали военные будни, достоверно изображали сражения, говорили они также о мужестве родной земли, о бесценности человеческой жизни, о том, как обыкновенные люди, имеющие совесть и чувство долга перед Родиной, жертвовали собой.

Эта тема сложна, многообразна, неисчерпаема. Задача современных литераторов, пишущих о войне, - огромна. Им необходимо показать значимость борьбы и победы, истоки героизма советских людей, их нравственную силу, идейную убеждённость, преданность Родине; показать трудности борьбы с фашизмом, донести до современников чувства и мысли героев военных лет, дать глубокий анализ в один из самых критических периодов в жизни страны и их собственной жизни.

Своеобразно разрабатывают эту тему такие писатели, как Василь Быков (“Сотников”) и Борис Васильев (“В списках не значился”).

Тема трагической судьбы русского человека в тоталитарном государстве возникает в русской литературе XX века уже в 1920-х годах, когда само становление тоталитарного государства еще только намечалось.

Писатель не щадит читателя, в его рассказах появляются страшные подробности, которые невозможно понять без душевной боли - холод и голод, порой лишающие человека рассудка, гнойные язвы на ногах…

"Война есть противное человеческому естеству состояние", - писал Л. Толстой, и мы вынуждены согласиться с этим утверждением, ведь война приносит страх, кровь, слезы. Война также является и испытанием для человека.

Василь Быков. Идейное содержание романа “Сотников”, оценка героев

Василь Быков - семнадцатилетний участник войны, писатель, размышляющий в своих произведениях о человеке, о его поведении на войне, о долге и чести, которыми руководствуется герой одноименной повести “Сотников”.

В произведениях Быкова мало батальных сцен, эффектных историчес-ких событий, но зато ему удается с потрясающей глубиной передать ощущения рядового солдата на большой войне. На примере самых стратегически незначительных ситуаций автор дает ответы на сложные вопросы войны.

Проблема нравственного выбора героя на войне характерна для всего творчества В.Быкова. Эта проблема ставится практически во всех его повестях: "Альпийская баллада", "Обелиск", "Сотников" и других. В повести Быкова "Сотников" подчеркнуто, заострена проблема подлинного и мнимого героизма, которая составляет суть сюжетной коллизии произведения. Писатель дает художественное исследование моральных основ человеческого поведения в их социальной и идеологической обусловленности.

Василь Быков строит сюжеты только на драматических моментах войны местного, как го-ворят, значения с участием простых солдат. Шаг за шагом, анализируя мотивы поведения солдат в экстремальных си-туациях, писатель докапывается до глубин психологических состояний и переживаний своих героев. Это качество прозы Быкова отличает и его ранние работы: “Третья ракета”, “Западня”, “Мертвым не больно” и другие.

В каждой новой повести писатель ставит своих героев в еще более сложные ситуации. Объединяет героев лишь то, что их действия нельзя оценивать однозначно. Сюжет повести “Сотников” психологически закручен так, что критики сби-лись с толку в оценке поведения героев Быкова. А событий в повести почти никаких нет. Критикам было от чего расте-ряться: главный герой -- предатель?! На мой взгляд, автор сознательно идет на размывание граней образа этого персона-жа.

Но на самом деле сюжет повести прост: два партизана Сотников и Рыбак отправляются в деревню на задание -- добыть овцу для про-питания отряда. До этого герои почти не знали друг друга, хотя успели повоевать и даже выручили друг друга в одном бою. Сотников не совсем здоров и вполне мог бы уклониться от, в общем-то, пустякового задания, но он чувствует себя не-достаточно своим среди партизан и поэтому все же вызывает-ся идти. Этим он как бы хочет показать боевым товарищам, что не чурается “грязной работы”.

Два партизана по-разному реагируют на предстоящую опасность, и читателю кажется, что сильный и сообразительный Рыбак более подготовлен к совершению отважного поступка, нежели хилый и больной Сотников. Но если Рыбак, который всю свою жизнь “ухит-рялся найти какой-нибудь выход”, внутренне уже готов к тому, чтобы совершить предательство, то Сотников до пос-леднего дыхания остается верным долгу человека и гражда-нина: “Что ж, надо было собрать в себе последние силы, чтобы с достоинством встретить смерть... Иначе, зачем тогда жизнь? Слишком нелегко достается она человеку, чтобы без-заботно относиться к её концу”.

В повести сталкиваются не представители двух разных миров, а люди одной страны. Герои повести - Сотников и Рыбак - в обычных условиях, возможно, и не проявили бы свою истинную натуру. Но во время войны Сотников с честью проходит через тяжелые испытания и принимает смерть, не отрекаясь от своих убеждений, а Рыбак перед лицом смерти меняет свои убеждения, предает Родину, спасая свою жизнь, которая после предательства теряет всякую цену. Он фактически становится врагом. Он уходит в мир иной, чуждый нам, где личное благополучие ставится выше всего, где страх за свою жизнь заставляет убивать и предавать. Перед лицом смерти человек остается таким, каков он есть на самом деле. Здесь проверяется глубина его убеждений, его гражданская стойкость.

В произведении Быкова каждый занял в ряду жертв свое место. Все, кроме Рыбака, прошли свой смертный путь до конца. Рыбак стал на путь предательства только во имя спасения собственной жизни. Жажду продолжения жизни, страстное желание жить почувствовал следователь-предатель и, почти не раздумывая, в упор ошеломил Рыбака: "Сохраним жизнь. Будешь служить великой Германии". Рыбак еще не согласился идти в полицаи, а его уже избавили от пыток. Рыбак не хотел умирать, и кое-что выболтал следователю.

Сотников во время пытки терял сознание, но не сказал ничего. Полицаи в повести изображены тупыми и жестокими, следователь - хитрым и жестоким. Сотников примирился со смертью. Он хотел бы умереть в бою, но это стало для него невозможно. Единственное, что ему оставалось - определиться в отношении к людям, оказавшимся рядом. Перед казнью Сотников потребовал следователя и заявил: "Я - партизан, остальные тут ни при чем". Следователь приказал привести Рыбака, и тот согласился поступить в полицию. Рыбак старался убедить себя, что он не предатель, что убежит.

В последние минуты жизни Сотников неожиданно утратил свою уверенность в праве требовать от других того же, чего он требует от себя. Рыбак стал для него не сволочью, а просто старшиной, который как гражданин и человек не добрал чего-то. Сотников не искал сочувствия в толпе, окружавшей место казни. Он не хотел, чтобы о нем плохо думали, и разозлился только на выполнявшего обязанности палача Рыбака. Рыбак извиняется: "Прости, брат". "Иди ты к черту!" - следует ответ.

Что случилось с Рыбаком? Он не одолел судьбы заплутавшегося на войне человека. Он искренне хотел повеситься. Но обстоятельства помешали, и остался шанс выжить. Но как выжить? Начальник полиции полагал, что "подобрал еще одного предателя". Вряд ли начальник полиции видел, что творится в душе этого человека, запутавшегося, но потрясенного примером Сотникова, который был кристально честным, выполнившим долг человека и гражданина до конца. Начальник увидел будущее Рыбака в служении оккупантам. Но писатель оставил ему возможность иного пути: продолжение борьбы с врагом, возможное признание в своем падении товарищами, в конечном итоге, искупление вины.

Характеры героев проявляются медленно. Рыбак становится нам неприятен, вызывает ненависть, так как он способен на предательство. Сотников же открывается как натура волевая, мужественная. Писатель гордится Сотниковым, последним подвигом которого стала попытка взять всю вину на себя, сняв ее со старосты и Демчихи, попавших к фашистам за помощь партизанским разведчикам. Долг перед Родиной, перед людьми, как главнейшее проявление собственного я - вот на что обращает внимание автор. Сознание долга, человеческое достоинство, солдатская честь, любовь к людям - такие ценности существуют для Сотникова. Именно о людях, попавших в беду, думает он. Герой жертвует собой, зная о том, что жизнь - единственная реальная ценность. А у Рыбака была просто жажда жизни. И главное для него - выжить любой ценой. Конечно, многое зависит от человека, его принципов, убеждений. У Рыбака много достоинств: ему свойственно чувство товарищества, он сочувствует заболевшему Сотникову, делится с ним остатками пареной ржи, в бою ведет себя достойно. Но как же случилось, что он становится предателем и участвует в казни своего товарища? На мой взгляд, в сознании Рыбака нет четкой границы между нравственным и безнравственным. Находясь со всеми в строю, он добросовестно несет все тяготы партизанской жизни, глубоко не задумываясь ни о жизни, ни о смерти. Долг, честь - эти категории не тревожат его душу. Столкнувшись же один на один с бесчеловечными обстоятельствами, он оказывается духовно слабым человеком. Если Сотников думал только о том, как умереть достойно, то Рыбак хитрит, обманывает себя и в результате сдается врагам. Он считает, что в минуты опасности каждый думает только о себе.

Сотников, несмотря на неудачи: плен, побег, затем опять плен, побег, а потом партизанский отряд, не ожесточился, не стал равнодушным к людям, а сохранил в себе верность, ответственность, любовь. Автор не обращает внимание на то, как однажды в бою Сотников спасает жизнь Рыбаку, как больной Сотников все же идет на задание. Отказаться Сотников не мог, так как это противоречило его жизненным принципам. В последнюю ночь своей жизни герой вспоминает юность. Ложь отцу в детстве стало для него уроком мук совести. Поэтому герой строго судит себя и держит ответ перед совестью. Он остался человеком в жестоких условиях войны. В этом подвиг Сотникова. Мне кажется, что в трагических ситуациях войны трудно остаться верным себе, своим нравственным принципам. Но именно такие люди долга и чести борются со злом, делают жизнь прекраснее, а нас они заставляют задуматься: умеем ли мы жить по совести.

Ситуация меняется после их ареста. Рыбак до последней минуты не верит, что из этой западни невозможно вырваться. Он решает потянуть время, сообщая на допросе только то, что немцам уже известно про партизанский отряд. Но Рыбак слишком прост для такой сложной игры с врагом, и, сам того не желая, он проговаривается, попав в искусно рас-ставленную ловушку. С этого момента начинается его нрав-ственное падение. Он понял окончательно, что остаться в живых он сможет, только предав товарищей по оружию. Для Рыбака процесс перехода в другое психологическое состоя-ние проходит быстро и без мучений, так как он уже был внутренне к этому расположен. Рыбак, как всякий преда-тель, начинает жить по особым психологическим законам, исключающим все доброе и светлое, что было до этого мо-мента в человеческой душе. В конце повести он становится палачом своего бывшего товарища.

Сотников, в отличие от Рыбака, сразу осознал безвыход-ность ситуации, но в последние минуты жизни он неожи-данно утратил свою уверенность в праве требовать от дру-гих того же, что и от себя. Рыбак стал для него не своло-чью, а просто старшиной, который как гражданин и чело-век не добрал чего-то. Сотников не искал сочувствия в гла-зах присутствующих при казне людей. Он не хотел, чтобы о нем плохо подумали, и разозлился только на выполнявшего обязанности палача Рыбака. Рыбак извинился: “Прости, брат”. Сотников бросил ему в лицо лишь фразу: “Иди ты к черту!”

В чем глубина творчества писателя Быкова? В том, что он и предателю Рыбаку оставил возможность иного пути даже после такого тяжкого преступления. Это и продолжение борьбы с врагом, и исповедальное признание в своем преда-тельстве. Писатель оставил своему герою возможность покаяния, возможность, которую чаще дает человеку Бог, а не человек. Писатель, по-моему, предполагал, что и эту вину можно искупить.

Творчество В. Быкова трагично по своему звучанию, как трагична сама война, унесшая десятки миллионов человечес-ких жизней. Но писатель рассказывает о людях сильных духом, способных встать над обстоятельствами и самой смертью. И сегодня, я считаю, невозможно давать оценку событи-ям войны, тех страшных лет, не принимая во внимание воз-зрений на эту тему писателя Василя Быкова.
Произведение проникнуто раздумьями о жизни и смерти, о
человеческом долге и гуманизме, которые несовместимы с любым проявлением эгоизма. Углубленный психологический анализ каждого поступка и жеста героев, мимолетной мысли или реплик - дна з самых сильных сторон повести "Сотников".

Папа Римский вручил писателю В.Быкову за повесть “Сотников” специальный приз католической церкви. Этот факт говорит о том, какое нравственное общечеловеческое начало усматривается в этом произведении. Огромная нравственная сила Сотникова состоит в том, что он сумел принять страдания за свой народ, сумел сохранить веру, не поддаться той низменной мысли, которой поддался Рыбак: “Все равно сейчас смерть не имеет смысла, она ничего не изменит”. Это не так -- страдания за народ, за веру всегда имеют смысл для человечества. Подвиг вселяет нравственную силу в других людей, сохраняет в них веру. Другая причина, по которой приз церкви был вручен автору “Сотникова” кроется в том, что религия всегда проповедует Идею понимания и прощения. Действительно, осудить Рыбака легче легкого, но чтобы иметь полное право на это, надо, по крайней мере, оказаться на месте этого человека. Конечно, Рыбак достоин осуждения, но существуют общечеловеческие принципы, которые призывают воздержаться от безоговорочного осуждения даже за такие тяжкие преступления.

В становлении человека первоосновой должны стать благородные идеалы людей, боровшихся и отдавших жизнь за будущее своего народа и своей страны.

Но все же в повестях "Дожить до рассвета" (1973), "Обелиск" (1973), "Волчья стая" (1975), а затем в "Его батальоне" (1976) изображался один выбор, который совершает один человек. А Быкова с самого начала волновала проблема нравственного размежевания: почему люди, которых объединяет многое: эпоха, социальная среда, духовная атмосфера, даже боевое содружество - оказавшись перед лицом "страшной беды", порой принимают настолько взаимоисключающие решения, что оказываются в конечном итоге по разную сторону нравственных и политических баррикад?

Новая "быковская ситуация" требовала такой жанровой формы, которая давала бы возможность выслушать обе стороны, проникнуть во внутреннюю логику совершения выбора каждым из участников конфликта. Такая форма была найдена в повести "Сотников" (1970). Эта повесть словно по законам драматургии написана. Здесь уже нет привычного для Быкова монологического повествования, здесь равноправны два взгляда - Сотникова и Рыбака. Даже формально повествование организовано строгим чередованием глав с "точки зрения" то одного, то другого персонажа. Но главное - между Сотниковым и Рыбаком идет непрекращающийся прямой и скрытый диалог: происходит столкновение их представлений об этой войне, их нравственных принципов, принимаемых ими решений. В свете двух поляризующихся взглядов и весь художественный мир организуется диалогически: в нем четко, порой даже с жесткой симметричностью со-противопоставлены и воспоминания героев, и второстепенные персонажи, и детали, и подробности. Все образы - большие и малые - подчинены здесь драматически напряженному сюжету, выявляющему неумолимую логику размежевания вчерашних единомышленников, превращения двух товарищей по борьбе с общим врагом в непримиримых антагонистов, восхождения одного к подвигу самопожертвования и погружения другого в бездну предательства.

Так почему же столь непримиримо разошлись пути партизан Сотникова и Рыбака, добровольно вызвавшихся выполнить задание и волею жестоких обстоятельств попавших в руки врага? Проще всего было бы объяснить это трусостью одного и мужеством другого. Но как раз такое объяснение автор отметает. У Сотникова нервы тоже не из стали, и ему "перед концом так захотелось отпустить все тормоза и заплакать". А Рыбак - тот вовсе не трус. "Сколько ему представлялось возможностей перебежать в полицию, да и струсить было предостаточно случаев, однако всегда он держался достойно, по крайней мере, не хуже других", - так оценивает своего бывшего соратника сам Сотников уже после того, как Рыбак согласился стать полицаем, то есть в тот момент, когда уже нет никаких иллюзий насчет этого человека.

Корни размежевания Сотникова и Рыбака залегают значительно глубже. Далеко не случайно сюжет повести состоит из двух этапов. На первом - герои проходят испытание крайне неладно складывающимися обстоятельствами: хутор, на который они направлялись, сожжен, в предрассветных сумерках попались на глаза полицейскому патрулю, в перестрелке Сотникова ранило в ногу... Как ни горестны эти коллизии, они составляют прозу войны, ее ненормальную норму, к которой волей-неволей приноравливался человек, чтоб не дать себя убить.

И здесь, на первом этапе испытаний, Рыбак ничуть не уступает Сотникову. Там, где требуется ловкость и сила, где пригодны стандартные решения, к которым по уставу приучен боец, где может выручить инстинкт, Рыбак вполне хорош. И чувства у него при этом срабатывают хорошие - чувство локтя, благодарности, сострадания. Доверяясь им, он порой принимает мудрые решения: вспомним эпизод со старостой Петром, которого Рыбак (заслужив, кстати, упрек от Сотникова) пощадил только потому, что "очень уж мирным, по-крестьянски знакомым показался ему этот Петр". И чутье не подвело. Словом, там, где можно обойтись житейским здравым смыслом, Рыбак совершает безупречно верный выбор.

Но всегда ли можно уповать на здоровый инстинкт, на крепкое "нутро", всегда ли спасителен житейский здравый смысл? С того момента, когда Рыбак и Сотников попали в лапы полицаев, начинается второй, несравненно более драматический этап испытаний. Ибо до предела обострилась ситуация выбора, и выбора, и его "цена" обрели новую значимость. На первом этапе жизнь человека зависела от шальной пули, от случайного стечения обстоятельств, теперь же - от его собственного, вполне осознанного решения, предать или не предать. Начинается противоборство с машиной тотального подавления, именуемой фашизмом. Что может хрупкий человек противопоставить этой грубой силе?

Вот тут-то и расходятся пути Сотникова и Рыбака. Рыбак ненавидит полицаев, он хочет вырваться из их лап, чтоб вновь быть со своими. Но в борьбе с "машиной" он продолжает руководствоваться все теми же резонами житейского здравого смысла, солдатской смекалки и изворотливости, которые не раз выручали его в прошлом. "Действительно, фашизм - машина, подмявшая под свои колеса полмира, разве можно бежать ей навстречу и размахивать голыми руками? Может, куда разумнее будет попытаться со стороны сунуть ей меж колес какую-нибудь рогатину. Пусть напорется да забуксует, дав тем возможность потихоньку смыться к своим". Вот образчик логики Рыбака.

Но сам-то Рыбак хочет сделать как лучше. Руководствуясь самыми благими намерениями, он начинает вести свою "игру" со следователем Портновым. Чтоб перехитрить врага, - подсказывает житейская мудрость, - "надо немного и в поддавки сыграть", чтоб не дразнить, не раздражать зверя, надо чуток и поступиться... Рыбаку хватает патриотизма на то, чтоб не выдать дислокацию своего отряда, но не хватает - чтоб умолчать о местоположении соседнего отряда, им можно и поступиться. И ведя эту "игру", которая все больше смахивает на торг, Рыбак незаметно для себя все дальше и дальше отступает, отдавая в жертву "машине" Петра, Демчиху, Сотникова. А Сотников, в отличие от Рыбака, с самого начала знает, что с машиной тотального порабощения играть в кошки-мышки нельзя. И он сразу отметает все возможности компромисса. Он выбирает смерть.

Что же поддерживает Сотникова в его решимости, чем крепит он свою душу? Ведь поначалу Сотников чувствует свою слабость перед полицаями. Те освобождены от морали, ничем не удерживаемая звериная сила хлещет в них через край, они способны на все - на обман, клевету, садизм. А он, Сотников, "обременен многими обязанностями перед людьми и страной", эти обязанности ставят массу моральных запретов. Больше того, они заставляют человека обостренно чувствовать свой долг перед другими людьми, испытывать вину за чужие несчастья. Сотников "мучительно переживал от того, что так подвел Рыбака, да и Демчиху", его гнетет "ощущение какой-то нелепой оплошности по отношению к этому Петру". С таким тяжелым бременем заботы о тех, кто вместе с ним попал в страшную беду, Сотников идет на казнь, и чувство долга перед людьми дает ему силы улыбнуться одними глазами мальчонке из толпы - "ничего, браток".

Выходит, груз обязанностей перед людьми и страной не ослабляет позиции человека перед звериной силой, вырвавшейся из узды моральных запретов. Наоборот! Чем тяжелее этот груз, тем прочнее, тверже стоит душа, доказывает Василь Быков. Чем суровей узы нравственных императивов, тем свободнее, увереннее совершает человек свой последний выбор - выбор между жизнью и смертью.

Пост навеян прочтением повести Василя Быкова "Сотников". По старой традиции я продолжаю закрывать школьные пробелы, ведь "Сотников" был в программе, но я его, разумеется, не читал тогда:)

Краткое содержание повести Василя Быкова "Сотников"
Повесть "Сотников" Василя Быкова рассказывает нам о двух советских партизанах, которые находятся на оккупированной немцами территории Белоруссии. Идет 1942 год. Неокрепшее партизанское движение вынуждено прятаться в лесах и болотах, нет боеприпасов, лекарств, обмундирования, еды. Холодной февральской ночью 1942 года партизаны Сотников и Рыбак идут за продовольствием. Рыбак - бывалый крепкий молодой человек, не обделенный силой и здоровьем. Сотников же пошел на задание больным. По его словам, он не отказался от задания, потому что от него отказались несколько более опытных товарищей по партизанскому отряду.

Выполнение задания по поиску продовольствия не задалось с самого начала: Сотников выбился из сил и шел медленнее, чем нужно. Искомая ими деревня оказалась безлюдной: она была сожжена немцами. Наудачу партизаны пошли в соседнюю деревню. Дойдя до нее, они пришли в дом местного старосты, назначенного оккупационными немецкими войсками. Старостой оказался старик по имени Петр Сыч. Несмотря на то, что партизаны сначала хотели его наказать за сотрудничество с немцами, они удовлетворились найденной у него овцой. Пустившись в обратный путь, Рыбак и Сотников нарвались на патруль полицаев. Рыбак, будучи сильным и здоровым, скорее всего, смог бы уйти, но он не мог бросить больного Сотникова, которого еще и ранили в ногу. После перестрелки, в которой бал ранен один из полицаей, они все же ушли из-под огня и попытались скрыться, спрятавшись в случайно подвернувшемся доме незнакомой им деревни. В доме оказались только маленькие дети. Взрослых не было. Вскоре пришла хозяйка по имени Демчиха, за ней к дому подошли и полицаи. Спрятавшихся на чербаке партизан выдал сильный кашель Сотникова. Рыбак, Сотников и хозяйка дома были арестованы и препровождены в тюрьму.

На допросах товарищи вели себя по-разному: Сотников знал, что на этот раз им не выбраться, и ничего не сказал полицаям, не выдал своих товарищей, несмотря на пытки. Рыбак же, который много раз ходил под смертью и будучи смелым человеком, не выдержал и захотел любой ценой сохранить себе жизнь. Он дал путаную информацию полицаю и был отправлен в камеру. В камере оказались изувеченный пытками Сотников, староста Петр Сыч, обвиненный в пособничестве партизанам, еврейская девочка Бася, которая укрывалась в доме старосты, Демчиха, которую Рыбак с Сотниковым так подвели, и сам Рыбак.

Они вместе провели свою последнюю ночь, наутро их должны были казнить. Все смирились со своей участью, кроме Рыбака, он страстно хотел жить. Наутро, когда их повели к месту казни, Рыбак обратился к немецкому начальству и высказал желание стать полицаем. Его приняли и приказали помочь Сотникову дойти до виселицы. Рыбаку же пришлось и выбить чурбан из-под ног Сотникова.

Спустя некоторое время после казни, Рыбак понял, что теперь ему некуда бежать от немцев, так как казнь товарищей гораздо сильнее его держала у немцев, чем стены тюрьмы или веревки. Поняв, что он предатель, он решил покончить жизнь самоубийством, но у него не оказалось ремня. В конце концов, он понял, что от судьбы не уйдешь и отправился к уже ожидавшему его немецкому начальству...

Смысл
Главные герои повести Василя Быкова "Сотников" оказываются перед трудным выбором: сохранить себе жизнь, предав, или достойно умереть, сохранив в целости и сохранности своих друзей, коллег, братьев по оружию. Герою принимают разные решения:
1) Дед Петр Сыч, который по началу кажется обычным предателем, оказывается человеком сильным и способным принимать на себя ответственность. Он пошел в старосты, чтобы его знакомым и родственникам лучше жилось. Он также на свой страх и риск укрывал у себя дома еврейскую девочку.
2) Демчиха, пытаясь спрятать у себя дома партизан, сильно рисковала жизнью своих детей;
3) Сотников смог в себе найти силы держаться до конца, не изменяя своим взглядам;
4) Сильный, смелый и ловкий Рыбак, который казался чуть ли не образцовым солдатом, сломался и переступил черту, перед которой смгли остановиться другие герои повести "Сотников".

Каждый герой повести платит свою цену на принятые решения. Все, кроме одного: маленькая еврейская девочка Бася повешена просто за то, что она принадлежала к национальности, которую стремились уничтожить немецкие войска.

Вывод
Повесть "Сотников" Василя Быкова поднимает очень важный для меня лично вопрос: на что человек может пойти под самым страшным грузом, какой только себе можно представить. Сохранит ли он преданность Родине, семье, друзьям под угрозой смерти? Какой выбор он сделает в сложной для него ситуации?

PS. По книге Василя Быкова "Сотников" режиссером Ларисой Шапитько также снят фильм "Восхождение".

Обзоры книг Василя Быкова:
1. ;
2. .

Рекомендую почитать также обзоры книг (и сами книги тоже, разумеется):
1. - самый популярный пост
2. - некогда самый популярный пост