Бетховен начал терять слух около 1796 года. Он страдал тяжелой формой тинита, "звон" в ушах мешал ему воспринимать и оценивать музыку, на более поздней стадии болезни он избегал и обычных разговоров. Причина глухоты Бетховена неизвестна, высказываются такие предположения, как сифилис, отравление свинцом, тиф, аутоиммунные расстройства (такие, как системная красная волчанка), и даже привычка окунать голову в холодную воду, чтобы не заснуть. Объяснением, основанным на результатах посмертного исследования, является воспаление внутреннего уха, которое со временем усугубляло глухоту. Из-за высокой концентрации свинца обнаруженной в пробах волос Бетховена, эта гипотеза была обстоятельно проанализирована. Хотя вероятность отравления свинцом, очень высока, глухота связанная с ним, редко принимает форму, которая отмечена у Бетховена.

Еще в 1801 году Бетховен описывал друзьям свои симптомы и трудности, с которыми он сталкивается как в профессиональной, так и в обычной жизни (хотя вполне вероятно, близким друзьям, уже было известно о его проблемах). С апреля по октябрь 1802 года Бетховен, по совету его врача, провел в небольшом городке Гейлигенштадт (Heiligenstadt) недалеко от Вены, пытаясь улучшить свое состояние. Однако лечение не помогло, и результатом подавленного состояния Бетховена стало письмо, известное как Гейлигенштадтское завещание (Оригинальный текст , Дом Бетховена в Гейлигенштадте), в котором он заявляет о своем решении по-прежнему жить для и с помощью своего искусства. Со временем его слух настолько ослаб, что в конце премьеры его Девятой симфонии он должен быть обернуться, чтобы увидеть бурные аплодисменты зрителей; ничего не слыша, он плакал. Потеря слуха не мешала Бетховену сочинять музыку, однако, ему становилось все труднее выступать с концертами - что было важным источником его дохода. После неудачной попытки исполнения своего фортепианного концерта № 5 ("Император") в 1811 году, он никогда больше не выступал публично.

Большая коллекция слуховых трубок Бетховена находится в доме-музее Бетховена в Бонне. Несмотря на очевидное ухудшение слуха, Карл Черни отмечал, что Бетховен мог слышать речь и музыку до 1812 года. В 1814 году, однако, Бетховен был уже почти полностью глухим.

Одним из результатов глухоты Бетховена стал уникальный исторический материал: его разговорные тетради. Бетховен использовал их для общения с друзьями в течение последних десяти, или около того, лет. Он отвечал на письменные реплики или устно, или также вписывая ответы в тетрадь. Тетради содержат споры о музыке и по другим вопросам, позволяют получить представление о его личности, взглядах и отношении к искусству. Для исполнителей его музыки они являются важным источником, позволяющим узнать авторское мнение по вопросам интерпретации его сочинений. К сожалению, 264 из 400 тетрадей были уничтожены (а оставшиеся отредактированы) после смерти Бетховена Антоном Шиндлером, который стремился сохранить идеализированный портрет композитора.

Иоганн Себастьян Бах. Трагедия слепого музыканта

За свою жизнь Бах написал более 1000 произведений. В его творчестве были представлены все значимые жанры того времени, кроме оперы.… Однако композитор был плодовит не только на музыкальные произведения. За годы семейной жизни у него родилось двадцать детей.

К сожалению, из этого количества отпрысков великой династии в живых осталось ровно половина…

Династия

Был шестым ребенком в семье скрипача Иоганна Амвросия Баха, и будущее его было предопределено. Все Бахи, жившие в горной Тюрингии с начала XVI в., были флейтистами, трубачами, органистами, скрипачами. Их музыкальное дарование передавалось из поколения в поколение. Когда Иоганну Себастьяну исполнилось пять лет, отец подарил ему скрипку. Мальчик быстро выучился на ней играть, и музыка заполнила всю его дальнейшую жизнь.

Но счастливое детство кончилось рано, когда будущему композитору исполнилось 9 лет. Сначала умерла его мать, а через год – отец. Мальчика взял к себе его старший брат, служивший органистом в соседнем городке. Иоганн Себастьян поступил в гимназию – брат же обучал его игре на органе и клавире. Но одного исполнения мальчику было мало – он тянулся к творчеству. Однажды ему удалось извлечь из всегда запертого шкафа заветную нотную тетрадь, где у брата были записаны сочинения знаменитых в ту пору композиторов. По ночам тайком он переписывал ее. Когда полугодовая работа уже близилась к концу, брат застал его за этим занятием и отнял все, что уже было сделано… Именно эти бессонные часы при лунном свете в дальнейшем пагубно скажутся на зрении И. С. Баха.

По воле рока

В 15 лет Бах переехал в Люнеберг, где продолжил учиться в школе в школе церковных певчих. В 1707 году Бах поступил на службу в Мюльхаузене в должности органиста в церкви св. Власия. Здесь он начал писать свои первые кантаты. В 1708 году Иоганн Себастьян женился на своей двоюродной сестре, тоже круглой сироте, Марии Барбаре. Она родила ему семерых детей, из которых выжили четверо.

Многие исследователи связывают это обстоятельство с их близким родством. Однако после скоропостижной смерти своей первой жены в 1720 году и новой женитьбе на дочери придворного музыканта Анне Магдалине Вилькен тяжелый рок продолжал преследовать семью музыканта. В этом браке родилось 13 детей, но выжили лишь шестеро.

Возможно, такова была своеобразная плата за успех в профессиональной деятельности. Еще в 1708 году, когда Бах с первой женой переехал в Веймар, удача улыбнулась ему, и он становится придворным органистом и композитором. Это время принято считать началом творческого пути Баха как сочинителя музыки и временем его интенсивного творчества.

В Веймаре у Баха родились сыновья, будущие известные композиторы Вильгельм Фридеман и Карл Филипп Эммануил.

Блуждающая могила

В 1723 году состоялось первое исполнение его «Страстей по Иоанну» в церкви св. Фомы в Лейпциге, и вскоре Бах получил должность кантора этой церкви с одновременным исполнением обязанностей учителя школы при церкви.

В Лейпциге Бах становится «музыкальным директором» всех церквей города, следя за личным составом музыкантов и певцов, наблюдая за их обучением.

В последние годы жизни Бах тяжело болел – сказалось перенапряжение глаз, полученное еще в юности. Незадолго до смерти он решился на операцию по удалению катаракты, но после нее окончательно ослеп. Однако это не остановило композитора – он продолжил сочинять, надиктовывая произведения своему зятю Альтникколю.

После второй операции 18 июля 1750 года он ненадолго прозрел, но уже вечером с ним случился удар. Через десять дней Бах умер. Композитора похоронили вблизи церкви св. Фомы, в которой он прослужил 27 лет.

Однако позже по территории кладбища проложили дорогу, и могила гения затерялась. Но в 1984 году свершилось чудо, останки Баха случайно были найдены во время строительных работ, тогда и состоялось их торжественное захоронение.

Текст Дениса Протасова.

Тайны гениев Казиник Михаил Семенович

Глава 2. Был ли глухим Бетховен?

Глава 2. Был ли глухим Бетховен?

Бог изощрен, но не злонамерен.

А. Эйнштейн

Альберт Эйнштейн как-то высказал совершенно уникальную мысль, глубина которой, как и глубина его теории относительности, воспринимается не сразу. Она вынесена в эпиграф перед главой, но я так люблю ее, что не упущу возможности еще раз повторить эту мысль. Вот она:

“Бог изощрен, но не злонамерен”.

Эта мысль очень нужна философам, психологам, очень важна для искусствоведов.

Но еще больше она необходима впавшим в депрессию или просто не верящим в свои силы людям. Ибо, изучая историю искусства, задумываешься о жесточайшей несправедливости Судьбы (скажем так) по отношению к величайшим творцам планеты.

Нужно ли было Судьбе устроить так, чтобы Иоганн Себастьян Бах (или, как его впоследствии назовут, Пятый апостол Иисуса Христа) всю свою жизнь метался по затхлым провинциальным городкам Германии, беспрерывно доказывая всяким светским и церковным бюрократам, что он неплохой музыкант и очень старательный работник.

А когда Бах получил наконец относительно приличную должность кантора церкви Святого Фомы в большом городе Лейпциге, то не за свои творческие заслуги, а только потому, что “сам” Георг Филипп Телеманн от этой должности отказался.

Нужно ли было, чтобы великий композитор-романтик Роберт Шуман страдал тяжелейшей психической болезнью, отягощенной суицидальным синдромом и манией преследования.

Обязательно ли, чтобы композитор, больше всех повлиявший на последующее за ним развитие музыки, Модест Мусоргский, заболел тяжелейшей формой алкоголизма.

Нужно ли, чтобы Вольфганг Амадеус (амас деус – тот, кого любит Бог)... впрочем, о Моцарте – следующая глава.

Наконец, нужно ли, чтобы гениальный композитор Людвиг ван Бетховен был глухим? Не художник, не архитектор, не поэт, а именно композитор. То есть Тот, у кого тончайший музыкальный СЛУХ – второе по степени необходимости качество после ИСКРЫ БОЖЬЕЙ. И если эта искра столь ярка и столь горяча, как у Бетховена, то к чему она, если нет СЛУХА.

Какая трагическая изощренность!

Но почему же гениальный мыслитель А. Эйнштейн утверждает, что при всей изощренности у Бога нет злонамеренности? Разве величайший композитор без слуха – не изощренное зло намеренности? И если да, то в чем тогда смысл этой намеренности.

Так послушайте же бетховенскую Двадцать Девятую фортепианную сонату – “Hammarklavir”.

Эту сонату ее автор сочинил, будучи абсолютно глухим! Музыку, которую невозможно даже сравнить со всем, что на планете существует под грифом “соната”. Когда речь заходит о Двадцать Девятой, то сравнивать нужно уже не с музыкой в ее цеховом понимании.

Нет, мысль здесь обращается к таким вершинным творениям человеческого духа, как “Божественная комедия” Данте или фрески Микеланджело в Ватикане.

Но если говорить все же о музыке, то обо всех сорока восьми прелюдиях и фугах баховского “Хорошо темперированного клавира” вместе взятых.

И эта соната написана глухим???

Побеседуйте с врачами-специалистами, и они расскажут вам ЧТО происходит у человека даже с самими представлениями о звуке после нескольких лет глухоты. Послушайте поздние бетховенские квартеты, его Большую фугу, наконец, Ариетту – последнюю часть последней Тридцать Второй фортепианной сонаты Бетховена.

И вы почувствуете, что ЭТУ МУЗЫКУ мог написать только человек с ПРЕДЕЛЬНО ОБОСТРЕННЫМ СЛУХОМ.

Так, может быть, Бетховен не был глух?

Да, конечно же, не был.

И все-таки... был.

Просто все здесь зависит от точки отсчета.

В земном понимании с точки зрения чисто материальных

представлений Людвиг ван Бетховен действительно оглох.

Бетховен стал глух к земной болтовне, к земным мелочам.

Но ему открылись звуковые миры иного масштаба – Вселенские.

Можно сказать, что бетховенская глухота – своего рода эксперимент, который проведен на подлинно научном уровне (Божественно-изощренном!)

Часто для того чтобы понять глубину и уникальность в одной сфере Духа, необходимо обратиться к другой сфере духовной культуры.

Вот фрагмент одного из величайших творений русской поэзии – стихотворения А.С. Пушкина “Пророк”:

Духовной жаждою томим,

В пустыне мрачной я влачился,

И шестикрылый серафим

На перепутье мне явился;

Перстами легкими, как сон

Моих зениц коснулся он:

Отверзлись вещие зеницы,

Как у испуганной орлицы.

Моих ушей

коснулся он,

И их наполнил шум и звон:

И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полет,

И гад морских подводный ход,

И дальней лозы прозябанье...

Не это ли случилось с Бетховеном? Помните?

Он, Бетховен, жаловался на непрерывный шум и звон в ушах. Но обратите внимание: когда ангел коснулся ушей Пророка, то Пророк видимые образы услышал звуками, то есть содроганье, полет, подводные движения, процесс роста – все это стало музыкой.

Слушая все более позднюю музыку Бетховена, можно сделать вывод о том, что чем хуже Бетховен слышал, тем глубже и значительнее была создаваемая им музыка.

Но пожалуй, впереди самый главный вывод, который поможет вытащить человека из депрессии. Пусть он прозвучит вначале несколько банально:

НЕТ ПРЕДЕЛА ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ВОЗМОЖНОСТЯМ.

Бетховенская трагедия глухоты в исторической перспективе оказалась великим творческим стимулом. И это значит, что, если человек гениален, то именно неприятности и лишения могут оказаться лишь катализатором творческой деятельности. Ведь, кажется, что может быть страшнее для композитора, чем глухота. А теперь давайте рассуждать.

Что было бы, если бы Бетховен не оглох?

Могу смело предоставить вам список имен композиторов, в числе которых находилось бы имя не глухого Бетховена (исходя из уровня музыки, написанной им до появления первых признаков глухоты): Керубини, Клементи, Кунау, Сальери, Мегюль, Госсек, Диттерсдорф и т. д.

Убежден, что даже профессиональные музыканты в лучшем случае только слышали имена этих композиторов. Впрочем, те, кто играли, могут сказать, что их музыка очень прилична. Кстати, Бетховен был учеником Сальери и посвятил ему три своих первых скрипичных сонаты. Бетховен так доверял Сальери, что учился у него целых восемь (!) лет. Сонаты, посвященные Сальери, демонстрируют,

что Сальери был замечательнейшим педагогом, а Бетховен – столь же блестящим учеником.

Эти сонаты – очень хорошая музыка, но и сонаты Клементи тоже чудо как хороши!

Ну что ж, порассуждав подобным образом...

вернемся на конференцию и...

Теперь нам довольно просто ответить на вопрос, почему четвертый и пятый дни конференции оказались результативными.

Во-первых,

потому что побочная партия (наш третий день) оказалась, как и положено, доминирующей.

Во-вторых,

потому что наш разговор касался, казалось, неразрешимой проблемы (глухота – не плюс для возможности сочинять музыку), но которая разрешается самым невероятным образом:

если человек талантлив (а руководители крупнейших предприятий разных стран не могут не быть талантливыми), то проблемы и сложности – это не что иное, как мощнейший катализатор деятельности таланта. Я называю это эффектом Бетховена. Применяя его к участникам нашей конференции, можно сказать, что проблемы плохой конъюнктуры могут только раззадорить талант.

И в-третьих,

мы слушали музыку.

И не просто слушали, но были настроены на самое заинтересованное слушание, самое глубокое восприятие.

Интерес участников конференции был вовсе не развлекательного характера (как, скажем, просто что-то узнать о милой приятной музыке, отвлечься, развлечься).

Это не было целью.

Цель же заключалась в том, чтобы проникнуть в самую сущность музыки, в музыкальные аорты и капилляры. Ведь суть подлинной музыки, в отличие от бытовой, ее кроветворность, ее желание общаться на высочайшем универсальном уровне с теми, кто духовно способен подняться на этот уровень.

А посему четвертый день конференции – день преодоления слабой конъюнктуры.

Как Бетховен, преодолевший глухоту.

Теперь ясно что это такое:

Доминирующая побочная партия

или, как говорят музыканты,

побочная партия в доминанте?