Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Магнус Деррик («Губернатор») - владелец ранчо Лос-Муэртос

Энни Деррик - жена Магнуса Деррика

Лаймен Деррик

Хэррен Деррик - сыновья Магнуса Деррика

Бродерсон

Остерман - приятели и соседи Магнуса Деррика

Энникстер - владелец ранчо Кьен-Сабе

Хилма Три - помощница на сыроварне Кьен-Сабе

Дженслингер - редактор боннвильской газеты «Меркурий»,

финансируемой железной дорогой

С. Берман - агент ТиЮЗжд

Пресли - молодой поэт, которому покровительствует Магнус Деррик

Ванами - пастух и объездчик на ранчо

Анжела Вэрьян

Отец Саррия - священник в миссии

Дайк - машинист, внесенный в «черный список» железной дороги

Миссис Дайк - мать Дайка

Сидни Дайк - дочь Дайка

Хувен - арендатор Магнуса Деррика

Миссис Хувен - его жена

Минни Хувен - его дочь

Сидерквист - фабрикант

Миссис Сидерквист - его жена

Четтери - фермеры в долине Сан-Хоакин

Не успел Пресли миновать питейное заведение Карахера на шоссе, идущем от Боннвиля к югу и отделяющем ранчо Бродерсона от ранчо Лос-Муэртос, как ухо по уловило едва слышный паровозный гудок, долетевший, несомненно, из железнодорожных мастерских, которые находились неподалеку от станции Боннвиль. Уезжая утром с ранчо, он оставил дома часы и теперь гадал - то ли это двенадцатичасовой гудок, то ли часовой. Надеялся, что двенадцатичасовой. Еще ранним утром он задумал предпринять дальнюю прогулку по окрестностям - частью пешком, частью на велосипеде,- но вот уже полдень, а он, можно сказать, еще и не начинал своего путешествия. Когда после завтрака он уходил из дому, миссис Деррик попросила его забрать в Боннвиле почту, и как же было ей отказать.

Пресли крепче сжал пробковые рукоятки велосипедного руля - шоссе было в плачевном состоянии после того, как недавно вывозили урожай,- и прибавил ходу. Пне зависимости от времени, он решил нигде не задержи ваться - поедет прямо в Гвадалахару и съест там, как у него было первоначально задумано, какое-нибудь испанское блюдо в ресторанчике Солотари.

Не очень-то большой урожай пришлось вывезти в мом году. На ранчо Бродерсона половина пшеницы погибла на корню, а Деррик убрал так мало, что ему должно было только-только хватить семян на озимый сев. Но дажe такие скромные перевозки пагубно сказались на состоянии здешних дорог; к тому же, в результате бездорожья последних месяцев, слой пыли на дорогах значительно утолщился, так что Пресли неоднократно прись слезать с велосипеда и тащиться пешком, толкая велосипед впереди себя.

Шла вторая половина сентября, самый конец засушливой поры, и вся земля в округе Туларе, все бескрайние просторы долины реки Сан-Хоакин - в сущности весь юг Центральной Калифорнии - насквозь высохли, запеклись и потрескались после четырех месяцев, за которые не выпало ни капли дождя, когда весь день казался полднем, и солнце, раскаленное добела, заливало жаром всю долину от Берегового хребта на западе до предгорий Сьерра-Невады на востоке.

Когда Пресли подъехал к месту, где проселок, носивший здесь название Нижней дороги, пересекал по пути на Гвадалахару ранчо Лос-Муэртос, перед ним возникла одна из водонапорных башен округа - огромное деревянное сооружение, перехваченное железными обручами, неуклюже высившееся на своих четырех подпорках у обочины дороги. Боннвильские лавочники с момента ее постройки пользовались ею, как тумбой для объявлений. Она служила ориентиром. На огромном пространстве равнинных полей объявления, написанные белой краской, видны были чуть ли не за милю. Поблизости стояла колода для воды, и так как Пресли давно томила жажда, он решил остановиться здесь и напиться.

Он подкатил к башне и, соскочив с велосипеда, прислонил его к изгороди. Двое мужчин в белых комбинезонах, сидя в люльках, свисающих на крючьях с крыши башни, выводили букву за буквой новое объявление. Работа близилась к концу, и уже можно было прочесть: «С. Берман. Агент по продаже недвижимого имущества. Ссуды под закладные. Боннвиль, Главная улица, напротив почты». На стоявшей в тени башни колоде, из которой поили лошадей, виднелась другая свеженамалеванная надпись: «С. Берман имеет вам что-то сказать».

Напившись из крана, Пресли распрямил спину и на повороте Нижней дороги увидел приближающуюся водовозку. Пара мулов и пара лошадей, белые от пыли, уныло тащили дроги, лениво потряхивая в такт черепашьему шагу понуренными ушами. А на высоких козлах под желтым парусиновым тентом восседал Хувен, один из арендаторов Деррика, немец, по прозвищу «Бисмарк»,- маленький человечек, приходивший в возбуждение от любого пустяка, вечно произносящий негодующие речи на ломаном английском языке.

Здорово, Бисмарк! - приветствовал Пресли Хувена, как только тот остановил свою упряжку у самой башни, чтобы набрать воды.

Как раз шелёвек, который мне нушен, мистер Пресли,- закричал Хувен, наматывая вожжи на ручку тормоза.- Айн момент. Мистер Пресли, одна только минутка?! Поговорить нушно.

Пресли не терпелось ехать дальше. Еще немного, и у него весь день пойдет прахом. В конце концов он не имеет к управлению фермой никакого отношения, и если Хувену нужен какой-то совет, все равно ничего путного он ему не посоветует. Он не желал иметь ничего общего с этим грубым мужичьем - батраками и мелкими арендаторами, всю жизнь копавшимися в земле, которая забивала им все поры. Ни малейшей симпатии к ним он не испытывал. Его нимало не интересовали ни их жизнь, ни их обычаи, ни свадьбы, ни ссоры, ни похороны, ничто в их жалком, безрадостном существовании.

Ну, раз так, тогда давай поживей, Бисмарк! - сказал Пресли не слишком любезно.- Я и так опаздываю к обеду.

Я мигом. Два минутка и все.

Он подтянул свисавший с башни рукав к отверстию в бочке, дернул за цепочку и пустил воду. Затем поднялся, спрыгнул на землю и, взяв Пресли за локоть, отвел его в сторонку.

Послюшайте,- начал он.- Послюшайте, я хочу беседовать с вам. Как раз тот шеловек, который я искаль. Слюшайте, Карахер говорил мне нынче утром, будто мистер Деррик в будущем году собирается сам работать на раншо. Мол, никаких больше арендаторов! Карахер говорит, будто мистер Деррик сказал - всех арендаторов в шею! Сам будет обрабатывать все свое окаянно раншо. И меня тоже в шею! Каково, а? Я, может, на этой земле зибен яре - семь лет. Так неушели и меня…

Лучше поговори об этом с самим Дерриком или с Хэрреном, Бисмарк,- прервал Хувена Пресли, пытаясь поскорее улизнуть.- Меня это совершенно не касается.

Но отделаться от Хувена было не так-то просто. Он, видимо, все утро готовил свою речь, подбирал слова, составлял фразы.

Еще чего! - продолжал он, будто его и не перебивали.- Может, я не шелаю уходить,- семь лет я тут шил. Как это мистер Деррик меня вдруг возьмет да про-

гонит. А канал как? Об этом он думаль? Послюшайте, скажите ему, пусть Бисмарк на месте оставаться. Хозяин вас уфашайт. Замолвить за меня словечко.

Хэррен - вот кого он послушает, Бисмарк,-сказал Пресли.- Попроси Хэррена за тебя похлопотать, и все будет в порядке.

Семь лет шиву тут,- не унимался Хувен,- кто за канал будет смотреть, кто за скотина ходить?

Вот я и говорю, обратись к Хэррену,- повторил Пресли, готовясь сесть на велосипед.

Послюшайте, а вы слихаль это?

Я ничего не слыхал, Бисмарк. Я понятия не имею, как управляется ранчо.

А трубы чинить кто будет?- воскликнул Хувен, припомнив вдруг еще один довод. Он взмахнул рукой.- За трубами от ручья до водопоя кто смотреть будет? По

слюшайте, он ше не мошет ве сам делать. Я так не думайт…

Ну так поговори с Хэрреном.

«Спрут» - произведение о жизни и борьбе за свои права фермеров долины Сан-Хоакин, созданное на основе реального события - вооружённого столкновения между фермерами и представителями властей в округе Муссельслаф в 1880 г.

Поэт Пресли приехал из Сан-Франциско в этот благодатный край, где раскинулись необозримые поля пшеницы, не только с целью поправить здоровье. Он мечтает создать великую Песнь о Западе, этом рубеже романтики, где селились новые люди - крепкие, мужественные, страстные. Он мечтает о «великой Песне», которая охватит всю эпоху, голос всего народа - его легенды, его фольклор, борьбу и надежды. А постоянные разговоры фермеров долины о тарифах на провоз пшеницы к морю и о ценах на неё Пресли только раздражают. В картину того огромного романтического Запада, которая рисуется в его воображении, жизнь фермеров с её заботами врывается грубой нотой, нарушая гармонию его грандиозного замысла, неся с собой что-то «материальное, грязное, смертельно пошлое».

Пресли говорит себе, что, являясь частицей народа, любит этот народ и разделяет все его надежды, страхи и радость. Но в то же время вечно жалующийся мелкий фермер-арендатор немец Гувен, грязный, потный и ограниченный, возмущает его. Гувен арендует землю у крупного фермера Магнуса Деррика, в доме которого живёт Пресли. И часто объезжая на лошади или обходя владения Деррика и его соседей-фермеров Аникстера, Бродерсона, Остермана и других, глядя на необъятные просторы этого благословенного края, Пресли испытывает чувство нерушимого покоя, тишины, безмятежного счастья и безопасности. Но однажды диссонансом в его мечтания врывается сцена гибели овец, которых раздавил мчавшийся на всех парах паровоз. Чувство безмятежного покоя и безопасности у Пресли исчезает. Теперь ему кажется, что это мчащееся чудовище из стали и пара с единственным, как у циклопа, огненным глазом является символом огромной силы, великой и страшной, оглашающей громовым раскатом все пространство долины, несущей кровь и разрушение на своём пути. Это - чудовище со стальными щупальцами, бездушная сила с железным сердцем - исполин, колосс, спрут.

Такие картины, вновь и вновь нарушающие покой и довольство вокруг, будут ещё не раз встречаться в повествовании. Например, в описании празднества по случаю постройки нового амбара у Аникстера, когда в толпу веселящихся гостей врывается на лошади ковбой Делани, ранее рабочий на ферме Аникстера, которого тот несправедливо уволил. Начинается стрельба. Вслед за этим тут же фермеры получают извещение о том, что правление железной дороги назначило к продаже землю, на которой стоят их дома и на которой они трудятся много лет. Цена же на землю установлена в среднем двадцать пять долларов за акр.

Враждебные отношения между фермерами долины Сан-Хоакин и железной дорогой существовали с давних времён. Много лет назад американское правительство отдало корпорации Тихоокеанской и Юго-Западной железной дороги в виде премии за прокладку путей часть земель по обе стороны дороги. Железная дорога выпустила ряд брошюр и циркуляров о предоставлении поселенцам богатых земель в округе Туларе. Было обещано, что при продаже земли таким поселенцам отдадут предпочтение перед всеми другими лицами, а цены будут установлены на основе стоимости земли в среднем по два с половиной доллара за акр. Магнус Деррик взял тогда себе десять тысяч акров земли, Аникстер, Остерман и другие - значительно меньше. Из года в год они успешно хозяйствовали, не раз поднимая перед руководством железной дороги вопрос о покупке этой земли. Но его представители в лице юриста Рогглса и агента-маклера Бермана каждый раз уходили от ответа. Корпорация последовательно и безжалостно вела свою политику. Сначала был повышен тариф на провоз груза к морю. При этом должны были пострадать не только крупные, но и мелкие производители, для которых это означало разорение. Характерна в этом отношении история бывшего паровозного машиниста Дайка. Его уволили, предложив перейти на более низкооплачиваемую работу, и он отказался. Чтобы прокормить семью, он начинает заниматься разведением хмеля, заложив у Бермана свой дом и землю. Но тариф на провоз хмеля повышается с двух до пяти центов за фунт в зависимости от стоимости, а не веса груза, и Дайк разоряется. Под влиянием анархиста Карахера он решает отомстить и грабит почтовый вагон, убив при этом кондуктора, но взяв всего пять тысяч долларов - ту сумму, на которую его обмануло руководство дороги. Голодного и измученного Дайка в конце концов настигают преследователи - ему грозит пожизненное заключение.

Однако Лиман Деррик давно уже подкуплен правлением железной дороги, обещавшим ему поддержку на выборах в губернаторы штата. На заседании комиссии, как бы в насмешку над чаяниями фермеров, тариф на провоз пшеницы был снижен лишь для тех мест штата, где ee не выращивают. Фермеры опять проигрывают, и Магнус изгоняет из своего дома Лимана, поступившего как предатель. В довершение всего редактор местной газеты «Меркурий» узнает о взятках, которые давал Магнус, и тому грозит разоблачение, если он не даст редактору десять тысяч долларов на расширение газеты. Магнус отдаёт все, что у него есть.

Фермеры продолжают бороться и подают апелляцию в суд Сан-Франциско, который выносит решение не в их пользу, подтвердив, что земля является собственностью железной дороги. Вскоре наступает кровавая развязка.

Для исполнения решения суда в долину Сан-Хоакин прибывает шериф в самый удачный момент, когда фермеров нет дома - они устраивают облаву на зайцев, портящих посевы. Автор рисует впечатляющую картину (и символическую одновременно) этой облавы, когда повозки фермеров окружают зайцев, сбивающихся в кучу, потом начинается избиение. И в этот момент проносится слух, что шериф приступает к захвату фермерских земель. В сопровождении отряда конных полицейских он разоряет усадьбу Аникстера и встречается с группой вооружённых фермеров. Однако их совсем немного - Магнус Деррик, его младший сын Гаран, Аникстер, Остерман и ещё кое-кто, вместо предполагавшихся шестисот человек всего лишь девять.

Остальные не присоединились, заколебались, испугались. Слишком велик риск браться за оружие, хотя правление железной дороги здорово провело их, пишет автор. Эти люди считают, что сейчас важнее всего созвать совещание исполнительного комитета союза фермеров.

Тем временем Магнус Деррик, желая избежать кровопролития, направляется к шерифу для переговоров, а остальные занимают позицию в сухом оросительном канале, служащем как траншея. Переговоры кончаются безрезультатно - шериф лишь выполняет свой долг. Пресли все это время находился с Магнусом, присматривал за лошадьми. Но он вышел на дорогу и видел, как в перестрелке были убиты Аникстер и другие фермеры. К месту происшествия собираются толпы людей, ещё не понимающих толком, что произошло,

Во взглядах Пресли к тому времени происходит резкая перемена. Эпическая поэма о Западе отложена, а на свет появилась социальная поэма «Труженики». Она стала выражением мыслей Пресли о социальном переустройстве общества. Трагическая судьба Дайка, повышение тарифов, речи анархиста Карахера о том, что железнодорожный трест страшится только народа с динамитом в руках, - все это повлияло на поэта. «Тебя вдохновлял народ, - говорит пастух Ванами, друг Пресли, - и пусть твоя поэма идёт к народу... „Тружеников“ должны читать труженики. Поэма должна быть простой, чтобы её понимали массы. Ты не можешь свысока смотреть на народ, если хочешь, чтобы твой голос был услышан». Поэма оказывается очень популярной, и это приводит Пресли в недоумение. Но теперь он хочет обратиться ко всей нации и рассказать о драме в долине Сан-Хоакин - может быть, это послужит общему благу. Ведь и в других штатах есть свои угнетатели и свои «спруты». Пресли хочет объявить себя защитником народа в борьбе с трестами, мучеником во имя свободы. Хотя он скорее мечтатель, чем человек дела.

Теперь же, после гибели своих друзей-фермеров, Пресли выступает с горячей и взволнованной речью на массовом митинге в городском театре Бонвилля. «Мы в их руках, этих наших хозяев-эксплуататоров, наши семейные очаги в их руках, наши законодательные органы в их руках. Нам некуда уйти от них, - говорил Пресли на митинге. - Свобода - это не дар богов. Свобода не даётся тому, кто её только просит. Она - дитя народа, рождённая в пылу борьбы, в смертельных муках, она омыта кровью, она несёт с собой запах порохового дыма. И она будет не богиней, а фурией, страшной фигурой, равно уничтожающей врага и друга, яростной, ненасытной, безжалостной - красным террором».

И хотя после речи Пресли раздались громкие аплодисменты, он осознал, что ему не удалось до конца проникнуть в сердца своих слушателей. Народ не понял, не поверил, что Пресли может быть ему полезен.

Тяжело переживая случившееся, Пресли воспринял бедствия фермеров как личную трагедию. Ведь фермеры до последнего момента надеялись, что закон будет на их стороне, полагали, что уж в Верховном суде Соединённых Штатов они найдут правду. Но и этот суд решил дело в пользу железной дороги. Теперь всем фермерам уж точно придётся покидать свои фермы. Им дали всего лишь две недели отсрочки.

Под влиянием Карахера Пресли идёт на отчаянный поступок. Он бросает бомбу в дом Бермана, но неудачно: враг уцелел.

Тогда Пресли отправляется на поиски семьи погибшего арендатора Гувена.

Блуждая по Сан-Франциско, Пресли останавливается перед огромным зданием главного управления Тихоокеанской и Юго-Западной железной дороги. Это цитадель врага, центр всей той обширной системы артерий, по которым откачивались жизненные соки всего штата; центр паутины, в которой запуталось столько жизней, столько судеб человеческих. И здесь сидит сам хозяин, всесильный Шелгрим, думает Пресли. Ему семьдесят лет, а он все ещё работает. «Это жизненная сила людоеда,» - решает Пресли. Но перед ним оказывается человек большого ума, разбирающийся не только в финансах, но и в искусстве. «Железные дороги строятся сами собой, - поучает Шелгрим Пресли. - Пшеница растёт сама по себе. Пшеница - одна сила, железная дорога - другая. Закон, которому они подчиняются, - это закон спроса и предложения. Люди во всем этом играют ничтожную роль. Надо винить условия, а не людей, - заключает Шелгрим. - А от меня ничего не зависит. Я не могу подчинить железную дорогу своей воле... Кто может остановить рост пшеницы?»

Значит, думает Пресли, никого нельзя винить за ужасы, происшедшие у оросительного канала... Значит, Природа только гигантская Машина, не знающая ни сожаления, ни прощения...

В таком настроении расстроенный и измученный Пресли пытается найти семью Гувена. Он знал, что после похорон Гувена его жена и две дочери, маленькая Гильда и красавица Минна, уехали в Сан-Франциско, надеясь найти там работу. Но в большом городе эти сельские жительницы оказались в тяжёлом положении. Деньги скоро Кончились, хозяйка меблированных комнат выгнала их, и Минна, потеряв мать и сестру, вынуждена была после нескольких дней поисков, когда у неё буквально крошки во рту не было, согласиться на предложение хозяйки публичного дома. А миссис Гувен просто умерла от голода на каком-то пустыре. Маленькую Гильду подобрала одна сердобольная женщина. Когда Пресли случайно встретил Минну на улице в новом шёлковом платье и шляпе, надетой чуть набок, то понял, что его помощь опоздала. «Я попала черту в зубы», - говорит о себе Минна.

И Пресли опять отправляется в долину Сан-Хоакин, чтобы в последний раз увидеться с теми из своих друзей, кто ещё остался жив.

Но «золотой» урожай, которого здесь давно не бывало, созрел не для них. В усадьбе Дерриков дорожки зарастают сорной травой. Теперь тут хозяйничает маклер Берман. Это ему досталось огромное владение Магнуса, о чем он мечтал давно. А железная дорога установила для Бермана специальный сниженный тариф, чтобы перевозить пшеницу к морю.

Магнус Деррик и его жена собираются покинуть своё гнездо. Миссис Деррик на склоне лет вновь должна стать учительницей музыки в городе Мерисвилль, где оказалась вакантной её прежняя должность в средней женской школе. Возможно, это будет их единственным источником существования. Ведь Магнус Деррик теперь просто расслабленный и плохо соображающий старик. Берман издевательски предлагает ему стать весовщиком на местной товарной станции и перейти на сторону железной дороги, делать то, что ему прикажут.

Пресли, присутствовавший при этом разговоре, не в силах далее наблюдать ту глубину падения, до которого дошёл Магнус. Он спешит покинуть усадьбу Дерриков и направляется к усадьбе Аникстера. Над ней повис мёртвый покой, а у разбитых ворот на дереве была прибита дощечка с надписью, что проезд и проход тут строго воспрещаются.

В долине Сан-Хоакин Пресли ожидает ещё одна, очевидно, последняя встреча с его старым другом Ванами. Этот пастух, похожий на провидца из библейских легенд, как можно предположить, является носителем философии автора. Он интересен потому, что, как мы сказали бы теперь, обладает даром парапсихолога и умеет действовать на сознание людей, находящихся от него на расстоянии. Такое не раз испытывал на себе Пресли, когда словно какая-то неведомая сила заставляла его направляться к месту, где находится Ванами. Он интересен и тем, что, по мысли автора, Ванами постиг суть каких-то глобальных явлений. Нужно смотреть на все происходящее, считает Ванами, с огромной вершины человечества, с точки зрения «величайшего блага для величайшего числа людей». И если человек обладает широким взглядом на жизнь, то он поймёт, что не зло, а добро побеждает в конце концов. И потому Берман тонет в потоке сыплющейся на него пшеницы в трюме корабля, который повезёт теперь уже его пшеницу голодающим в Индии.

Но каков же тот полный круг жизни, только часть которого он, Пресли, видел и о котором говорил Ванами? Так размышляет Пресли, направляясь на этом же корабле в Индию. В борьбе между фермерами и железной дорогой пострадали фермеры, продолжает рассуждать Пресли, и, возможно, прав Шелгрим, что, скорее, силы, а не люди сомкнули рога в страшной борьбе. Люди лишь только мошки в лучах горячего солнца, они погибали, убитые в самом расцвете жизни. Но оставалась пшеница - могучая мировая сила, кормилица народов. Она окутана покоем нирваны, безучастна к человеческим радостям и печалям. Из борьбы сил возникает добро. Аникстер погибает, но голодающие в Индии получат хлеб. Человек страдает, но человечество идёт вперёд.

Пересказал

"Туманность мышления", "идеалистические наклонности", "следование моде" (Р. Спиллер) 1 , "невнятное философствование", "мистический оптимизм" (Г. Хикс) 2, "неглубокость", "мелодраматизм" (У. Фрохок) 3 , "слабость аналитической мысли", "ходульность" (Ч. Уолкотт) 4 , "пессимистическое мировоззрение", "антиинтеллектуализм" (Р. Чейз) 5 , "ренегатство" (Ф. Патти) 6 , "подражательность", "самоповторение" (Л. Анебринк) 7 , "сентиментальность" (Д. Пайзер) 8 , "стилистическое несовершенство" (У. Диллингэм) 9, "фразерство" (М. Каули) 10 , "дурная риторика" (А. Кейзин) 11 ... — в чем только не упрекали литературоведы и критики Фрэнка Норриса! Однако же "один из крупнейших американских писателей" — не мог, конечно, не выговорить этих слов о Норрисе один из сравнительно недавних — один из очередных — его "упрекателей", — автор библиографического указателя о Норрисе Джозеф Гаер.

"Один из крупнейших..." — что это именно так, самые даровитые из числа близких по времени к Норрису авторов чувствовали очень хорошо: Драйзер, например, видел в Норрисе своего прямого предшественника; Лондон считал его создателем современного романа-эпопеи; Менкен написал проникновенное предисловие к его посмертному собранию сочинений, в котором сказано, что Норрис — один из самых замечательных американских романистов нового времени.

Ныне, в начале XXI-го века, истинность слов "один из крупнейших..." понятна уже из одного того факта, что пристальные "разборы" Фрэнку Норрису не перестают делать и по сегодняшний день.

Норрис родился 5 марта 1870 г. в Чикаго в состоятельной семье компаньона ювелирной фирмы. В 1884 г. семья Норрисов переехала в Сан-Франциско и поселилась в местечке с романтическим названием Оукленд. Здесь все было разительно не похоже на то, что привык видеть Норрис в Чикаго, промышленной столице США. Здесь было уютнее, тише, чем в городе, и здесь же разместился Калифорнийский университет. Все располагало к спокойному созерцанию и раздумьям. Поэтическая атмосфера Оукленда — с его запахами моря, кипарисов и сухих трав - будет потом воспроизведена Нор-рисом в романе "Вандовер и зверь".

Фрэнк Норрис. Фотография.

В Сан-Франциско отец определил Норриса в коммерческую школу. Но уже через несколько недель ему пришлось забрать сына из этого учебного заведения — настолько не лежала душа у Фрэнка к деловой карьере. Ему разрешили поступить в художественнун школу. Мать Норриса, бывшая актриса, всячески старалась поощрять дарования сына. Она много читала своим детям — В. Скотта, Диккенса, Шекспира. Авторы эти навсегда остались для Норриса любимыми.

В июне 1887 г. семья Норрисов отправляется в Европу, в Париже будущий писатель определился учеником в мастерскую Бугро, пользовавшегося особой любовью у американских миллионеров. В эту пору своей жизни Норрис, томимый столь характерным для его соотечественноков комплексом "нашей куцей истории", "нашей куцей культуры", весь погружается в изучение феодального прошлого Франции: читает-перечитывает французского поэта и автора исторических хроник Жана Фруассара, национальный эпос — "Песнь о Роланде"; часами бродит по залам музея Клюни; подражая средневековым трубадурам, пишет романсы, поэму "Ивернелл".

Осенью (отец к этому времени уже вернулся в Америку) мать повезла Норриса сначала во Флоренцию, потом в Рим... Весной 1888 г. она с младшим сыном Чарльзом (он оставил интересные воспоминания о старшем брате) отбыла в Америку.

Целый год провел Норрис в Париже. Жил в столице мира без чьей-либо опеки, в городе, который давно уже стал символом свободной жизни. Бесконечное разнообразие впечатлений — житейских, художественных, общественно-политических, научных... — все мощно способствовало формированию у Норриса широкого кругозора, той его "эластичной ментальности", о которой впоследствии писал Г. Менкен. Не удивительно, что когда он учился потом в Калифорнийском университете (1890-1894), местные студенты были в его глазах дремучими провинциалами.

Будучи студентом первого курса, Норрис открыл для себя Р. Киплинга, который надолго стал его кумиром. И это естественно. Стремительно в духовном отношении мужавшего Норриса все сильнее привлекала к себе живая жизнь: "Кто будет нашим Автором? Где человек, который смело — с глазами настежь — пройдет по нашим улицам и проникнуть сумеет в наши дома, гостиные, меблирашки, салуны и всякие прочие укромные местечки, а главное — в наши сердца?!" 12 .

Этот вопрос Норриса прозвучал со страниц сан-францискской газеты "Уэйв". Задававший его уже знал на него ответ: романы "Мактиг" и "Вандовер" уже писались.

В эту пору Норрис не расставался с Эмилем Золя. В этом авторе его привлекала обращенность к современности, притом именно к той, где жизнь была всевозможно активной, пусть вульгарной, но зато подлинно живой. Литературная теория и практика Золя были освоены Нвррисом. Отвергнув замшелую, книжную романтику, чахлую романтику эпигонов, то есть в сущности выродившийся романтизм, Норрис объявил натурализм живой ветвью романтизма: ведь обращен художник-натуралист был к еще неизвестному, загадочному, непредсказуемому.

Норриса нередко упрекают за неточность терминологии, когда он берется трактовать о различных литературных направлениях. На это можно возразить, что той терминологической определенности, к которой читатель сегодня привык, в его время еще не существовало. Тем более - в Америке. А кроме того, если ему и случалось ошибаться в определении частных признаков того или другого литературного направления, то вот существо настоящего искусства, его родовой признак он всегда определял, в отличие от многих, очень верно: сотворение действительности - открытие ее - отнюдь не простое ее воспроизведение. "Романтика и Реализм, - писал Норрис, - будут существовать до скончания времен, - и не столько в самих явлениях жизни, сколько во взглядах людей, которые смотрят на веши" (12 р. 80). То есть подлинный романтизм -это, согласно Норрису, способность к творчеству, к переустройству мира по человеческой потребности.

В 1892 г. отец Норриса оставил семью. После его ухода биограф писателя, "хотя Фрэнк никогда никоим образом не нуждался, в нем возросла симпатия к тем, кому нужда была хорошо o знакома" (12; р. 88).

Именно в это время мать Норриса особо настоятельно стала побуждать его к активному писательскому творчеству. Не закончив курса в Беркли, Норрис переходит в Гарвардский университет, где посещает специальный курс для литераторов. Почти все свое время он отдает работе над "Мактигом" и "Вандовером".

С 1895 г. Норрис на протяжении двух лет занимается журналистикой. Он был сразу же оценен как зоркий, умный репортер и в качестве корреспондента был командирован сан-францискской газетой "Кроникл" в Южную Африку — писать об англо-бурской войне (к моменту прибытия Норриса в Кейптаун между воюющими сторонами шли уже мирные переговоры).

Первая крупная публикация Норриса — повесть«Морэн с "Леди Летти"» (1898). Повесть тут же замечена в Нью-Йорке. Крупный издатель Макклюр заключает с Норрисом контракт на серию корреспонденции о разгоревшейся испано-американской войне. Норрис срочно выезжает на Кубу. Присылаемые им материалы ценят, но печатать не торопятся. Слишком уж своеобразен, категоричен и страстен этот репортер. Норрис возвращается в Нью-Йорк, куда его, еще до командировки на Кубу, пригласили на должность литературного рецензента в известное издательство "Даблдей". "Тяжелой зимой" назовет он потом свои первые месяцы в этом городе. Ничего серьезного он в это время не пишет, но издает "Мактига" (1899). В адрес автора раздается и хула, и хвала. К нему приходит широкая известность.

В Норрисе идет напряженная внутренняя работа. Он ищет новые темы. И новые к ним подходы. В сущности идет процесс становления — взросления — его мировоззрения, чему в очень большой степени способствует знакомство с творчеством Л. Толстого.

В марте 1899 г. Норрис сообщает У. Д. Хоуэллсу, что хочет писать роман о пшенице. Два месяца писатель проводит на ранчо в Калифорнии. Знакомится с историей фермерского движения 80-90-х годов. Читает знаменитую книгу своего земляка Генри Джорджа, издававшуюся во многих странах мира — "Прогресс и бедность" (1879).

Возвратившись в Нью-Йорк, он весь отдается работе над новым произведением. Новым и по своему конфликту, и по его художественному осмыслению. В мае он пишет одному из друзей: л сейчас просто чертовски прекрасно живу. Чувствую, точно из школы, после долгих в ней лет, я вырвался на свободу" (12; р. 242). Это новое произведение - роман "Спрут". Работа над ним идет стремительно, а когда книга выходит из печати в 1901 г., о Норрисе начинают говорить как о романисте первой величины. Однако после выхода его следующего романа, "Омут" (1903), начали поговаривать, что талант Норриса стал блекнуть. Высказывалось даже мнение, что тенденции, обнаружившиеся в этом романе — переключение внимания автора со страдающего человека на в общем-то так или иначе устроенного, благополучного (герои романа, Кертис и Лаура Джедвины, пройдя через искушения, в конце концов находят прославляемое филистерами всех времен успокоение в "гавани семейного счастья"), освоение Норрисом такого жизненного материала якобы сулят лишь точное повторение судьбы Хэмлина Гарленда, то есть его творческой деградации.

"Омут" действительно сильно проигрывает в сравнении со "Спрутом". Но ведь за ""Омутом" была написана еще и "Сделка с пшеницей" (1903), рассказ, где Норрис вновь нацелен на самое главное — как пробиться к максимальному счастью для максимально большого числа людей 13 , как найти к нему пути. Герой этой повести — не пострадавший биржевой делец, а народ, и народ страдающий, в лице бывшего фермера Сэма Льюистона, разорившегося и ставшего затем чикагским безработным.

По этому рассказу видно, что художественное дарование Норриса нисколько не иссякло. От него можно было ожидать многих творческих свершений. Но судьба распорядилась иначе. Жизнь писателя внезапно оборвалась. Он умер от перитонита после неудачной операции в возрасте 32 лет.

Примечания. *

* При повторных отсылках к цитируемому изданию указание на номер страницы и соответствующего тома дается в тексте в скобках вслед за цитатой.

1 Литературная история Соединенных Штатов Америки. М., 1979, т. 3, с. 117-119.

2 Hicks, Granville. The Great Tradition. N. Y., 1935, p. 172.

3 Frohock W. Frank Norris // Seven Novelists in the American Naturalist Tradition. Ed. by Walcutt C. C. Minneapolis, Univ. of Minnesota Press, 1974, pp. 90, 87.

4 Walcutt С American Literary Naturalism. A Divided Stream. Minneapolis, Univ. of Minnesota Press, 1956, p. 151.

5 Chase, Richard. The American Novel and Its Tradition. Garden City, N. Y., Doubleday, 1957, pp. 203, 196.

6 Pattee, Frederick Lewis. The American Literature: 1890-1915. N. Y., 1930, p. 40.

7 Ahnebrink L. The Influence of Emile Zola on Frank Norris // Studies in American Literature. The American Institute, Univ. of Upsala, 1947, pp. 21,

8 Pizer, Donald. The Literary Criticism of Frank Norris. Austin, Univ. of Texas Press, 1964, p. 159.

9 Dillingham, William B. Frank Norris. Instinct and Art. Lincoln, Univ. of Nebraska Press, 1969, p. 106.

10 Ю Каули М. Дом со многими окнами. М 1973 с 99.

11 Kazin, Alfred. On Native Ground. N. Y. 1942, p 81

12 Цит. по: Walker F. Frank Norris. N. Y., 1932, p. 77.

13 Норрис, Фрэнк. Спрут. М., 1958, с. 424.

Фрэнк Норрис

ГЛАВНЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Магнус Деррик («Губернатор») - владелец ранчо Лос-Муэртос

Энни Деррик - жена Магнуса Деррика

Лаймен Деррик

Хэррен Деррик - сыновья Магнуса Деррика

Бродерсон

Остерман - приятели и соседи Магнуса Деррика

Энникстер - владелец ранчо Кьен-Сабе

Хилма Три - помощница на сыроварне Кьен-Сабе

Дженслингер - редактор боннвильской газеты «Меркурий», финансируемой железной дорогой

С. Берман - агент ТиЮЗжд

Пресли - молодой поэт, которому покровительствует Магнус Деррик

Ванами - пастух и объездчик на ранчо

Анжела Вэрьян

Отец Саррия - священник в миссии

Дайк - машинист, внесенный в «черный список» железной дороги

Миссис Дайк - мать Дайка

Сидни Дайк - дочь Дайка

Хувен - арендатор Магнуса Деррика

Миссис Хувен - его жена

Минни Хувен - его дочь

Сидерквист - фабрикант

Миссис Сидерквист - его жена

Четтерн - фермеры в долине Сан-Хоакин

КНИГА ПЕРВАЯ

Не успел Пресли миновать питейное заведение Карахера на шоссе, идущем от Боннвиля к югу и отделяющем ранчо Бродерсона от ранчо Лос-Муэртос, как ухо его уловило едва слышный паровозный гудок, долетевший, несомненно, из железнодорожных мастерских, которые находились неподалеку от станции Боннвиль. Уезжая утром с ранчо, он оставил дома часы и теперь гадал - то ли это двенадцатичасовой гудок, то ли часовой. Надеялся, что двенадцатичасовой. Еще ранним утром он задумал предпринять дальнюю прогулку по окрестностям - частью пешком, частью на велосипеде, - но вот уже полдень, а он, можно сказать, еще и не начинал своего путешествия. Когда после завтрака он уходил из дому, миссис Деррик попросила его забрать в Боннвиле почту, и как же было ей отказать.

Пресли крепче сжал пробковые рукоятки велосипедного руля - шоссе было в плачевном состоянии после того, как недавно вывозили урожай, - и прибавил ходу. Вне зависимости от времени, он решил нигде не задерживаться - поедет прямо в Гвадалахару и съест там, как у него было первоначально задумано, какое-нибудь испанское блюдо в ресторанчике Солотари.

Не очень-то большой урожай пришлось вывезти в этом году. На ранчо Бродерсона половина пшеницы погибла на корню, а Деррик убрал так мало, что ему должно было только-только хватить семян на озимый сев. Но даже такие скромные перевозки пагубно сказались на состоянии здешних дорог; к тому же, в результате бездорожья последних месяцев, слой пыли на дорогах значительно утолщился, так что Пресли неоднократно приходилось слезать с велосипеда и тащиться пешком, толкая велосипед впереди себя.

Шла вторая половина сентября, самый конец засушливой поры, и вся земля в округе Туларе, все бескрайние просторы долины реки Сан-Хоакин - в сущности весь юг Центральной Калифорнии - насквозь высохли, запеклись и потрескались после четырех месяцев, за которые не выпало ни капли дождя, когда весь день казался полднем, и солнце, раскаленное добела, заливало жаром всю долину от Берегового хребта на западе до предгорий Сьерра-Невады на востоке.

Когда Пресли подъехал к месту, где проселок, носивший здесь название Нижней дороги, пересекал по пути на Гвадалахару ранчо Лос-Муэртос, перед ним возникла одна из водонапорных башен округа - огромное деревянное сооружение, перехваченное железными обручами, неуклюже высившееся на своих четырех подпорках у обочины дороги. Боннвильские лавочники с момента ее постройки пользовались ею, как тумбой для объявлений. Она служила ориентиром. На огромном пространстве равнинных полей объявления, написанные белой краской, видны были чуть ли не за милю. Поблизости стояла колода для воды, и так как Пресли давно томила жажда, он решил остановиться здесь и напиться.

Он подкатил к башне и, соскочив с велосипеда, прислонил его к изгороди. Двое мужчин в белых комбинезонах, сидя в люльках, свисающих на крючьях с крыши башни, выводили букву за буквой новое объявление. Работа близилась к концу, и уже можно было прочесть: «С. Берман. Агент по продаже недвижимого имущества. Ссуды под закладные. Боннвиль, Главная улица, напротив почты». На стоявшей в тени башни колоде, из которой поили лошадей, виднелась другая свеженамалеванная надпись: «С. Берман имеет вам что-то сказать».

Фрэнк Норрис

ГЛАВНЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Магнус Деррик («Губернатор») - владелец ранчо Лос-Муэртос

Энни Деррик - жена Магнуса Деррика

Лаймен Деррик

Хэррен Деррик - сыновья Магнуса Деррика

Бродерсон

Остерман - приятели и соседи Магнуса Деррика

Энникстер - владелец ранчо Кьен-Сабе

Хилма Три - помощница на сыроварне Кьен-Сабе

Дженслингер - редактор боннвильской газеты «Меркурий»,

финансируемой железной дорогой

С. Берман - агент ТиЮЗжд

Пресли - молодой поэт, которому покровительствует Магнус Деррик

Ванами - пастух и объездчик на ранчо

Анжела Вэрьян

Отец Саррия - священник в миссии

Дайк - машинист, внесенный в «черный список» железной дороги

Миссис Дайк - мать Дайка

Сидни Дайк - дочь Дайка

Хувен - арендатор Магнуса Деррика

Миссис Хувен - его жена

Минни Хувен - его дочь

Сидерквист - фабрикант

Миссис Сидерквист - его жена

Четтери - фермеры в долине Сан-Хоакин

КНИГА ПЕРВАЯ

Не успел Пресли миновать питейное заведение Карахера на шоссе, идущем от Боннвиля к югу и отделяющем ранчо Бродерсона от ранчо Лос-Муэртос, как ухо по уловило едва слышный паровозный гудок, долетевший, несомненно, из железнодорожных мастерских, которые находились неподалеку от станции Боннвиль. Уезжая утром с ранчо, он оставил дома часы и теперь гадал - то ли это двенадцатичасовой гудок, то ли часовой. Надеялся, что двенадцатичасовой. Еще ранним утром он задумал предпринять дальнюю прогулку по окрестностям - частью пешком, частью на велосипеде,- но вот уже полдень, а он, можно сказать, еще и не начинал своего путешествия. Когда после завтрака он уходил из дому, миссис Деррик попросила его забрать в Боннвиле почту, и как же было ей отказать.

Пресли крепче сжал пробковые рукоятки велосипедного руля - шоссе было в плачевном состоянии после того, как недавно вывозили урожай,- и прибавил ходу. Пне зависимости от времени, он решил нигде не задержи ваться - поедет прямо в Гвадалахару и съест там, как у него было первоначально задумано, какое-нибудь испанское блюдо в ресторанчике Солотари.

Не очень-то большой урожай пришлось вывезти в мом году. На ранчо Бродерсона половина пшеницы погибла на корню, а Деррик убрал так мало, что ему должно было только-только хватить семян на озимый сев. Но дажe такие скромные перевозки пагубно сказались на состоянии здешних дорог; к тому же, в результате бездорожья последних месяцев, слой пыли на дорогах значительно утолщился, так что Пресли неоднократно прись слезать с велосипеда и тащиться пешком, толкая велосипед впереди себя.

Шла вторая половина сентября, самый конец засушливой поры, и вся земля в округе Туларе, все бескрайние просторы долины реки Сан-Хоакин - в сущности весь юг Центральной Калифорнии - насквозь высохли, запеклись и потрескались после четырех месяцев, за которые не выпало ни капли дождя, когда весь день казался полднем, и солнце, раскаленное добела, заливало жаром всю долину от Берегового хребта на западе до предгорий Сьерра-Невады на востоке.

Когда Пресли подъехал к месту, где проселок, носивший здесь название Нижней дороги, пересекал по пути на Гвадалахару ранчо Лос-Муэртос, перед ним возникла одна из водонапорных башен округа - огромное деревянное сооружение, перехваченное железными обручами, неуклюже высившееся на своих четырех подпорках у обочины дороги. Боннвильские лавочники с момента ее постройки пользовались ею, как тумбой для объявлений. Она служила ориентиром. На огромном пространстве равнинных полей объявления, написанные белой краской, видны были чуть ли не за милю. Поблизости стояла колода для воды, и так как Пресли давно томила жажда, он решил остановиться здесь и напиться.

Он подкатил к башне и, соскочив с велосипеда, прислонил его к изгороди. Двое мужчин в белых комбинезонах, сидя в люльках, свисающих на крючьях с крыши башни, выводили букву за буквой новое объявление. Работа близилась к концу, и уже можно было прочесть: «С. Берман. Агент по продаже недвижимого имущества. Ссуды под закладные. Боннвиль, Главная улица, напротив почты». На стоявшей в тени башни колоде, из которой поили лошадей, виднелась другая свеженамалеванная надпись: «С. Берман имеет вам что-то сказать».

Напившись из крана, Пресли распрямил спину и на повороте Нижней дороги увидел приближающуюся водовозку. Пара мулов и пара лошадей, белые от пыли, уныло тащили дроги, лениво потряхивая в такт черепашьему шагу понуренными ушами. А на высоких козлах под желтым парусиновым тентом восседал Хувен, один из арендаторов Деррика, немец, по прозвищу «Бисмарк»,- маленький человечек, приходивший в возбуждение от любого пустяка, вечно произносящий негодующие речи на ломаном английском языке.

Здорово, Бисмарк! - приветствовал Пресли Хувена, как только тот остановил свою упряжку у самой башни, чтобы набрать воды.

Как раз шелёвек, который мне нушен, мистер Пресли,- закричал Хувен, наматывая вожжи на ручку тормоза.- Айн момент. Мистер Пресли, одна только минутка?! Поговорить нушно.

Пресли не терпелось ехать дальше. Еще немного, и у него весь день пойдет прахом. В конце концов он не имеет к управлению фермой никакого отношения, и если Хувену нужен какой-то совет, все равно ничего путного он ему не посоветует. Он не желал иметь ничего общего с этим грубым мужичьем - батраками и мелкими арендаторами, всю жизнь копавшимися в земле, которая забивала им все поры. Ни малейшей симпатии к ним он не испытывал. Его нимало не интересовали ни их жизнь, ни их обычаи, ни свадьбы, ни ссоры, ни похороны, ничто в их жалком, безрадостном существовании.

Ну, раз так, тогда давай поживей, Бисмарк! - сказал Пресли не слишком любезно.- Я и так опаздываю к обеду.

Я мигом. Два минутка и все.

Он подтянул свисавший с башни рукав к отверстию в бочке, дернул за цепочку и пустил воду. Затем поднялся, спрыгнул на землю и, взяв Пресли за локоть, отвел его в сторонку.

Послюшайте,- начал он.- Послюшайте, я хочу беседовать с вам. Как раз тот шеловек, который я искаль. Слюшайте, Карахер говорил мне нынче утром, будто мистер Деррик в будущем году собирается сам работать на раншо. Мол, никаких больше арендаторов! Карахер говорит, будто мистер Деррик сказал - всех арендаторов в шею! Сам будет обрабатывать все свое окаянно раншо. И меня тоже в шею! Каково, а? Я, может, на этой земле зибен яре - семь лет. Так неушели и меня…

Лучше поговори об этом с самим Дерриком или с Хэрреном, Бисмарк,- прервал Хувена Пресли, пытаясь поскорее улизнуть.- Меня это совершенно не касается.