Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

по истории театра

Театр 30-х годов XIX века

Введение

Тот самый тысяча восемьсот двадцать пятый. Он резко переломил эпоху.

Эпоха и сама была двойственной, она содержала в себе две эпохи: возвеличение престола и революцию; декабризм и укрепление беззакония как системы; пробуждение личности, но и рост произвола не знавшей ограничений власти.

То была эпоха пророчества и немоты, поисков Неба, как писал это слово Чаадаев, с большой буквы, и нравственной капитуляции. Эпоха казнённых и вешателей, добровольных доносчиков и мечтателей, музыки Глинки и леденящей дух барабанной дроби, под которую прогоняли сквозь строй солдат и разжалованных поэтов.

Эпоха была эпохой Пушкина и эпохой сумевшего пережить его на два десятилетия благовоспитанного жандарма на троне, императора всея Руси Николая I. Думал ли он, почитавший себя преобразователем, просвещённым монархом, верховным ценителем муз, что войдёт в историю зловещим спутником камер-юнкера Пушкина и поручика Лермонтова, чьими жизнями и чинами распорядился, не учтя только, что бессмертие не в его власти.

Одним из наиболее типичных представителей сценического романтизма на русской сцене был Василий Андреевич Каратыгин, талантливый представитель большой актерской семьи, для многих современников - первый актер петербургской сцены. Высокого роста, с благородными манерами, с сильным, даже громоподобным голосом, Каратыгин, как будто природой был предназначен для величественных монологов. Никто лучше его не умел носить пышные исторические костюмы из шелка и парчи, блистающие золотом и серебряным шитьем, сражаться на шпагах, принимать живописные позы.

Уже в самом начале своей сценической деятельности В.А. Каратыгин снискал внимание публики и театральной критики. А. Бестужев, отрицательно оценивавший состояние русского театра того периода, выделял «сильную игру Каратыгина». Некоторые из созданных Каратыгиным сценических образов импонировали будущим участникам событий 14 декабря 1825 года социальной направленностью - это образ мыслителя Гамлета («Гамлет» Шекспира), мятежного Дона Педро («Инесса де Кастро» де Ламотта). Сочувствие передовым идеям сблизило молодое поколение семьи Каратыгиных с прогрессивно настроенными литераторами. В.А. Каратыгин и его брат П.А. Каратыгин познакомились с А.С. Пушкиным, А.С. Грибоедовым, А.Н. Одоевским, В.К. Кюхельбекером, А.А. и Н.А. Бестужевыми. Однако после событий 14 декабря 1825 года В.А. Каратыгин отдаляется от литературных кругов, сосредоточив свои интересы на театральной деятельности. Постепенно он становится одним из первых актеров Александрийского театра, пользуется благосклонностью двора и самого Николая I.

Излюбленными ролями Каратыгина были роли исторических персонажей, легендарных героев, людей преимущественно высокого происхождения или положения - королей, полководцев, вельмож. При этом он больше всего стремился к внешней исторической правдоподобности.

Если Каратыгин считался премьером столичной сцены, то на сцене московского драматического театра этих лет царил П.С. Мочалов. Один из выдающихся актеров первой половины XIX века, он начал свою сценическую деятельность как актер классической трагедии. Однако в связи с увлечением мелодрамой и романтической драмой дарование его совершенствуется в этой области, и популярность он приобрел как романтический актер. В своем творчестве он стремился к созданию образа героической личности.

В исполнении Мочалова даже ходульные герои пьес Кукольника или Полевого приобретали одухотворенность подлинных человеческих переживаний, олицетворяли высокие идеалы чести, справедливости, доброты. В годы политической реакции, последовавшей за разгромом восстания декабристов, творчество Мочалова отражало передовые общественные настроения.

Эпох было две, и они странным образом совмещались.

К какой из них отнесён был актёр Мочалов? Был ли он вообще? Может быть, он герой легенды?

Не похож на реального человека исполин, чародей с «фосфорическим ослепительным взглядом», который «творил около себя миры одним словом, одним дыханием». И не странно ли, что его современники, иногда беспощадно несправедливые в оценках называли «великим воспитателем всего нашего поколения» драматического артиста, «невысокого бледного человека, с таким благородным и прекрасным лицом, осенённым чёрными кудрями».

Можно ли доверяться этому? Ведь ни чёрных кудрей, ни угольно-чёрных глаз, так единодушно описанных очевидцами, у Мочалова не было. Как свидетельствует законнейший документ, аккуратно составленный государственными чиновниками на листе гербовой казённой бумаги, глаза у Мочалова Павла, Степанова сына, «светло-карие», а волосы «тёмно-русые с проседью».

О чёрных кудрях написали не зрители, видевшие актёра по эту сторону занавеса, из зала, но люди, знавшие его близко и за пределами сцены, годами с ним связанные. Они же писали о том, как таинственно преображалась порой его фигура. Как исчезал на глазах куда-то «обыкновенный рост», а взамен выступало явление, названное Белинским «страшным». *1 «При фантастическом блеске театрального освещения» оно «отделялось от земли, росло и вытягивалось во всё пространство между полом и потолком сцены и колебалось на нём как зловещее приведение».

Реальные люди не вырастают до исполинских размеров призрака, как герои легенд и мифов. В действительности, меняется не объём человека, но объём зрения. Разбуженное воображение зрителя само создаёт этих гигантов. Недаром искусство Мочалова «жгло огнём молнии» и поражало «гальваническими ударами».

На героях Мочалова было выжжено клеймо гибели. Роковая отмеченность судеб завораживала людей, чьи мечтанья обычно венчались не золотым руном и не лаврами, но каторгой и Сибирью. Их пафос недаром искал преувеличений и творил мифы.

Развеялся дым легенд, и остался безжизненной тенью века недавний его герой, русский трагик Мочалов.

Одни эпохи его низвергали вовсе. Другие с энергией воскрешали, но подрисовывая черты под своё время.

Его превращали в богатыря из народных сказок и в байроническую фигуру разочарованного мечтателя; в последовательного искателя истины и в Печорина. Из пепла он восставал то священным мстителем, но неусыпным, не знающим отступлений борцом за правду.

Ни тем, ни другим он не был. Он сам был частью истории, сокровенной частью России. Он был русским художником, неспособным себя исказить ни в угоду казённым милостям, ни из страха отстать от эпохи, быть ею обогнанным, обойдённым. Эпоха швыряла его, ломала, крушила, в конце концов под напором безжалостных вихрей времени он пал, но остался актёром века, мятежным гением века с его потаённой бездной.

«Свободы сеятель пустынный, он вышел рано, до звезды…».

1. Павел Степанович Мочалов (1800-1848)

Родители великого русского трагического актёра Павла Степановича Мочалова были крепостными актёрами. Мать - Авдотья Ивановна - исполняла роли молодых девушек, чаще всего служанок. Отец - Степан Фёдорович - героев. Мочаловы жили бедно. Павел Мочалов вспоминал: «Я так много в жизни своей видел горя! Когда мы были ребятишками, наш отец не мог купить нам тёплой одежды и мы две зимы не выходили погулять и кататься на салазках».

В 1803 г. Степан Мочалов стал актёром «Петровского театра» в Москве. В 1806 г. семья Мочаловых получила «вольную». В документах театральной дирекции сказано, что Мочалов «записан по 5 ревизии московской губернии Богородного округа, при селе Сергиевском и отпущен вечно на волю. У него жена Авдотья Ивановна и дети: сыновья Павел 14 лет, Платон 13, Василий 8 лет и дочь Мария 17 лет».

С.П. Жихарёв писал в 1805 году «Мочалов играет в трагедиях, комедиях и операх и нигде, по крайней мере, не портит». Более высокую оценку заслужил Мочалов старший у других современников. Например, в «Вестнике Европы» корреспондент, подписавшийся «Н.Д.-в», в статье «Российский театр» (1807, №10) писал: «Публика давно уже привыкла видеть в г. Мочалове прилежного, исправного и приятного актёра, он постепенно, час от часа более заслуживает её внимания. Но представляя Мечталина (в пьесе Колен дАрвилия «Воздушные замки») вдруг обнаружил такое искусство, за которое по справедливости надлежало изъявить ему отличное одобрение. Это и сделано. По окончании комедии г. Мочалов был вытребован на сцену».

Личность С.Ф. Мочалова привлекала к себе внимание многих почитателей его таланта. Большой интерес для понимания той среды, в которой росло и крепло исполнительское искусство Степана Фёдоровича, представляет рассказ одного из современных писателей: «В антракте театралы собрались вокруг Жихарева…

Ну, как Мочалов? - спросил театральный директор Кокошкин.

Жихарев пожал плечами. Его хитрое нечистое лицо с крючковатым носом приняло брезгливое выражение.

Что же, - сказал он - малый видный, играет везде и нигде, по крайней мере не портит.

Мельница, - сказал Щеголин, изредка помещавший рецензии в «Драматическом журнале», - между большими монологами не делает пауз. Есть хорошие моменты, но нет никакого усердия в обработке роли.

Но талантлив ли? - тревожно спрашивал Кокошкин.

Талант проглядывает, - сказал Аксаков, - но искусства, искусства мало!

Поверьте ли, - сокрушённо сказал Кокошкин, - для приобретения вольности в обращении и навыков к аристократическим манерам я заставлял его прислуживать на своих балах и званых обедах с тарелками в руках за стульями почётнейших гостей. Ничего не перенимает!

И огорчённый директор поклялся, что выколотит из Мочалова невежество…».

Едва ли Кокошкин заставлял Мочалова исполнять обязанности лакея, в этом отрывке многое нарочито снижает достоинства Мочалова-отца.

Правда, С.Т. Аксаков писал, что С.Ф. Мочалов был хорош: особенно в пьесах «Гваделупский житель» и «Тон людского света», но во всех остальных драмах и комедиях являлся слабым актёром, главным образом, из-за какого бы то ни было понимания роли. И всё же С.Ф. Мочалов был талантлив, по словам того же С.Т. Аксакова, «в душе у него была бездна огня и чувства». Он стал учителем своего сына - Павла Степановича Мочалова и дочери - актрисы Марии Степановны Мочаловой - Францевой.

В Москве Мочалов-младший был отдан в пансион Братьев Текрликовых. Ещё не успели открыть университетского благородного пансиона, который потом наводил мосты к высшему образованию. Это было приличное заведение. Павел Мочалов аккуратно выполнял обязанности: у младшего Терликова изучал математику и проявлял в ней успехи. У старшего - постигал словесность. Опорой образования, впрочем, почитали магистра Ивана Давыдова. Претензий к мальчику у него не было. Павел верен был дисциплинам, освоил с грехом пополам французский и выучил кое-что из всеобщей истории и риторики. Курс он закончил благополучно.

Но это была инерция, дань обязанности, ещё не успевшее взбунтоваться привычное послушание. На самом деле он жил предчувствием. Мятежный союз со сценой был уже заключён в воображении. Внутри он услышал далёкий зов новой жизни. Навстречу ему шло будущее в образе Полиника.

Молодой Павел Степанович Мочалов с блеском дебютировал на московской сцене в трагедии В.А. Озерова «Эдип в Афинах», где он играл роль Полиника 4 сентября 1817 г. Этот спектакль был дан в бенефис его отца.

Трагедия «Эдип в Афинах» сочетала в себе элементы драматургии классицизма (тема государственного долга, три единства, развитие монологического элемента, риторичность языка) и сентиментальное содержание.

Молодой актёр блистательно справился со своей ролью. «Восторженный отец Мочалова, - писал биограф, - лучше других мог понять его талант, мог постигнуть силу дарования, дававшую сыну возможность достигать того, над чем напрасно бились многие актёры». Отец готов был преклониться перед сыном и по своей увлекающейся натуре требовал того же преклонения от матери. Возвратясь домой, С. Мочалов крикнул жене, указывая на сына:

Снимай с него сапоги!

Жена, удивлённая необычным требованием спросила, для чего это надо делать.

Твой сын - гений - отвечал Мочалов-отец, а снять сапоги у гения не стыдно. В крепостническом обществе считалось, что услужить таланту не унизительно, а почётно.

Русский театр находился в это время на важном историческом этапе: происходил отход от традиционной декламации классицизма к раскрытию внутреннего мира человека.

Павел Мочалов оказался несравненным мастером этого психологического раскрытия сценического образа. Он обладал хорошим голосом, верно передающим все переживания героев, у него было исключительно развитое воображение.

На сцене Мочалов мог увидеть не холстинные кулисы, а подлинный дворец Тезея в «Эдипе в Афинах» или Дворец Дожей из Отелло. Сила воображения сообщала чувствам актёра правдивость и конкретность, а это захватывало публику.

Бывали случаи, когда Мочалов так сильно увлекался ролью, так накалял себя, что по окончании спектакля падал в обморок.

П.С. Мочалов стремился естественно и свободно выражать чувства. Он создавал образы пламенных бунтарей, вступающих в непримиримую борьбу с окружающим их миром зла, пошлости и бесправия. Артист-трагик призывал к подвигу, заражал зрителей оптимизмом, верой в будущее.

Его новизна приковывала, но трудно определялась. Его магнетизм завораживал, но не поддавался разгадке. Формально приёмы игры не повторяли игру предшественников. На сцене он был раскованнее, чем в жизни. Стеснённость, ему так свойственную, он сбрасывал вместе с обычным платьем в своей уборной. На сцену он выходил очищенным.

Тяжёлое облачение воина, рыцарские доспехи, рогатые неудобные шлемы, негнущиеся щиты, мечи, задевающие колени, жезлы и копья - всё это на первых порах поддерживало, раскрепощало, освобождало от бремени, превращалось в его надёжное и облегчающее укрытие. Он загораживался от откровенности бутафорией, но именно сквозь неё обнажал существенное. Он прятался в тексты роли, как прячется, закрывая глаза, ребёнок, считая себя недоступным миру. Но тексты как раз обнаруживали его глубины, вели к неизведанным им - им даже менее, чем другими, - излучинам чувств. Чужие тексты его выдавали.

Нет, я не варваром, не извергом рождён:

Пороком мог я быть мгновенно побеждён

И уподобиться ужасному злодею…

Его Полиник говорил это лихорадочно, с горькой доверчивостью и таким ужасом, словно искал у зала спасения. Он резко кидался к рампе, прочь от уже содеянного и угрожающего ему зла, и, остановившись, внезапно, как на неверном краю обвала, протягивая за помощью руки, поникшим и вопросительным тоном - не признавал, признавался:

Но душу пылкую, чувствительну имею,

И сердце нежное тобою мне дано.

Руки соединялись бережно, как будто в ладонях у Полиника сейчас оказалось сердце.

Ты даровал мне жизнь, даруй её мне вновь,

Дай сердцу тишину и возврати любовь!

Нет, не Эдипа просил об этом виновный сын Полиник, а к зрителям обращался за пониманием один из них. То был воплотивший их помыслы голос из хора, гонец их времени. В магическом голосе звучала просьба, но вместе с ней повелительность, ей бесполезно было сопротивляться. Он умолял о любви, но напоминая, что нет, и не может быть успокоения, если рядом несправедливость.

Уже шумел, предвкушая жертву, афинский народ у храма. Уже примирились с судьбой Антигона и царь Эдип, готовые к смерти, когда их статично-парадную группировку вдруг рассекал напружинено-дерзкий прыжок Полиника. Очнувшийся от уже леденящей его слабости, он перемахивал сцену одним движением. Какая-то властная сила придавала ему сверхъестественную стремительность, почти напряжённость полёта. Он был готов на сражение с целым миром, он шёл на единоборство. А голос внушал заклятие:

Не совершится, нет, сей замысел ужасный,

Доколе я дышу…

Могучая вера в необходимость спасти безвинных и тем искупить вину перед ними заранее делала Полиника не побеждённым, но победителем.

В 20-х годах Мочалов выступал в романтических драмах. Такова, например, его роль Каина в произведении А. Дюма-отца «Кин или Гений и беспутство», Жоржа де Жермани в мелодраме «Тридцать лет, или Жизнь игрока» В. Дюканжа; Мейнау в пьесе «Ненависть к людям и раскаяние» А. Коцебу.

Мочалов не возвышал своих героев над жизнью, не прихорашивал их внешности и внутренней сущности. Он впервые ввёл на трагедийной сцене простой разговор.

Дарование великого артиста с блеском проявлялось при исполнении главных ролей в произведениях Шекспира: «Отелло», «Король Лир», «Ричард III», «Ромео и Джульета»; Шиллера: «Разбойники», «Коварство и любовь», «Дон Карлос», «Мария Стюарт».

В драме «Коварство и любовь» Мочалов сыграл роль Фердинанда. В его трактовке у героя драмы Шиллера не было ни «светскости», ни красоты; Фердинанд походил на обыкновенного армейского поручика в заношенном мундире, с «плебейскими манерами».

января 1837 года Мочалов сыграл в свой бенефис роль Гамлета на сцене Большого Петровского театра. Для шекспировского образа он нашёл более яркие краски, раскрывающие глубину характера. Белинский присутствовал на этом спектакле с участием Мочалова десять раз. Критик писал после второго представления: *6 «Мы видели чудо - Мочалова в роли Гамлета, которую он выполнил превосходно. Публика была в восторге: два раза театр был полон, и после каждого представления Мочалов был вызываем по два раза»*6 Раньше душевную слабость Гамлета рассматривали как свойство его натуры: герой сознаёт свой долг, но выполнить его не может. Белинский утверждал, что Мочалов придал этому образу больше энергии, нежели сколько может быть у человека слабого, находящегося в борьбе с самим собою и подавленного тяжестью невыносимого для неё бедствия.

Он дал ему грусти и меланхолии менее, нежели сколько должен иметь её шекспировский Гамлет. В трактовке Мочалова Гамлет - борец-гуманист, его слабость не врождённая черта характера, а следствие разочарования в людях, в окружающей действительности, нарушения гармонического единства мира…

Такое истолкование образа Гамлета как личности, душевные порывы которой не могут проявить себя из-за пошлости окружающей жизни, были близки передовой русской интеллигенции 1830-1840-х годов. В образе и судьбе сыгранного Мочаловым Гамлета Белинский, Герцен, Огарев, Боткин и другие современники увидели трагедию поколения русской интеллигенции после восстания декабристов.

Толкование Мочаловым образа Отелло также имело глубокое общественное звучание. Отелло - герой, воин, великий человек, оказавший громадные услуги государству, сталкивается с заносчивостью и чванливостью аристократии. Он гибнет из-за вероломного предательства.

В «Ричарде III» Мочалов создаёт мрачный образ злодея-властолюбца, совершающего преступления во имя своих личных целей, обречённого на одиночество и гибель.

П.С. Мочалов хотел поставить в свой бенефис драму М.Ю. Лермонтова «Маскарад» и сыграть роль Арбенина. Это позволило бы ему показать на сцене конфликт благородного героя с лицемерным и жестоким обществом, показать трагедию мыслящего человека, задыхающегося в замкнутой, удушающей николаевской среде. Цензура не разрешила поставить эту драму.

В комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума», сыгранной впервые в Москве 27 ноября 1831 года, Мочалов выступил в роли Чацкого.

Современники в один голос характеризуют Мочалова как артиста «Божьей милостью». Он рос и работал без всякой школы. Упорный, систематический труд, постоянное изучение ролей, которыми так много занимался его соперник. по сцене В.А. Каратыгин, были ему чужды. Он был рабом своего вдохновения, художественного порыва, творческого наития. Когда его оставляло настроение, он был посредственным артистом, с манерами провинциального трагика; его игра была неровна, на него нельзя было «положиться»; часто во всей пьесе он хорош был только в одной сцене, в одном монологе, даже в одной фразе.

Гений Мочалова не опирался, как у Каратыгина, на образование. Все попытки друзей артиста, например, С.Т. Аксакова, содействовать развитию Мочалова, ввести его в литературные кружки ни к чему не привели. Замкнутый, застенчивый, неудачник в семейной жизни, Мочалов убегал от своих аристократических, образованных поклонников в студенческую компанию или запивал свое горе в трактире, со случайными собутыльниками. Всю жизнь он прожил «гулякой праздным», не создал школы и был положен в могилу с эпитафией: «безумный друг Шекспира».

2. Василий Андреевич Каратыгин (1802-1853)

Василий Андреевич Каратыгин - сын Андрея Васильевича Каратыгина. Учился в Горном кадетском корпусе, служил в департаменте внешней торговли. Актёрским искусством занимался с А.А. Шаховским и П.А. Катениным - видным пропагандистом и теоретиком классицистской трагедии. В 1820 году дебютировал в петербургском Большом театре в роли Фингала (одноименная трагедия В.А. Озерова). Близкий к кругам прогрессивной дворянской молодёжи (был знаком с А.С. Пушкиным, А.С. Грибоедовым, К.Ф. Рылеевым, В.К. Кюхельбекером), Каратыгин после подавления восстания декабристов примкнул к консервативному лагерю.

На раннем этапе творчества был связан с традициями классицизма. Уже в 20-е годы определились характерные черты его актёрского стиля - приподнятая героика, монументальная парадность, напевная декламация, живописность, скульптурность поз. Исполнял роли Дмитрия Донского, Сида («Димитрий Донской» Озерова, «Сид» Корнеля), Ипполита («Федра» Расина). Пользовался большим успехом в ролях романтического репертуара и в переводных мелодрамах.

С момента открытия петербургского Александринского театра (1832) Каратыгин - ведущий трагик этого театра. Играл главные роли в псевдопатриотических пьесах: Пожарский, Ляпунов («Рука всевышнего отечество спасла», «Князь Михаиле Васильевич Скопин-Шуйский» Кукольника), Иголкин («Иголкин, купец Новгородский» Полевого) и др. Основываясь на классицистской эстетике, Каратыгин подчёркивал одну главную, как он считал, черту героя - ревность Отелло, стремление захватить престол - у Гамлета («Отелло» и «Гамлет» Шекспира, 1836 и 1837). Оживлённые дискуссии вызвали гастроли артиста в Москве (1833, 1835).

Критики В.Г. Белинский, Н.И. Надеждин («П.Щ.») отрицательно оценили парадно-декоративное искусство Каратыгина, противопоставив ему любимое демократическим зрителем бунтарское творчество П.С. Мочалова. *7» Смотря на его игру, - писал Белинский в статье «И моё мнение об игре г. Каратыгина», - вы беспрестанно удивлены, но никогда не тронуты, не взволнованы…». Общий процесс развития реализма, статьи Белинского, поездки в Москву, совместные выступления со многими мастерами реалистической школы влияли на Каратыгина. Искусство артиста обрело черты естественности, психологические глубины.»… Его игра становится всё проще и ближе к натуре…», - отмечал Белинский в статье, посвященной исполнению Каратыгина главной роли в драме «Велизарий» Шенка (1839). Высоко оценил Белинский психологически сложное раскрытие Каратыгиным образа дряхлого, трусливого и жестокого Людовика XI («Заколдованный дом» Ауфенберга, 1836). Творчество Василия Каратыгина, тщательно отделывавшего каждую роль, изучавшего при работе над ней множество литературных источников и иконографических материалов, оказало положительное влияние на развитие актёрского искусства.

Каратыгин был первым исполнителем ролей Чацкого («Горе от ума» Грибоедова, 1831), Дон Гуана, Барона («Каменный гость», 1847, и «Скупой рыцарь», 1852, Пушкина), Арбенина («Маскарад» Лермонтова, отдельные сцены, 1852). Перевёл и переделал для постановки на русской сцене более 40 пьес (в том числе «Кин, или Гений и беспутство» Дюма-отца, «Король Лир», «Кориолан» Шекспира, и др.).

творчество мочалов каратыгин театр

3. Сопоставление творчества П. Мочалова и В. Каратыгина

Аристократическая публика относилась к П. Мочалову с предвзятой враждебностью. Она находила его игру излишне «натуральной, страдающей простотой и тривиальностью». Консервативная критика противопоставляла игре Мочалова игру петербургского актёра-трагика В.А. Каратыгина.

В 1828 г. Аксаков в «Московском вестнике» отметил, что Мочалов и Каратыгин - «это не только два стиля игры, но две эпохи в истории русского театра. Будучи очень хорошим актёром, Каратыгин был целиком во власти традиций игры XVIII века - декламировал нараспев, но у него мало было вдохновения, страсти, и, самое главное, простоты, человечности.

Каратыгин, по мнению Аксакова, действительно превосходил Мочалова в профессиональной выучке и опыте, но Мочалов был талантливее его. Игра Мочалова воплощала в себе простоту и человечность, глубокую жизненную правду. Эти качества были воспитаны простым народом, из которого он вышел.

Восьмого апреля московский журнал «Молва» известил читателей «о прибытии г. Каратыгина с женою» и о том, что «сии знаменитые артисты пробудут здесь до 5 мая и подарят публику двенадцатью представлениями».

Сам Каратыгин помедлил с выходом. Московскую публику он завоёвывал постепенно, начав со спектаклей своей жены, Каратыгиной, актрисы, владеющей мастерством отделки, отчётливостью сценического рисунка и выверенной блистательной технологией, заимствованной со знанием дела в Париже, у лучших звёзд европейской сцены.

Её выступления, встреченные овацией, авансировали успехи мужу. Он выбрал для первого появления роль, словно выкроенную по его данным, Димитрия Донского. И выбрал верно.

Спустя два дня некий рецензент «Молвы», избравший для подписи инициалы П.Щ., писал: «Никогда не видывал я артиста, счастливее созданного для сцены… Этот колоссальный рост, эта торжественная, истинно царственная осанка, движение, соединяющие в себе изумительное величие с очаровательной стройностью…» Всё то как раз, в чём отказывали Мочалову даже сочувствующие ему критики.

Такой достоверный свидетель, как Щепкин, писал вскоре после начала гастролей Сосницкому: «Василий Андреевич Каратыгин своим высоким талантом Москву привёл в восторг. Во все спектакли, в которые он играет, не достаёт мест. Наша старушка Москва умеет ценить!».

Падкая на сенсации публика чуть не захлёбывалась восторгом. Сенсация заключалась и в новизне для Москвы артиста, и в громкости его славы, и в том, что играл он все роли Мочалова, и в том, что мочаловцы попытались устроить обструкцию, за которую их пристыдил публично сам же Мочалов, успевший увидеть один спектакль до своего отъезда, и в том, наконец, что теперь Мочалов играет на петербургской сцене и там утверждает единолично знамя московской школы.

А в Петербурге Мочалов живёт вне схватки критиков. Спектакли освобождали, спектакли были его спасением. Он слышал ответный удар сотен пульсов. Закрытая душа зала на этот раз пробудилась. Он чувствовал это.

Заключение

Значение Павла Мочалова в его эпоху ушло далеко за обычные рамки искусства. Мочалов был явлением времени и его знамением.

Да, он жил и играл неровно, нецельно, минутами. Но минуты эти включали в себя века, ход истории, нравственные перевороты. Он падал, но восставал на таких высотах, которые были итогом духовных исканий его современников Гоголя, Лермонтова, Тургенева, Островского.

Мочалов создавал характеры крупные, романтически обобщённые. Он не придавал значения мелкому, конкретному, частному, сосредотачивал все свои силы на раскрытие главного, на диалектически противоречивом внутреннем мире героев. Артисту особенно хорошо удавались сцены, изображающие переломные моменты внутренней жизни людей, их подъём, когда постепенно накопленные в сознании факторы приводят к принятию нового решения. Игра Мочалова была не только бурной, содержала стремительные переходы от спокойствия к возбуждению, но и заключала в себе много тонких и глубоких психологических оттенков.

Действительно, что же нужно на сцене? Самоубийство личности или личность? Величественные движения, импонирующие у Каратыгина или излишняя простота Мочалова?

Спор об актёрах касался не технологии, спор выдвинула история. Театр был перекрёстком мнений, где сталкивались вопросы жизни. Театр стал точкой отсчёта взглядов, духовным барометром времени.

Ещё за пять лет до дискуссии, после первых гастролей Мочалова в Петербурге, Аксаков писал с проницательностью:*12 «Живо чувствую теперь, как должен был не понравиться петербургской публике наш артист Мочалов, который в трагедиях не поёт, не декламирует, но даже не читает, а говорит».

Просто цели у этих двух великих актёров были разные. Мочалов «предложил для себя действовать посредством зрения и слуха на душу».

У Каратыгина были другие цели. Как писал о нём Станкевич: «гримасничает, делает фарсы, ревёт, но всё-таки он с редким талантом». И далее: «весьма хороший актёр, но далёк от художника…»; «он имеет редкие достоинства, но неидеальность в его комнате ручается за неидеальность на сцене».

Советский театр, продолжая и развивая лучшие традиции культуры прошлого, вместе с тем явился новой ступенью в истории мирового сценического искусства.

Первый этап истории советского театра охватывает период революции и гражданской войны (1917-1920 гг.), когда начинается организационная и идейно-художествен­ная перестройка театрального дела. Следующий период - с 1921 до 1932 г. - время напряженных поисков нового художественного стиля. В 1932-1939 гг. в искусстве советских актеров и режиссеров утверждается метод «социалистического реализма».

Советское сценическое искусство развивали такие худож­ники театра, как К. С. Станиславский, В. И. Немирович-Данченко, Е. Б. Вахтангов, В. Э. Мейерхольд, А. Я. Таиров, А. Д. Попов и многие другие.

Творческие поиски и дерзания, разнообразие художе­ственных форм, стилей и жанров были неотъемлемыми качествами этого процесса.

Театр в годы революции и гражданской войны (1917-1920 гг.)

Сразу же после Октябрьской революции частные те­атры фарсов, миниатюр были закрыты, театральный репертуар пересмотрен. Подписанный В. И. Лениным 26 августа 1919 г. декрет «Об объединении театрального дела» установил, что театры, «признаваемые полезными и художественными», являются национальным дос­тоянием и субсидируются государством.

В годы гражданской войны десятки актерских коллективов выезжали на фронт с концертами, спектаклями.

Потребность в театральном искусстве ощущалась на­столько сильно, что по всей стране стали возникать сотни новых театров и театральных студий. Только в Москве в это время было более 100 профессиональных те­атров, принадлежавших к самым различным творческим течениям. Продолжали действовать старые театры: Ма­лый, Московский Художественный.

Футуристы Н. Н. Пунин, Ю. П. Анненков провозгла­сили культ машин, техницизм в искусстве; «фэксы» (группа молодых режиссеров, объединившихся в «фабрику эксцентрического актера») переносили в театр эксцентрические приемы мюзик-холла и цирка. Такие же идеи находили выражение в деятельности театров Пролеткульта. В театральных студиях Пролеткульта шли первые советские пьесы: «Красная правда» А. А. Вермишева, «Марьяна» А. С. Серафимовича.

Наиболее ярким воплощением идеи агитационно-по­литического театра революционной патетики и сатиры стал Театр РСФСР Первый, созданный В. Э. Мейерхоль­дом в Москве в 1920 г. Мейерхольд в 1918 году поставил в Петрограде «Мистерию-буфф» Маяковского, а затем на сцене Театра РСФСР Первого - «Зори» Э. Верхарна (1920 г.) и второй вариант «Мистерии-буфф» (1921 г.).

В годы гражданской войны родилась новая форма советского театрального искусства - массовые инсценировки под открытым небом. Наиболее значительными из них были: «Пантомима Великой Революции» (7 но­ября 1918 г., Москва), «Действо о III Интернационале» (1 мая 1919 г., Петроград), «Взятие Зимнего дворца» (7 ноября 1920 г., Петроград), «Борьба труда и капита­ла» (1 мая 1921 г., Иркутск).

Театр в 1921- 1932 гг.

Изменения, происходившие в жизни страны, вызывали необходимость перемен и в стилистике театрального искусства. Агитационное упрощенно-плакатное искусство, возникшее в годы гражданской войны, выполнило свою задачу и изжило себя. Резолюция XII съезда Коммунистической партии «По вопросам пропаганды, печати и агитации» (1923 г.) выдвинула задачу «перехода от митинговой агитации к массовой пропаганде» и использованию театра «для систематической массовой пропаганды идей борьбы за коммунизм».

Развитие действительности обусловило поворот театра к реализму, к углубленному осмыслению человеческих характеров и событий. Этот поворот происходил постепенно, в борьбе и широком соревновании самых различных творческих течений. Это сказалось и на развитии Художественного театра. Выросшие из них крупные театральные коллективы (Московский Художественный театр Второй под руководством М. А. Чехова, Театр имени Евг. Вахтангова, Реалистический театр) значительно отличались друг от друга по своим идейно-художественным направлениям.

Театр Мейерхольда продолжал ставить актуальные агитационно-политические, сатирические спектакли - «Рычи, Китай!» С. Третьякова (1926 г.), «Клоп» (1929 г.) и «Баня» (1930 г.) В. Маяковского.

Успешно разрабатывали современную тему молодые советские театры. В 1925 г. Театр имени МГСПС (Московского губернского совета профессиональных союзов) показал пьесу В. Н. Билль-Белоцерковского «Шторм», посвященную боевым будням уездного города в годы гра­жданской войны. Этот театр становится активным про­пагандистом советской драматургии, отражая в своих спектаклях героику гражданской войны («Чапаев» А. Фур­мановой и С. Лунина, «Мятеж» Д. Фурманова и С. Поливанова) и трудового фронта («Цемент» Ф. Гладкова, «Голос недр» В. Билль-Белоцерковского).

Руководитель студии Московского Художественного театра режиссер Е. Вахтангов поставил в 1922 г. яркий, красочный, проникнутый духом бодрости и жизнеутвер-ждения спектакль «Принцесса Турандот» К. Гоцци.

В 1925 г. режиссер А. Попов поставил в студии имени Евг. Вахтангова пьесу Л. Сейфуллиной «Виринея», рассказывающую о тех сдвигах и переменах, которые произвела революция в людях деревни, в душе простой крестьянки Виринеи.

Продолжая традиции Щепкина, Мочалова, Садовского, Малый театр развивается как театр реализма, театральности, ярких актерских индивидуальностей. В 1926 г. он поставил пьесу на современную тему - «Любовь Яровая» К. Тренева (режиссеры И. Платон, Л. Прозоровский).

Такое же этапное значение имела постановка «Бро­непоезда 14-69» Вс. Иванова Московским Художественным академическим театром в 1927 г. к 10-й годовщине Октября (режиссеры К. Станиславский, И. Судаков, Н. Литовцева).

Образ сибирского крестьянина Никиты Вершинина, вы­росшего в партизанского вожака, создал В. Качалов.

Под руководством К. Станиславского на сцене этого театра были также осуществлены постановки: «Дни Турбиных» М. Булгакова, «Страх» А. Афиногенова, «Горячее сердце» и «Таланты и поклонники» А. Островского и др. К. Станиславский развивал и совершенствовал свою теорию сценического творчества, утверждающую реалистическое искусство переживания и призванную помочь актеру раскрыть духовный мир человека, перевоплотиться в правдивый сценический образ. Беспокойный, взыскательный художник, он до конца своей жизни продолжал поиски, добиваясь органического единства внутренней психической жизни и внешних физических действий актера. Последние его открытия в этой области получили условное название «метода физических действий». Многогран­ная художественная и общественная деятельность Станиславского в огромной степени способствовала развитию советского театрального искусства. Накопленные опыт и знания он передавал своим многочисленным ученикам, воспитав целую плеяду талантливых мастеров сцены.

Велики были также заслуги соратника Станиславского - В. Немировича-Данченко. Поставленные им спектакли, разработанные положения о синтезе «трех правд» - социальной, жизненной и театральной - в сценическом искусстве, «втором плане», «физическом самочувствии» - значи­тельно обогатили практи­ку и теорию театра.

В конце 20-х - начале 30-х гг. пафос и героика первых пятилеток дали богатый материал для новых спектаклей. Большую роль в утверждении этой темы сыграл Театр Революции, созданный в 1922 г. в Москве на базе Теревсата (Театра революцион­ной сатиры).

Погодина «Поэма о топоре» (1931 г.) и «Мой друг» (1932 г.). В этих страстных публицистических спектаклях о таланте простых рабочих и размахе стройки, охватившей страну, возникают образы новых советских героев - литейщика Степана (Д. Орлов), работницы Анки (М. Бабанова), начальника крупного строительства Гри­гория Гая (М. Астангов).

Театры обращаются к пьесам, воплощающим тему перестройки деревни, коллективизации сельского хозяйства. Это - «Ярость» Е. Яновского на сценах Ленинградского академического театра драмы и Московского театра имени МГСПС, «Хлеб» В. Киршона в Московском Художественном академическом театре. Переходу старой интеллигенции на сторону народа, рождению новой, советской интеллигенции были посвящены постановки пьесы А. Афиногенова «Страх» Московским Художественным академическим театром и Ленинградским ака­демическим театром драмы.

Стремясь осовременить «Лес» Островского, В. Мейер-хольд превратил психологическую пьесу в агитплакат, насытил спектакль трюками и приемами балагана и цирка. Получилась яркая зрелищная и занимательная постановка, но глубиной и социальным содержанием «Леса» Островского она не обладала.

Ответом на мейерхольдовский «Лес» явилась постановка Станиславским «Горячего сердца» Островского на сцене МХАТа, реалистически и вместе с тем современно раскрывшая богатое сатирическое содержание комедии в ярких гиперболизированных образах Хлынова (И. Москвин), Градобоева (М. Тарханов), Курослепова (В. Грибунин). Именно этот спектакль наметил магистральную линию советского театра в освоении классики.

Театр в период «победы социализма в СССР»

Важным фактором в подъеме театрального искусства на высший этап было широкое обращение к системе Станиславского. При этом наблюдались и отрицательные тенденции - стремление к нивелировке театров, подравниванию их под МХАТ, факты грубого администрирования.

Московский Художественный академический театр показал «Платона Кречета» А. Корнейчука (режиссер И. Судаков), «Землю» Н. Вирты (режиссеры Л. Леонидов, Н. Горчаков); Малый театр - «Скутаревского» Л. Леонова (режиссер Л. Волков), «Славу» В. Гусева (режиссер К. Хохлов); Театр имени Евг. Вахтангова - «Далекое» А. Афиногенова; Театр Революции - «Таню» А. Арбузова (режиссер А. Лобанов). Своеобразные темпераментные спектакли - «Железный поток» А. Серафимовича, «Аристократы» Н. Погодина - поставил на сцене Реалистического театра Н. Охлопков.

Выступавшие в этих спектаклях Б. Добронравов, Б. Щукин, А. Грибов, М. Бабанова и другие замечательные актеры развернули перед зрителем многогранные, обаятельные, психологически насыщенные образы советских героев - мыслящих, активно борющихся за свои идеалы.

Значительный сдвиг произошел в деятельности Ка­мерного театра, руководимого А. Таировым. Поиски новой формы завершились героико-романтической постановкой «Оптимистической трагедии» В. Вишневского (1934 г.), в которой А. Коонен талантливо и вдохно­венно сыграла роль женщины-комиссара.

«Второе рождение» переживала в эти годы драматургия Горького. В 1932 г. в спектакле Театра имени Евг. Вахтангова «Егор Булычов и другие» (режиссер Б. Захава) Б. Щукин выступил в роли купца Булычева.

В 1935 г. В. Немирович-Данченко поставил на сцене МХАТа «Врагов» Горького.

Глубокие образы в горьковских пьесах создают артисты В. И. Качалов (Захар Бардин, «Враги»), С. Бирман (Васса Железнова), А. Бучма (Иван Коломийцев, «По­следние»), В. Вагаршян (Егор Булычов).

Значительных успехов достигли театры и в пьесах классической драматургии. Взгляд на прошлое с пози­ций современности отличал спектакли «Воскресение», «Анна Каренина», «Три сестры», осуществленные Немировичем-Данченко в Московском Художественном ака­демическом театре; «Горе от ума», «Отелло», поставлен­ные Малым театром; «Укрощение строптивой» в Центральном театре Красной Армии.

Тема надвигавшейся войны прозвучала в спектакле Центрального театра Красной Армии «Падь Серебряная» Н. Погодина. Борьбе с фашизмом был посвящен спектакль «Профессор Мамлок» Ф. Вольфа (Театр имени МОСПС). Страницы боевой славы исторического прошлого воскресили спектакли «Полководец Суворов» И. Бахтерева и А. Разумовского в Центральном театре Красной Армии, «Петр I» А. Толстого в Ленинградском академическом те­атре драмы имени А. С. Пушкина, «Фельдмаршал Кутузов» В. Соловьева в Театре имени Евг. Вахтангова, «Богдан Хмельницкий» А. Корнейчука в Малом театре.

Увеличилось количество театров общего типа, специа­лизированных (по примеру Центрального театра Красной Армии), колхозно-совхозных театров и др. Возникли театры для детей. Среди кукольных ведущее место занял Центральный театр кукол под руководством С. Образцова, основанный в 1931 г.

Отношение столичных театров к Революции.Театры и Советская власть. Дипломатия первого наркома просвещения А.В. Луначарского. Два направления в театральном процессе Советской России: академические театры (АКИ) и движение «Театрального октября». Новые формы революционного театра: площадные театрализованные действа, создание фронтовых театров. Постановка «Мистерии_Буфф» В. Маяковского В.Э. Мейерхольдом в 1918г.

Формирование советского театра 20-40-е годы 20в.

Создание новых театров (БДТ, МГСПС и др .), первые советские пьесы. В.Билль-Белоцерковский («Шторм»), Н. Эрдман («Мандат», «Самоубийца»), Вс. Иванов («Бронепоезд 14-69») А. Афиногенов («Машенька»). К. Тренев («Любовь Яровая»), М. Булгаков («Дни Турбинных», «Зойкина квартира» и др). Театральный авангард. Объединение ОБУРИУ. Пьесы Д. Хармса и А. Введенского. Авангардистские постановки Вс.Мейерхольда, Е. Вахтангова, А. Таирова. Создание Фабрики эксцентризма. (ФЭКС), С. Эйзенштейн. Агиттеатры. Создание ГОСЕТа(Государственного еврейского театра). Творчество и жизненный путь руководителя государственного еврейского театра Соломона Михоэлса. Деятельность Пролеткульта, РАПП(1925). Первый) Съезд писателей.(1935г.) Соцреализм как единственный творческий метод. Послереволюционная драматургия Горького. («Егор Булычов и другие», « Достигаев и другие», 2 вар. «Вассы Железновой..

В.Э. Мейерхольд и театр «социальной маски» Спектакли «Зори» Э.Верхарна, Д.Е.(«Даешь Европу»). Конструктивизм и биомеханика. «Великодушный рогоносец» Кроммелинка. Постановка классики: Островский «Доходное место», «Лес», «Ревизор» Гоголя, «Горе уму» Грибоедова. «Клоп», «Баня» Маяковского. Успех спектакля «Дама с камелиями» Дюма-сына. Участие Мейерхольда в Первой режиссерской конференция 1939г. Арест, расстрел в 1940.

Спектакли А.Я. Таирова в 30-е, 40-е годы. «Госпожа Бовари» Г. Флобера, «Оптимистическая трагедия» Вс. Вишневского. Политическое давление на Камерный театр. РЕЗКАЯ КРИТИКА Камерного театра за спектакль «Богатыри» Д. Бедного. Слияние трупп Камерного и Реалистического театра. Возвращение статуса. Уход А.Таирова и А. Коонен из театра. Концертная деятельность А. Г. Коонен после смерти А. Таирова.

МХТ после революции. Разделение труппы, скитания Качаловской группы за границей. Первые советские постановки. Успех спектакля «Бронепоезд 14-69» Вс. Иванова(пост. И. Судакова.)

Михаил Афанасьевич Булгаков (18 - 19) – великий русский писатель, драматург. Взаимоотношения Булгакова и МХАТа. История спектакля «Дни Турбинных» (пост. И. Судакова). Сценическая история пьес «Зойкина квартира», «Багровый остров»,«Кабала святош»(Мольер), «Бег». Работа Булгакова в качестве либреттиста в Большом театре.

Малый театр в послереволюционные годы. Успех советской пьесы «Любовь Яровая» К. Тренева пост. Платона и Прозоровского),

Творческая деятельность режиссера Андрея Михайловича Лобанова (1900-1959) Обучение в Шаляпинской студии, школе второй студии Художественного театра. Педагогическая деятельность в студии Ю. Завадского. Постановки в студии Р.Симонова – «Таланты и поклонники» А.Н. Островского», нетрадиционная постановка «Вишневого сада» А.П. Чехова. Легендарный спектакль «Таня» А. Арбузова с М. Бабановой в главной роли в театре Революции. Работа в театре им. Ермоловой. Постановка и успех пьесы Дж. Пристли «Время и семья Конвей». Работа во фронтовых театрах. Руководство театром им. Ермоловой 91946-1957). Успех «тихих» спектаклей А. Лобанова по пьесам Островского, Горького, Трифонова. Последний спектакль А.М. Лобанова – «На всякого мудреца довольно простоты» Островского – триумф театральной Москвы.

Режиссерская деятельность Алексея Дмитриевича Попова .(1892-1961). Работа в Художественном театре в качестве артиста, Первая режиссерская работа – «Незнакомка» А. Блока в Мансуровской студии (незавершена). Социальные полотна 20-х годов- «Виринея» Л. Сайфуллиной, «Разлом» Лавренева. Работа в театре Революции. Лучшая постановка этого времени: «Ромео и Джульетта». Центральный театр Красной Армии. Лучшие спектакли: «Флаг адмирала» А. Штейна, «Поднятая целина» по М. Шолохову. Работа в по развитию мастерства актера. Педагогическая деятельность А.Д. Попов.

Н.П. Акимов (и Ленинградский театр комедии. Репрессии 1937-39 годов. Судьбы режиссеров Вс. Мейерхольда, Л. Курбаса, С. Ахметелли, С.Михоэлса. и др.

Драматургия А.Афиногенова (Машенька», «Страх»), А. Корнейчука(«Фронт», «Платон Кречет»), Вс. Вишневского («Оптимистическая трагедия»), Е. Шварца «Обыкновенное чудо», «Золушка», «Дракон»), А. Арбузова («Таня», «Годы странствий»)

Несмотря на тоталитарный контроль государства на все сферы культурного развития общества, искусство СССР в 30 х годах 20 века не отставало от мировых тенденций того времени. Внедрение технологического прогресса, а также новые веяния из запада способствовали расцвету литературы, музыки, театра и кино.

Отличительной чертой советского литературного процесса этого периода стала конфронтация писателей на две противоположные группы: одни литераторы поддерживали политику Сталина и прославляли мировую социалистическую революцию, другие всячески противостояли авторитарному режиму и осуждали антигуманную политику вождя.

Русская литература 30-х годов переживала свой второй расцвет, и вошла в историю мировой литературы как период Серебряного века. В это время творили непревзойденные мастера слова: А. Ахматова, К. Бальмонт, В. Брюсов, М. Цветаева, В. Маяковский.

Свою литературную силу показала и русская проза: творчество И. Бунина, В. Набокова, М. Булгакова, А. Куприна, И. Ильфа и Е. Петрова прочно вошли в гильдию мировых литературных достояний. Литература в этот период отражала всю полноту реалий государственной и общественной жизни.

В произведениях освещались те вопросы, которые волновали общественность в то непредсказуемое время. Многие русские литераторы вынуждены были бежать от тоталитарных преследований власти в другие государства, однако и заграницей они не прерывали свою писательскую деятельность.

В 30-х годах советский театр переживал период своего упадка. В первую очередь театр рассматривался как основной инструмент идеологической пропаганды. Бессмертные постановки Чехова со временем сменялись псевдореалистическими спектаклями, прославляющие вождя и коммунистическую партию.

Выдающиеся актеры, которые всячески пытались сохранить самобытность русского театра, был подданы суровым репрессиям отцом советского народа, среди них В. Качалов, Н. Черкасов, И. Москвин, М. Ермолова. Такая же участь постигла талантливейшего режиссера В. Мейерхольда, создавшего свою театральную школу, которая была достойной конкуренцией прогрессивного запада.

С развитием радио, в СССР начался век зарождения эстрадной музыки. Песни, которые транслировались по радио и записывались на пластинках, стали доступными для широкой аудитории слушателей. Массовая песня в Советском союзе была представлена творчеством Д. Шостаковича, И. Дунаевского, И. Юрьева, В. Козина.

Советская власть полностью отрицала джазовое направление, которое было популярным в Европе и США (так в СССР игнорировалось творчество Л. Утесова первого русского джаз- исполнителя). Вместо этого приветствовались музыкальные произведения, которые прославляли социалистический строй и вдохновляли нацию на труд и подвиги во имя великой революции.

Киноискусство в СССР

Мастера советского кинематографа этого периода смогли достигнуть значительных высот в становлении этого вида искусства. Огромный вклад в развитие кино внесли Д. Ветров, Г. Александров, А. Довженко. Символом советского кинематографа стали непревзойденные актрисы - Любовь Орлова, Рина Зеленая, Фаина Раневская.

Многие фильмы, также как и другие произведения искусства служили пропагандистским целям большевиков. Но все же, благодаря мастерству актерской игры, внедрению звука, качественных декораций советские фильмы и в наше время вызывают подлинное восхищение современников. Такие ленты как «Веселые ребята», «Весна», «Подкидыш» и «Земля» - стали настоящем достоянием советского кинематографа.

1. Введение.

2. «Празднества, фестивали, массовые гулянья,

самодеятельные театральные движения 20-30-х годов».

3. Заключение

4. список литературы

Введение.

В конце 20-х годов от восстановительного периода Советская страна перешла к реконструкции народного хозяйства. Начались годы первых пятилеток, годы развернутого строительства социализма.

Тридцатые годы ознаменовались большим подъемом культурного уровня трудящихся нашей страны. Успешно осуществлялась культурная революция. Миллионы людей стали сознательными строителями новой жизни. Сотни тысяч устремились в школы, на фабрики, в вузы. Невиданный размах приобрело вовлечение масс в занятия искусством и физкультурой, спортом.

Массовые празднества, театрализованные представления выступают теперь как одна из важнейших форм идейно-политической организации и самоорганизации масс, как инструмент собирания сил, как. проявление энергии, творчества, инициативы трудящихся. Проникая под оболочку революционно-трудового праздника, социалистическое сознание формирует его структуру, дает ему

ясную и четкую социальную ориентацию и вместе с тем усиливает свою собственную активную роль в жизни общества, постоянно овладевая сознанием масс», организуя их на построение коммунистического общества.

В эти же годы определеннее обнаруживается преемственность между различными компонентами социалистических празднеств г старыми народными празднествами, традициями, обычаями. Так, с середины 20-х годов повсеместно начинают проводиться массовые гулянья трудящихся. Эта традиционная народная форма отдыха удовлетворяет потребность в массовом общении, в использован свободного времени в обстановке веселья и жизнерадостности, Социалистические отношения, социалистический быт влияю на формы народных гуляний, наполняют их новым содержанием.

Массовые гулянья, с организованными игровыми действиями, всевозможными представлениями, танцами и т. д., становятся комплексной формой культурного отдыха трудящихся

Празднества, фестивали, массовые гулянья,

самодеятельные театральные движения 20-30-х годов.

Распространенным видом народных празднеств в те годы были

и так называемые тематические гулянья. Во время этих гуляний оформление парка пли стадиона и большинство культурных мероприятий (выставки, беседы, фильмы, художественные выступления) подчинялись основной теме праздника, будь то День книги. День кино, День техники. День физкультурника.

Широкой популярностью пользовались праздники профессий-массовые гулянья работников заводов и фабрик; в них принимали участие не только рабочие и служащие предприятий, по и члены их семей.

В самом начале 30-х годов большой популярностью пользовались театрализованные митинги. Только в Центральном парке культуры и отдыха им. А. М. Горького летом 1931 года было проведено тридцать два таких митинга- Развивая и обогащая традиции политических митингов первых лет революции, театрализованный митинг явился новой формой массовой политической

агитации. Здесь выступали сводные хоры и оркестры, группы мастеров художественного слова. К такому митингу готовилось специальное оформление, разные виды искусств дополняли боевые агитационные речи ораторов. Не раз важнейшие политические события тех лет получали немедленное отражение в театрализованных митингах в зеленых театрах парков и на стадионах.

Большое распространение получили в 30-е годы массовые музыкальные, в том числе певческие праздники. Так, в конце 20-х и в 30-е годы в Ленинграде ежегодно проводятся музыкальные олимпиады.

Систематически проводятся в 30-е годы республиканские смотры художественной самодеятельности. Состоявшаяся летом 1932 года в Центральном парке культуры и отдыха в Москве первая Всесоюзная олимпиада самодеятельного искусства положила начало прекрасным праздникам смотра народных талантов. Смотр закончился грандиозным музыкальным праздником, в котором приняло участие свыше пяти тысяч человек из самодеятельных хоровых и музыкальных коллективов.

Во многих парках ежегодно проводился день музыки.

К лету 1935 года относится рождение советского карнавала как самостоятельной формы массового театрализованного празднества.

Элементы карнавала (маски, костюмы), особенно сатирического характера, широко применялись в массовых представлениях и празднествах с первых лет Советской власти; существовал даже термин «политкарнавал». Но тогда это были скорее живые картины, а не карнавал в собственном смысле этого слова. Специфика любого карнавала заключается в непосредственном, веселом и активном участии масс в разнообразных играх, шутках, забавах.

Карнавалы быстро завоевали признание у молодежи. С 1935 года они проводятся во многих городах и районах нашей страны, демонстрируя остроумную выдумку и изобретательность их организаторов и участников.

Большого расцвета достигли в 30-х годах физкультурные праздники, проводившиеся в самых разнообразных формах на стадионах, в парках, на площадях. Физкультурные выступления и соревнования стали неотъемлемой частью и многих других праздников. Своим жизнерадостным характером и заражающей бодростью они способствовали дальнейшему развитию советского

массового спорта.

Начиная с 1931 года на протяжении ряда лет ежегодно в День

культуры и отдыха проводится большой зимний парад-праздник.

в котором участвуют и воины Красной Армии, и гражданское на-

Значительное оживление в зимние народные гулянья внеси

восстановление с начала 30-х годов праздника новогодней елки, который не отмечался в 20-е годы.

Небывалыми по воодушевлению, чувству народной гордостью были праздники, славившие подвиги соколов-летчиков, первых героев Советского Союза, челюскинцев.

Особое место в годы первых пятилеток занимали массовые инсценировки и театральные постановки в парках и на стадионах.

Монументальная постановка «Развернутым фронтом», сделанная к

XVI съезду РКП (6} в 1930 году, по характеру сценария и режиссерской интерпретации продолжала линию ленинградских представлений первых лет революции. Она была насыщена злободневным политическим материалом и активно содействовала мобилизации масс на выполнение решений XVI съезда ВКП(б) о строительстве социализма в нашей стране.

Еще в 20-х годах появился н получил повсеместное распространенно новый вид театрализованных представлений-представления. синеблузников. Первоначально «Синей блузой» назывался московский кружок Института журналистики (организатор и руководитель-Б. Южанин), участники которого выступали в синих блузах. Первые выступления этого кружка вызывали недоумение, но и интерес. Выступали они в небольших, случайно

собравшихся аудиториях и вместо привычных незамысловатых куплетов, двусмысленных песенок пели и говорили на злободневные социальные и политические темы.

В 1924 году «Синяя блуза» перешла в ведение Московского городского Совета профессиональных союзов (Л1ГСПС). Вскоре возникло еще пятнадцать таких групп, а в 1928 году их было стране уже около семи тысяч. Наименование московского коллектива перешло па все движение. Синеблузники выступали в кр^ных уголках, клубах. Домах культуры, на заводах во время отдельных перерывов и т. д. Их программы отражали политическая жизнь страны, в них включались материалы, построенные темах (производственных и бытовых).

В представления «Синел блузьг» включались вступительный и в

заключительный парады, оратории, литературно-художественные

монтажи, обозрения, фельетоны, сценки, интермедии, частушки,

хоровые и танцевальные номера. В выступлениях синеблузников:

сочетались героика, патетика, сатира и юмор. Использовались формы коллективной декламации, физкультурные номера. В нее оформление отличалось предельным лаконизмом. Программа шла без перерыва, в четком ритме и быстром темпе.

Московская «Синяя блуза» под руководством Б. Шахета, как и другие подобные коллективы, привлекала своей непосредственностью, молодым задором, темпераментом, ее отличал большой профессионализм. В ней сложным образом переплетались различные творческие традиции: с одной стороны, влияние народного театра (балагана, лубка, маскарада, игрищ), с другой-приемов и форм, идущих от празднеств революции. «Синяя блуза» испытывала воздействие и со стороны профессиональной эстрады.

Группы «Синей блузы», давая представления по всему Союзу, способствовали возникновению новых аналогичных коллективов, как самодеятельных, так и профессиональных («Смычка»-Москва, «Стройка» - Ленинград, «Гайка» - Баку, «Винтик» - Тбилиси, «У станка»-Харьков и др.). Группы «Синей блузы» гастролировали в рабочих клубах Германии, Польши, Скандинавии,

Китая и оказали влияние на рабочий революционный театр за рубежом (особенно немецкий).

В 1926 году, к девятой годовщине Октябрьской революции,

коллективы «Синей блузы» ставили революционный гротеск В.Маяковского и О. Брика «Радио-Октябрь».

В «Синей блузе» принимали участие молодые писатели, поэты, драматурги-Н. Адуев, А. Ардов, В. Гуссз, В. Лебедев-Кумач;актеры, режиссеры-М. Гаркави, Е. Дарский, К-Коренева, Л. Миров, Б, Тенин, Н. Фореггер, Б. Шахет; композиторы-М. Блантер, С. Кац, К. Листов, Ю. Милютин, Д. Покрасс и другие.

Но в начале 30-х годов, в связи с тем что количественный

рост кружков не сопровождался их творческим ростом, коллективы начали замыкаться в узком кругу определенных приемов, отходить от злободневности; стала повторяться тематика. «Синяя блуза» как массовое самодеятеятельное искусство испытала кризис.

Попав на профессиональную эстраду ряд коллективов профессионализировался и постепенно потерял связи с породившей их молодежной средой. Остальные постепенно сошли на нет.

На смену «Синей блузке» пришли ТРАМы-Театры рабочей

молодежи. Трамовские театры и кружки возникли в конце 20-х-начал. 30-х гг. во многих городах-Туле, Грозном, Владивостоке. Воронеже, Минске, Уфе и др. В Москве, помимо Центрального Театра рабочей молодежи, существовал ряд

районных ТРАМов.

Трамовские движение, по мысли его руководителей,- головной отряд самодеятельности, «особая, высшая форм самодеятельного искусства», своеобразное проявление «активности рабочего класса и его молодежи па фронте искусства в условиях диктатуры пролетариата». ТРАМ являлся своеобразным художественным комбинатом, занимавшимся главным образом культурой быта, устройством вечеров, празднеств, демонстраций. Задача ТРАМов виделась не в воспитании актеров, а в формировании массовиков, организаторов досуга, отдыха, развлечений. Поэтому теоретики трамовского движения отказывались от использования театральных традиций, от учебы у современных мастеров сцепы.

отвергали существующие театральные системы. Первая конференция ТРЛМов приняла решение не пользоваться пьесами классического репертуара, написанными для «профтеатров». Пьесы классические, как считали трамовцы, непригодны, потому что содержание их не может отвечать содержанию работы комсомола.

В рецензии на спектакль Ленинградского ТРАМа «Клен задумчивый» О. Литовский писал:

«Мы много говорим о театре, который играл бы выдающуюся роль во всей системе нашей агитационно-пропагандистской работы, о театре - участнике социалистической стройки. ТРАМ - первый театр, который ни на одну минуту не уходит от политической действительности. ТРАМ насквозь политичен, и недаром его называют художественным агитпропом комсомола... ТРАМ, умело вгрызаясь в гущу советской современности, не боясь ставить театрально острые идеологические проблемы, кладет конец бездоказательному, но, к сожалению, весьма распространенному (и не только среди театральных деятелей) утверждению о несценичности политики в театре...

ТРАМ берет элементы простого (а потому и легко понятного), наивного любительского театра и поднимает их на высоту подлинного искусства. ТРАМ использует одновременно весь арсенал средств театрального показа, заимствуя и из некоторых „соседних" жанров (цирк, кино}».

Трамовцы почти всегда отрицали ведущую роль драматургии, рассматривали пьесу как полуфабрикат, каркас сценария. Драмы писались коллективно, сообща, затем окончательно отделывались одним из кружковцев. Пьесы строились на дискуссиях, иллюстрировали ту или иную жизненную драму; спектакль продолжал спор, ведущийся в жизни, а зритель вовлекался в действие как его активный участник.

Но создание больших спектаклей было лишь одной стороной деятельности ТРАМов. Другую сторону составляла работа над малыми формами. Для ТРАМов характерно именно это сочетание. Они всегда сохраняли живую связь с эстрадой, с «живгазетными» и «синеблузными» представлениями.

В середине 30-х годов все более явственно стал проявляться кризис в трамовском движении. Постепенно исчезало то, что составляло обаяние ТРАА"1а,-задор, веселость, легкость. Постановки стали повторять одна другую, повторялись и приемы. «Театр оставался в замкнутом круге самодельных пьес, рассчитанных

обычно на актерские данные (главным образом внешние) тех или

иных трамовскнх исполнителей... Постепенно заштамповывались и сюжетные коллизии трамовских спектаклей...»

Вслед за ленинградским ТРАМом кризис стали испытывать

многие театры рабочей молодежи. И вскоре трамовское движение

изживает себя.

В крупнейших празднествах и театрализованных представлениях 20-30-х годов определились многие отличительные черты советских массовых празднеств, представлений, концертов и фестивалей. Основными из этих черт были: революционное содержание и политическая актуальность, грандиозный размах, широкое привлечение тысяч участников из красноармейских и рабочих художественных и физкультурных кружков, вовлечение зрителя в

театрализованное действие.

Конечно, в организации новых массовых празднеств и представлений были и недостатки: сказывалось отсутствие опыта и традиций, не всегда удачными были и некоторые эксперименты, проводившиеся в поисках нового. Но, бесспорно, в целом эти праздники и представления были большим достижением в деле приближения искусства к народу, вовлечения масс в активный культурный отдых. В театральных залах, на площадях, где разыгрывались грандиозные зрелища, народ объединялся эмоционально, и в этом единении находил выражение мощный революционный

порыв. Чувство коллективной силы, впервые открывшееся пароду

в революционной практике, получило новую жизнь в массовых празднествах и представлениях. Благодаря этому из недр фольклора словно бы вышла на первый план свойственная народу активность отношения к действительности, что стало затем важнейшей особенностью как самодеятельного, так и профессионального

советского театра.

Заключение.

Агитационно-политический самодеятельный театр с его плакатной резкостью был порожден временем и отвечал духу народа; сценические формы этого театра были близки и доступны революционным массам. Именно этим объяснялся большой интерес к советским массовым празднествам и формам самодеятельного агитационного театра со стороны прогрессивных деятелей искусства Запада. Так, Эрвин Пискатор осуществлял в 20-е годы в Германии свои политические постановки, пользуясь опытом первых советских революционных инсценировок и празднеств.

Массовые гулянья, трудовые празднества, театрализованные представления, массовые движения самодеятельного искусства в 20-30-е годы являли собой формы пролетарского по содержанию искусства, направленного своим идейно-политическим острием против капитализма, против империализма и реакции, против всех форм угнетения и эксплуатации, В то же время они выражали эмоционально-психологические, культурно-бытовые и другие потребности трудящихся, соответствовали задачам формирования и дальнейшего развития социалистического общества.