Войнич биография. Войнич этель лилиан

Войнич биография. Войнич этель лилиан - биография

Годы жизни: с 11.05.1864 по 28.07.1960

Английская писательница, композитор, переводчик. В СССР был очень популярен ее роман «Овод», проникнутый революционным пафосом. Сегодня творчество Э.Л. Войнич малоизвестно за пределами России.

Этель Лилиан Войнич родилась в Ирландии, город Корк, графство Корк, в семье известного английского математика Джорджа Буля. Отец Этель Лилиан умер, когда ей исполнилось всего полгода. Ее мать - Мери Эверест (в честь ее дяди названа гора Эверест) дочь профессора греческого языка, после смерти мужа воспитывала одна пятерых дочерей. Когда Этель было восемь лет, она тяжело заболела, мать не могла обеспечить девочке хороший уход и предпочла отправить ее к брату отца, который работал управляющим на шахте.

В 1882 году, получив небольшое наследство, Этель поступила в Берлинскую консерваторию на отделение фортепьяно. Консерваторию Писательница закончила, однако у нее обнаружилась болезнь – необъяснимые судороги пальцев рук, которая поставила крест на музыкальной карьере. В этот период Этель сблизилась с политическими эмигрантами, находившими убежище в Лондоне, в том числе русскими и польскими революционерами. Романтика революционной борьбы увлекает Этель Лилиан. В конце 1886 г. она встретилась с жившим в Лондоне эмигрантом - писателем и революционером С.М. Степняком-Кравчинским, автором книги "Подпольная Россия". Дружба с Кравчинским продолжалась до самой его смерти в 1895 году, влияние этого человека на судьбу Войнич поистине огромно. В частности именно под впечатлением от его книги Этель решается посетить Россию, куда и отправляется в 1887 году. В России Войнич встречается с революционно настроенными кругами, оказывается связана с организацией «Народная воля», какое-то время служит гувернанткой.

Летом 1889 г. Этель Лилиан возвратилась на родину, где приняла участие в созданном С.М.Кравчинским "Обществе друзей русской свободы", работала в редакции эмигрантского журнала "Свободная Россия" и в фонде вольной русской прессы. Поездка в Россию производит на Войнич сильное впечатление, писательница начинает работу над романом «Овод». В 1990 году в доме все того же Кравчинского Этель знакомится с Михаилом Вильфридом Войничем – польским революционером, совершившим побег из сибирской каторги. Между ними завязываются отношения и вскоре Этель выходит за Войнича замуж. Продолжая работу над «Оводом» Этель участвует в деятельности окружения Кравчиского. В 1897 году писательница заканчивает «Овода». В том же году роман публикуют в Англии и США, через год – в России. За рубежом публикация не вызвала значительного интереса, имеющиеся отклики были в основном критическими, в то время как в России роман оказался очень востребованным. Впрочем, о судьбе своего творения в России, а затем в СССР, Этель узнала только в конце жизни.

Продолжая работать в литературе, Этель пишет романы "Джек Реймонд" (1901) и "Оливия Летэм" (1904). Э.Л.Войнич активно занималась так же переводческой деятельностью. Ею были переведены для соотечественников произведения Н.В. Гоголя, М.Ю. Лермонтова, Ф.М. Достоевского, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Г.И. Успенского, В.М. Гаршина и др. В 1910 году появляется "Прерванная дружба" (продолжение «Овода»), а затем Войнич надолго оставляет литературу, обратившись к музыке. Ее муж к тому времени отошел от революционной деятельности и занялся торговлей антикварными изданиями, обнаружив в этом деле немалый талант. Именно им в 1912 году обнаружена таинственная рукопись, известная ныне как «Манускрипт Войнича».

В 1920 году Этель с мужем переезжают в США. Михаил устраивается в книжную фирму, а Этель продолжает работу над своим самым значительным музыкальным произведением – ораторией «Вавилон», начатой после революции в России. В 1830 году Михаил Войнич умер и Этель Лилиан стала вести совсем уединенную жизнь. Лишь в середине 40-х годов Войнич вновь выступает как романистка, выпустив книгу "Сними обувь твою", посвященную прабабке главного героя «Овода». В 1955 году судьба автора «Овода» стала известна в СССР, и только тогда Этель узнала о невероятной популярности ее романа. Ее стали посещать делегации культурных деятелей, приходило множество писем от читателей. Этель Лилиан Войнич умерла 28 июля 1960 г. в возрасте 96 лет. И по завещанию была кремирована, а прах был развеян над центральным парком Нью-Йорка.

В молодости Этель носила только черное, подражая известному итальянскому карбонарию Джузеппе Мадзини, который поклялся в юности никогда не снимать траура по своей угнетенной родине.

На образ революционера Овода оказала влияние ранняя жизнь британского шпиона Сиднея Рейли , занимавшегося впоследствии подрывной деятельностью в Советской России.

«Манускрипт Войнича» или «Рукопись Войнича » - таинственная книга, написанная предположительно в начале XV века неизвестным автором на неизвестном языке с использованием неизвестного алфавита. Авторство манускрипта приписывают как реально существовавшим личностям (наиболее популярная версия – Роджер Бэкон), так и инопланетянам и даже мифическим существам. Несмотря на многочисленные попытки дешифровки, смысл рукописи по сей день остается загадкой. Оспаривается даже сам факт наличия этого смысла, поскольку по одной из версий рукопись представляет собой набор бессвязных знаков и создана с целью мистификации (возможно даже самим Войничем). Расшифровка «Манускрипта Войнича» (или доказательство невозможности такой расшифровки) представляет собой одну из интереснейших и сложнейших проблем криптографии. Сейчас «Манускрипт Войнича» хранится в Йельском университете.

До 1955 года, когда личность и местонахождение Э.Л. Войнич стали известны, в СССР ходили самые различные версии относительно автора «Овода». Некоторые были убеждены, что Э.Л. Войнич жил в Италии в 30-е годы XIX века и сам был членом организации «Молодая Италия». Другие считали, что Войнич русский. Но все были уверены, что автор романа мужчина и что он давно скончался.

Этель Лилиан Войнич

Все романы

Приношу глубочайшую благодарность всем тем в Италии, кто оказал мне помощь по сбору материалов для этого романа. С особой признательностью вспоминаю любезность и благожелательность служащих библиотеки Маручеллиана во Флоренции, а также Государственного архива и Гражданского музея в Болонье.

«Оставь; что тебе до нас,

Иисус Назареянин?»

Часть первая

Артур сидел в библиотеке духовной семинарии в Пизе и просматривал стопку рукописных проповедей. Стоял жаркий июньский вечер. Окна были распахнуты настежь, ставни наполовину притворены. Отец ректор, каноник Монтанелли, перестал писать и с любовью взглянул на черную голову, склонившуюся над листами бумаги.

– Не можешь найти, carino? Оставь. Придется написать заново. Я, вероятно, сам разорвал эту страничку, и ты напрасно задержался здесь.

Голос у Монтанелли был тихий, но очень глубокий и звучный. Серебристая чистота тона придавала его речи особенное обаяние. Это был голос прирожденного оратора, гибкий, богатый оттенками, и в нем слышалась ласка всякий раз, когда отец ректор обращался к Артуру.

– Нет, padre, я найду. Я уверен, что она здесь. Если вы будете писать заново, вам никогда не удастся восстановить все, как было.

Монтанелли продолжал прерванную работу. Где-то за окном однотонно жужжал майский жук, а с улицы доносился протяжный, заунывный крик торговца фруктами: «Fragola! Fragola!»

– «Об исцелении прокаженного» – вот она!

Артур подошел к Монтанелли мягкими, неслышными шагами, которые всегда так раздражали его домашних. Небольшого роста, хрупкий, он скорее походил на итальянца с портрета XVI века, чем на юношу 30-х годов из английской буржуазной семьи. Слишком уж все в нем было изящно, словно выточено: длинные стрелки бровей, тонкие губы, маленькие руки, ноги. Когда он сидел спокойно, его можно было принять за хорошенькую девушку, переодетую в мужское платье; но гибкими движениями он напоминал прирученную пантеру – правда, без когтей.

– Неужели нашел? Что бы я без тебя делал, Артур? Вечно все терял бы… Нет, довольно писать. Идем в сад, я помогу тебе разобраться в твоей работе. Чего ты там не понял?

Они вышли в тихий тенистый монастырский сад. Семинария занимала здание старинного доминиканского монастыря, и двести лет назад его квадратный двор содержался в безупречном порядке. Ровные бордюры из букса окаймляли аккуратно подстриженный розмарин и лаванду. Монахи в белой одежде, которые когда-то ухаживали за этими растениями, были давно похоронены и забыты, но душистые травы все еще благоухали здесь в мягкие летние вечера, хотя уже никто не собирал их для лекарственных целей. Теперь между каменными плитами дорожек пробивались усики дикой петрушки и водосбора. Колодец среди двора зарос папоротником. Запущенные розы одичали; их длинные спутанные ветки тянулись по всем дорожкам. Среди букса алели большие красные маки. Высокие побеги наперстянки склонялись над травой, а бесплодные виноградные лозы, покачиваясь, свисали с ветвей боярышника, уныло кивавшего своей покрытой листьями верхушкой.

В одном углу сада поднималась ветвистая магнолия с темной листвой, окропленной там и сям брызгами молочно-белых цветов. У ствола магнолии стояла грубая деревянная скамья. Монтанелли опустился на нее.

Артур изучал философию в университете. В тот день ему встретилось трудное место в книге, и он обратился за разъяснением к padre. Он не учился в семинарии, но Монтанелли был для него подлинной энциклопедией.

– Ну, пожалуй, я пойду, – сказал Артур, когда непонятные строки были разъяснены. – Впрочем, может быть, я вам нужен?

– Нет, на сегодня я работу закончил, но мне бы хотелось, чтобы ты немного побыл со мной, если у тебя есть время.

– Конечно, есть!

Артур прислонился к стволу дерева и посмотрел сквозь темную листву на первые звезды, слабо мерцающие в глубине спокойного неба. Свои мечтательные, полные тайны синие глаза, окаймленные черными ресницами, он унаследовал от матери, уроженки Корнуэлла. Монтанелли отвернулся, чтобы не видеть их.

– Какой у тебя утомленный вид, carino, – проговорил он.

– Напрасно ты спешил приступать к занятиям. Болезнь матери, бессонные ночи – все это изнурило тебя. Мне следовало настоять, чтобы ты хорошенько отдохнул перед отъездом из Ливорно.

– Что вы, padre, зачем? Я все равно не мог бы остаться в этом доме после смерти матери. Джули довела бы меня до сумасшествия.

Джули была жена старшего сводного брата Артура, давний его недруг.

– Я и не хотел, чтобы ты оставался у родственников, – мягко сказал Монтанелли. – Это было бы самое худшее, что можно придумать. Но ты мог принять приглашение своего друга, английского врача. Провел бы у него месяц, а потом снова вернулся к занятиям.

– Нет, padre! Уоррены – хорошие, сердечные люди, но они многого не понимают и жалеют меня – я вижу это по их лицам. Стали бы утешать, говорить о матери… Джемма, конечно, не такая. Она всегда чувствовала, чего не следует касаться, – даже когда мы были еще детьми. Другие не так чутки. Да и не только это…

– Что же еще, сын мой?

Артур сорвал цветок с поникшего стебля наперстянки и нервно сжал его в руке.

– Я не могу жить в этом городе, – начал он после минутной паузы. – Не могу видеть магазины, где она когда-то покупала мне игрушки; набережную, где я гулял с нею, пока она не слегла в постель. Куда бы я ни пошел – все то же. Каждая цветочница на рынке по-прежнему подходит ко мне и предлагает цветы. Как будто они нужны мне теперь! И потом… кладбище… Нет, я не мог не уехать! Мне тяжело видеть все это.

Артур замолчал, разрывая колокольчики наперстянки. Молчание было таким долгим и глубоким, что он взглянул на padre, недоумевая, почему тот не отвечает ему. Под ветвями магнолии уже сгущались сумерки. Все расплывалось в них, принимая неясные очертания, однако света было достаточно, чтобы разглядеть мертвенную бледность, разлившуюся по лицу Монтанелли. Он сидел, низко опустив голову и ухватившись правой рукой за край скамьи. Артур отвернулся с чувством благоговейного изумления, словно нечаянно коснувшись святыни.

«О боже, – подумал он, – как я мелок и себялюбив по сравнению с ним! Будь мое горе его горем, он не мог бы почувствовать его глубже».

Монтанелли поднял голову и огляделся по сторонам.

– Хорошо, я не буду настаивать, чтобы ты вернулся туда, во всяком случае теперь, – ласково проговорил он. – Но обещай мне, что ты отдохнешь по-настоящему за летние каникулы. Пожалуй, тебе лучше провести их где-нибудь подальше от Ливорно. Я не могу допустить, чтобы ты совсем расхворался.

– Padre, а куда поедете вы, когда семинария закроется?

– Как всегда, повезу воспитанников в горы, устрою их там. В середине августа из отпуска вернется помощник ректора. Тогда отправлюсь бродить в Альпах. Может быть, ты поедешь со мной? Будем совершать в горах длинные прогулки, и ты ознакомишься на месте с альпийскими мхами и лишайниками. Только боюсь, тебе будет скучно со мной.

– Padre! – Артур сжал руки. Этот привычный ему жест Джули приписывала «манерности! свойственной только иностранцам». – Я готов отдать все на свете, чтобы поехать с вами! Только… я не уверен…

Он запнулся.

– Ты думаешь, мистер Бертон не разрешит тебе?

– Он, конечно, будет недоволен, но помешать нам не сможет. Мне уже восемнадцать лет, и я могу поступать как хочу. К тому же Джеймс ведь мне только сводный брат, и я вовсе не обязан подчиняться ему. Он всегда недолюбливал мою мать.

– Все же, если мистер Бертон будет против, я думаю, тебе лучше уступить. Твое положение в доме может ухудшиться, если…

– Ухудшиться? Вряд ли! – горячо прервал его Артур. – Они всегда меня ненавидели и будут ненавидеть, что бы я ни делал. Да и как Джеймс может противиться, если я еду с вами, моим духовником?

– Помни – он протестант! Во всяком случае, лучше написать ему. Посмотрим, что он ответит. Побольше терпения, сын мой. В наших поступках мы не должны руководствоваться тем, любят нас или ненавидят.

Это внушение было сделано так мягко, что Артур только чуть покраснел, выслушав его.

– Да, я знаю, – ответил он со вздохом. – Но ведь это так трудно!

– Я очень жалел, что ты не мог зайти ко мне во вторник, – сказал Монтанелли, резко меняя тему разговора. – Был епископ из Ареццо, и мне хотелось, чтобы ты его повидал.

– В тот день я обещал быть у одного студента. У него на квартире было собрание, и меня ждали.

– Какое собрание?

Артур несколько смутился.

Введение

Этель Лилиан Войнич принадлежит к числу незаслуженно забытых фигур в литературе Англии конца XIX - начала XX в. Подавляющее большинство фундаментальных трудов и справочников по истории английской литературы не содержат даже упоминания о писательнице.
Революционный пафос, который пронизывает роман «Овод», лучшую книгу
Войнич, чувствуется и в некоторых других её произведениях; смелость автора в выборе «неприятных» и острых тем явилась причиной заговора молчания, некоторое время, литературоведов Европы вокруг имени писательницы.
Между тем произведения Войнич, в первую очередь «Овод», приобрели известность далеко за пределами её родины. В нашей стране почти все её романы издавались неоднократно. Исключительную популярность приобрел
«Овод», издававшийся у нас и на языке оригинала, и в переводе на восемнадцать языков народов бывшего Советского Союза. То, что «Овод» продолжает до сих пор волновать читателей, доказывает, что написанный больше ста лет назад роман выдержал проверку временем.
Я же познакомился с творчеством Войнич в этом году на занятиях по домашнему чтению, услышал множество нелицеприятных откликов в адрес произведений писательницы, но понял их несостоятельность и именно поэтому решил написать реферат о её творчестве.

Краткие биографические сведения

Этель Лилиан Войнич (Ethel Lilian Voynich) родилась 11 мая 1864 г. в семье известного английского математика Джорджа Буля (Boole). Она окончила
Берлинскую консерваторию и одновременно слушала лекции по славяноведению в
Берлинском университете. В молодости она сблизилась с политическими эмигрантами, находившими убежище в Лондоне. В их числе были русские и польские революционеры; возможно, что она была хорошо знакома и с революционерами, эмигрировавшими из Италии.

В конце 80-х годов будущая писательница жила в России, в Петербурге. По свидетельству ее русских современников, она уже в ту пору хорошо знала русский язык, живо интересовалась вопросами политики. Ее мужем стал участник польского национально-освободительного движения Вильфрид Михаил
Войнич, бежавший в 1890 г. из царской ссылки в Лондон. Через Войнича, бывшего одним из организаторов эмигрантского «Фонда вольной русской прессы» в Лондоне и сотрудником журнала «Свободная Россия» (Free Russia), Э. Л.
Войнич тесно сблизилась с русскими народовольцами, и особенное С. М.
Степняком-Кравчинским. Как рассказала сама писательница группе советских журналистов, посетивших её в Нью-Йорке в конце 1955 г., Степняка-
Кравчинского она называла своим опекуном; именно он побудил Войнич заняться литературной деятельностью. Она перевела на английский язык некоторые сочинения Степняка-Кравчинского; тот в свою очередь написал предисловия к её переводам повестей Н. М. Гаршина (1893) и к сборнику «Юмор России» (The
Humour of Russia, 1895), составленному из переведённых Войнич произведений
Гоголя, Щедрина, Островского и других русских писателей.
Сотрудничество со Степняком-Кравчинским не только помогло Войнич хорошо узнать жизнь и культуру России, но и усилило её интерес к революционному движению в других странах. Не приходится сомневаться, что Степняк-
Кравчинский - участник одного из вооруженных восстаний в Италии, написавший некоторые свои работы на итальянском языке и посвятивший итальянской политической жизни ряд статей (в том числе статью о Гарибальди), немало способствовал расширению литературного и политического кругозора будущего создателя романов «Овод», «Джек Реймонд», «Оливия Летэм», «Прерванная дружба». После «Прерванной дружбы» Войнич вновь обращается к переводам и продолжает знакомить английского читателя с литературой славянских народов.
Кроме упомянутых выше сборников переводов с русского, ей принадлежит также перевод песни о Степане Разине, включенный в роман «Оливия Летэм»,
В 1911 г. она публикует сборник «Шесть стихотворений Тараса Шевченко»
(Six Lyrics from Ruthenian of Taras Shevchenko), которому предпосылает обстоятельный очерк жизни и деятельности великого украинского поэта.
Шевченко был почти неизвестен в Англии того времени; Войнич, стремившаяся, по её словам, сделать «его бессмертную лирику» доступной западноевропейским читателям, была одним из первых пропагандистов его творчества в Англии.
После издания переводов Шевченко Войнич надолго отходит от литературной деятельности и посвящает себя музыке. В 1931 г. в США, куда переехала
Войнич, выходит собрание писем Шопена в её переводах с польского и французского.
Лишь в середине 40-х годов Войнич вновь выступает как романистка.

Роман «Сними обувь твою» (Put off Thy Shoes, 1945) - звено того цикла романов, который, по выражению самой писательницы, был спутником всей ее жизни.

Она умерла 28 июля 1960 г. в возрасте 96 лет. И по завещанию была кремирована, а прах был развеян над центральным парком Нью-Йорка.

Близость Войнич к кругам революционной эмиграции в Лондоне, её тесная связь с революционерами разных стран сказались на всех ее романах конца XIX
-начала XX в., и в особенности на первом и самом значительном ее произведении - «Овод» (The Gadfly, 1897), где она выступает как уже сложившийся художник, нашедший свой круг идей и образов.

Предметом своего романа она избирает события революционного прошлого
Италии 30- 40-х годов XIX в. и изображает их увлекательно, правдиво, с горячим сочувствием. Революция 1848 года в Италии привлекала внимание и других английских писателей второй половины XIX в. Но ни Элизабет Баррет-
Браунинг (поэма «Окна дома Гвидо», 1851), ни Мередит (роман «Виттория»,
1867) не сумели так выразительно передать атмосферу широкого народного недовольства, создать такой яркий образ революционного борца, как это сделала Войнич.

В романе «Овод», проникнутом страстной защитой свободолюбивого итальянского народа, особенно отчетливо видна связь творчества Войнич с революционно-романтической традицией в английской литературе; в нём проявилось органическое сочетание традиций критического реализма с героическим началом, с революционно-романтическим утверждением идеалов освободительной борьбы против национального, религиозного и социального деспотизма. Недаром в «Оводе» звучат слова Шелли, любимого поэта героини романа Джеммы Уоррен: «Прошлое принадлежит смерти, а будущее - в твоих собственных руках». Шелли (как это станет ясным из позднее написанного романа Войнич «Прерванная дружба») - любимый поэт и самого Овода. Возможно, что Байрон, великий английский поэт, боровшийся за освобождение Италии, мог в известной мере послужить прототипом героя романа. Смелость, с какой писательница выступает в защиту национально-освободительного движения порабощенных народов, в котором значительную роль играют и англичане (Артур и Джемма), тем более замечательна, что роман был написан накануне англо- бурской войны, в период разгула империалистических шовинистических идей.
Роман «Овод» пронизан духом революционно-демократического протеста, романтикой самоотверженного подвига.
Увлечённая героическим духом национально-освободительной борьбы итальянского народа, Войнич с большим вниманием изучала материалы революционного движения в Италии 30-50-х годов. «Считаю своим долгом принести глубокую сердечную благодарность многим лицам, которые помогли мне собирать в Италии материалы для этой повести», - писала Войнич в предисловии к «Оводу», выражая особую признательность распорядителям
Флорентийской библиотеки, Государственного архива и Гражданского музея в
Болонье.
Однако писательница не считала своей основной художественной задачей точное и скрупулёзное изображение жизни Италии 30 - 40-х годов XIX в., детальное воспроизведение перипетий борьбы за национальную независимость. В образе Овода, в истории его исключительной судьбы она стремилась, прежде всего, передать общую атмосферу революционной эпохи, породившей таких людей, как Джузеппе Мадзини - создатель патриотической организации «Молодая
Италия», и его сподвижник Джузеппе Гарибальди. Романтическое освещение событий обусловило эмоциональную напряженность стиля «Овода».

Критико-реалистическое изображение общественных и частных нравов отступает в романе на второй план. Жизнь респектабельного и ханжеского семейства судовладельцев Бёртонов, в котором вырос Овод, показана лишь как фон, оттеняющий по контрасту бескорыстный энтузиазм революционеров. Основу произведения составляет романтически трактованная героика революционного подполья «Молодой Италии». Действие, как правило, развивается стремительно; сюжет строится на остром драматическом столкновении враждебных сил. Эта динамичность насыщенного событиями сюжета, в которой нашло своё выражение героически действенное начало романтики «Овода», противостояла вялому, неторопливому бытописательству английских натуралистов конца XIX в. Острой сюжетностью, стремительностью развития действия Войнич скорее напоминает писателей-«неоромантиков». Однако, в отличие от Стивенсона, Конрада, она не пытается бежать от будничной действительности в историю или в экзотику, а ищет в революционном прошлом ответ на насущные вопросы настоящего.
Романтический пафос в «Оводе» органически связан с реалистической темой романа. Конфликт между Оводом и кардиналом Монтанелли - идейными противниками, людьми, стоящими по разные стороны баррикады, - приобретает особый драматизм в силу того, что Овод оказывается не только воспитанником, но и сыном Монтанелли. Такое необычайное стечение обстоятельств важно для
Войнич не просто как эффектное мелодраматическое совпадение. Предельно осложняя конфликт, писательница добивается чрезвычайно выразительного раскрытия внутренней сущности обеих столкнувшихся сторон: веры и атеизма, абстрактного христианского человеколюбия и подлинного революционного гуманизма. Искренняя, но мучительно подавляемая любовь Овода к своему отцу и наставнику еще выразительнее подчеркивает мысль автора о том, что для революционера невозможно идти на компромисс со своей совестью.
Романтическим пафосом проникнута и смело написанная сцена расстрела
Овода. В литературе известно немало произведений, в которых изображен бесстрашный революционер, гордо встречающий смерть. Но Войнич и здесь создаст предельно напряженную, обостренно-драматическую ситуацию, заставляя самого Овода, уже раненного, произнести слова последней команды оробевшим и потрясенным его мужеством солдатам. Романтически-необычная ситуация позволяет Войнич полнее и глубже раскрыть характер Овода. Сцена гибели героя становится его апофеозом.

Эмоциональная приподнятость характеризует многие образы романа.
«Молодая Италия» в изображении Войнич - это не только тайная политическая организация, сплачивающая всех патриотов в стране, но и символ боевого духа молодости, беззаветной преданности общему делу.
Войнич изображает итальянских революционеров на двух этапах их борьбы: в начале 30-х годов и накануне событий 1848 года.
Вначале деятели «Молодой Италии» предстают перед нами как пылкие, но неопытные борцы за освобождение родины. В них ещё немало наивного простодушия, они способны на безрассудные порывы (как юный Артур Бёртон, будущий Овод, готовый доверить конспиративную тайну лукавому католическому священнику).
Во второй и третьей частях «Овода» действие происходит 13 лет спустя.
Опыт борьбы сказался на революционерах - героях романа. Они становятся сдержаннее, осмотрительнее. Потеряв многих из своих товарищей, испытав немало поражений, они сохраняют твердую уверенность в победе, по-прежнему полны отваги и самоотверженности.
Патриоты-заговорщики - Артур — Овод, Болла, Джемма, Мартини не одиноки в своей борьбе, Войнич создает героический образ итальянского народа, не прекращающего в течение долгих лет сопротивления захватчикам. Крестьяне, горцы-контрабандисты с риском для жизни помогают Оводу. Пойманный и заточенный в крепость, Овод остается по-прежнему опасным для властей: они имеют все основания бояться, что народ ни перед чем не остановится, чтобы освободить своего героя.

В образе Овода Войнич удалось запечатлеть типические черты передовых людей,
«людей 48 года». Человек исключительной одаренности, огромной силы воли, большой идейной целеустремленности, он питает отвращение к либеральному краснобайству, дешевой сентиментальности, ненавидит компромиссы и презирает мнение светского «общества». Всегда готовый пожертвовать собой ради общего дела, человек большой гуманности, он глубоко скрывает от посторонних глаз свою чувствительность за ядовитыми, остроумными шутками. Своими безжалостными насмешками он и заслужил прозвище «Овод», ставшее его журналистским псевдонимом. Политическая программа Овода несколько расплывчата; сам Овод не лишён некоторых индивидуалистических черт, но эти особенности героя исторически обусловлены, достоверны и соответствуют общей незрелости итальянского революционного движения того времени. Образ Овода многим напоминает Мадзини и Гарибальди,- честных патриотов, нередко, однако, заблуждавшихся в поисках путей освобождения родины. Если сопоставить Овода с Гарибальди, образ которого выразительно очерчен в биографическом очерке Степняка-Кравчинского, то, можно найти немало черт сходства. Гарибальди тоже бежал в Южную Америку и там сражался, как и Овод, против диктатуры Розаса в Аргентине. Он также отличался самоотверженностью и огромной выдержкой, которую не могли сломить пытки; был любимцем народа, и о нём, как и о герое Войнич, в народе слагались легенды. Любопытно заметить, что Войнич придаёт Оводу еще одну характерную черточку, сближающую его с Гарибальди: Овод, как и Гарибальди, - художественная натура, он любит природу, пишет стихи.

Овода раздирают мучительные противоречия, приводящие его порой к раздвоенности, к трагическому восприятию жизненных конфликтов. Через весь роман проходит болезненно переживаемая им личная драма его двойственных отношений к Джемме и к Монтанелли. Несправедливо оскорбленный и отвергнутый
Джеммой (которая сочла его предателем), обманутый своим духовным наставником Монтанелли (который скрыл от него, что он его отец), Овод втайне по-прежнему любит обоих, но любовью мучительной и горькой. Он сам ищет встреч с Монтанелли, снова и снова растравляя старые душевные раны; за недомолвками и иронией он пытается скрыть своё чувство от Джеммы. Однако главным в характере Овода остается всё же дух революционной непримиримости.

Павел Корчагин, герой романа Н. Островского «Как закалялась сталь», выразительно говорит о том, чем дорог «Овод» пролетарским революционерам, для которых роман Войнич был одной из любимейших книг. «Отброшен только ненужный трагизм мучительной операции с испытанием своей воли. Но я за основное в «Оводе» - за его мужество, за безграничную выносливость, за этот тип человека, умеющего переносить страдания, не показывая их всем и каждому. Я за этот образ революционера, для которого личное ничто в сравнении с общим».

В одном лагере с Оводом оказываются лишь истинные патриоты, те, кому судьбы Италии дороже личных удобств и карьеры. Такова англичанка Джемма, сильная, волевая женщина, внешне сдержанная, но по существу глубокая и страстная натура. Её образ как бы дополняет образ Овода: столь же беззаветно преданная делу революции, она в отличие от него не возлагает надежд на заговорщические тайные организации и не делает ставку лишь на убийство отдельных лиц. Она смотрит на вещи шире и не считает терроризм верным путем. Поддерживая Овода, она в то же время открыто выражает своё несогласие с его методами борьбы.

К истинным патриотам принадлежит и Мартини. Он любит Джемму и неприязненно относится к Оводу, но никогда не ставит своих личных симпатий и антипатий выше общественного долга. Героизм для этих людей - обычное, естественное дело.
Революционная непримиримость Овода и его товарищей, их мужество и неуклонная последовательность в осуществлении своих планов прекрасно оттеняются образами итальянских общественных деятелей либерального толка, лишь играющих в оппозицию. Изображая сцену в салоне Грассини, где происходит спор между либералами и демократами-мадзинистами, Войнич показывает, что большинство спорящих придает решающее значение слову, а не действию.
Писательница высмеивает хозяйку салона, синьору Грассини, которая кокетничает «патриотическими» фразами и стремится во что бы то ни стало заполучить в свой салон очередную модную «знаменитость».
Роман «Овод» - одно из сильнейших в мировой литературе антицерковных атеистических произведений. Прослеживая путь становления революционера, превращение Артура Бёртона в Овода, Войнич с большой художественной убедительностью показывает губительную роль религии.
Первоначально преданность национально-освободительной борьбе сочетается в
Артуре с религиозной экзальтацией (ему представляется, что сам господь беседовал с ним, дабы укрепить его в мысли, что освобождение Италии - это его жизненное предназначение). Он лелеет наивную веру, что религия и дело, которому он отныне посвятил свою жизнь, вполне совместимы. Под влиянием своего наставника Монтанелли, он утверждает, что Италии нужна не ненависть, а любовь. «Он страстно вслушивался в проповеди падре,- пишет автор,- стараясь уловить в них следы внутреннего сродства с республиканским идеалом; усиленно изучал евангелие и наслаждался демократическим духом христианства, каким оно было проникнуто в первые времена».
Войнич доказывает, что пути революции и религии несовместимы и что церковное вероучение - будь то протестантизм (который исповедуют родственники Артура) или католицизм (которого придерживаются кардинал
Монтанелли и священник Карди) - калечит духовный облик человека.
Характерно, что «добропорядочные» буржуа Бёртоны, гордящиеся своей веротерпимостью, медленно сживают со света кроткую, богобоязненную мать
Артура своими постоянными напоминаниями о её «греховном» прошлом и доводят
Артура до отчаяния своим эгоизмом и черствостью. Но не лучше и католики. В лице священника Карди, который разыгрывает роль просвещённого либерала, сочувствующего вольнолюбивым стремлениям молодежи, чтобы затем передать в руки полиции полученные им на исповеди от доверившегося ему Артура сведения о деятелях «Молодой Италии», Войнич разоблачает провокаторскую деятельность церкви - прислужницы самых реакционных политических сил.
Всей логикой развития образов - в первую очередь кардинала Монтанелли, как и через историю его отношений с Артуром (Оводом) Войнич доказывает, что религия вредна и бесчеловечна не только в тех случаях, когда её сознательно используют в своих целях бесчестные эгоисты, но и тогда, когда её проповедуют прекраснодушные альтруисты, убежденные, что они творят добро.
Больше того, нередко религия становится еще более опасным оружием в руках хороших людей, ибо их личный авторитет внешне облагораживает несправедливое дело. «Если монсиньор Монтанелли сам и не подлец, то он орудие в руках подлецов»,- с горечью говорит Овод о своем отце, которого он научился презирать, хотя втайне и продолжает любить.
Артур превратился в атеиста, убедившись в лживости церковников. Его доверие к церкви подорвано не столько вероломством Карди, сколько многолетним обманом Монтанелли, который не имел мужества признаться, что он отец Артура.
Писательница очень тонко показывает, как добрый и благородный по натуре кардинал не только сам оказывается жертвой ложных религиозных идей, но и подчиняет их власти других.
Во время одной из опаснейших операций, связанных с доставкой оружия для повстанцев, Овод попадается в ловушку, расставленную полицией. Он может спастись, но его губит гуманнейший Монтанелли, который бросается между сражающимися и призывая всех бросить оружие, становится прямо под дуло пистолета Овода. Думая сделать доброе дело, Монтанелли фактически помогает врагам Овода: его хватают, воспользовавшись тем, что он не стал стрелять в безоружного.

Приверженность к церкви превращает лучшие человеческие порывы в их противоположность. Вмешательство Монтанелли, который стремится облегчить участь узника, кладет конец физическим мукам Овода; но это вмешательство для него становится источником еще более жестокой духовной пытки. Кардинал предлагает ему самому решить вопрос о своей судьбе: должен ли Монтанелли дать согласие на военный суд над Оводом или же, не дав согласия, принять на себя моральную ответственность за возможность смут и кровопролития в случае попытки сторонников Овода освободить его из крепости.

В саркастическом ответе Овода слышится скрытая горечь. Только церковникам, говорит он, доступна подобная изощренная жестокость. «Не будете ли вы добры подписать свой собственный смертный приговор - обнажает
Овод мысль Монтанелли.- Я обладаю слишком нежным сердцем, чтобы сделать это».

Овод глубоко любит Монтанелли как человека и тщетно пытается вырвать его из мертвящих оков религиозных догм. Но он сознает, что между ними непроходимая пропасть, и решительно отвергает предложенный ему компромисс.

Роман - хотя и кончается гибелью Овода - оптимистичен по своему характеру. Символический смысл приобретает сцена расстрела Овода, оказавшегося перед лицом смерти сильнее своих палачей. А письмо к Джемме, написанное в ночь перед казнью, он заканчивает словами поэта-романтика
Вильяма Блейка:

Живу ли я, Умру ли я —

Я мошка все ж

Счастливая.

Появившийся в русском переводе спустя три месяца после опубликования в
Лондоне, роман «Овод» прочно завоевал сердце передового русского читателя.
Вдохновленный в немалой мере российским революционным опытом, роман этот стал в свою очередь любимой книгой русской передовой общественности.
Русская пресса с восхищением отзывалась о жизнеутверждающем тоне «Овода».

Особую популярность приобретает «Овод» в России в годы революционного подъема 1905 года. «В молодых кружках много говорилось о нём и по поводу него, им зачитывались с увлечением», - писал рецензент марксистского журнала «Правда» в 1905 году.

«Джек Реймонд»

Последующие произведения Войнич по своей художественной силе уступают
«Оводу», но и в них она остаётся верной своему направлению.

В романе «Джек Реймонд» (Jack Raymond, 1901) Войнич продолжает изобличение религии. Неугомонный, озорной мальчишка Джек под влиянием воспитания своего дяди-викария, который хочет побоями вытравить из него
«дурную наследственность» (Джек - сын актрисы, по убеждению викария,- беспутной женщины), становится скрытным, замкнутым, мстительным.

Садист-викарий, едва не забивший до смерти Джека,- раб догматов церкви.
Этот чёрствый, педантичный человек всегда поступает так, как ему подсказывает сознание религиозного долга. Он калечит физически и духовно
Джека, он выгоняет из дома «запятнавшую свое имя» сестру Джека - Молли.

Единственным человеком, кто впервые пожалел «отпетого» мальчишку, поверил в его искренность и увидел в нем отзывчивую ко всему доброму и красивому натуру, была Елена, вдова политического ссыльного, поляка, которого царское правительство сгноило в Сибири.

Лишь этой женщине, которой довелось воочию увидеть в сибирской ссылке
«обнаженные раны человечества», удалось понять мальчика, заменить ему мать.

Войнич утверждает право женщины на самостоятельный путь в жизни, рисуя образы Молли, которая отказывается подчиниться тирании викария, преследующего её за «греховную» связь, и особенно Елены, соединившей свою жизнь с человеком, которому постоянно угрожала опасность ссылки и казни.

«Оливия Летэм»

Героический образ женщины занимает центральное место в романе «Оливия
Летэм» (Olive Latham, 1904), имеющем, до некоторой степени, автобиографический характер.

В центре романа - умная волевая девушка, смущающая родных и близких независимостью своих суждений и поступков. Она, дочь директора банка, долгое время работает простой сиделкой в одной из лондонских больниц, решительно отвергая попытки матери уговорить её отказаться от выбранного ею пути.

Узнав, что жизни любимого ею человека - народовольца Владимира Дамарова грозит опасность, Оливия принимает решение ехать в Россию, в Петербург.

В книге Войнич выделяются образы двух революционеров- русского
Дамарова и его друга, поляка Кароля Славянского. Особенным мужеством, выдержкой, целеустремленностью отличается Славинский. Его не сломили годы каторги в Сибири; несмотря на то, что за ним установлен надзор полиции, он продолжает свою деятельность по сплочению борцов против самодержавия. Хотя с детства его воспитывали в духе ненависти к русским, он приходит к убеждению, что и русские, и поляки имеют одного врага - царизм, и выступает поборником братства и единения славян.

Иными путями пришел к революционной деятельности Владимир Дамаров.
Дворянин по происхождению, скульптор по призванию, Владимир как бы олицетворяет «больную совесть» русской интеллигенции, которая страдает, видя муки и бесправие родного народа.

Ненависть мужественных борцов за свободу к самодержавию, как показывает автор, глубоко обоснована. Войнич рисует правдивую картину вопиющей нищеты и запустения русской деревни.

Писательница обнаруживает хорошее знание жизни и быта России, русского языка. Перед читателем проходят помещики, крестьяне, сатирически обрисованные образы жандармов и правительственных чиновников. Детально, подчас с натуралистическими подробностями изображает она темноту и невежество крестьян, вырождение помещиков.

В речах и поступках Владимира, Кароля и их товарищей проявляются настроения подвижничества, жертвенности, ощущение своей изолированности в борьбе. Они не сомневаются в том, что погибнут. «Мы не были достаточно сильны, а страна - подготовлена к революционному перевороту»,- говорит
Владимир. То же говорит и Кароль, признавая, что перед лицом великого дела их маленькие жизни не имеют цены.

Большим усилием воли Кароль Славинский подавляет зародившееся в нем чувство к Оливии, так как не хочет, чтобы она связала свою жизнь с тяжело больным человеком, обреченным стать калекой. По мнению Кароля, революционер должен отказаться от личного счастья.

Эти настроения реалистически обоснованы писательницей. Народовольцы очень далеки от народа, они одиноки. В уста крестьян Войнич вкладывает насмешливую оценку деятельности таких людей, как Владимир: «Барские затеи!». Это определение одинаково относится и к занятиям Владимиром скульптурой, и к его революционной деятельности. Вряд ли можно сомневаться, что влияние идей Степняка-Кравчинского в 90-х годах, т. е. в ту пору, когда он подверг пересмотру некоторые положения программы народников, сказалось в реалистическом понимании писательницей слабостей народнической позиции.

Тем не менее роман Войнич проникнут уверенностью в том, что темные силы реакции будут рано или поздно сломлены. Владимир, признавшийся Оливии, что он и его товарищи потерпели неудачу и обречены на гибель (позже он действительно погибает в царских застенках), убежден в том, что «те люди, которые придут после нас, победят».

«Прерванная дружба»
В романе «Прерванная дружба» (An Interrupted Friendship, 1910) Войнич снова возвращается к образу Овода, который выведен здесь под именем
Ривареса. Он становится переводчиком южноамериканской географической экспедиции Дюпрэ. Читатель лишь по некоторым намекам и упоминаниям (в этом романе и в «Оводе») может восстановить в общих чертах историю жизни героя, после того как тот покинул родину. Овод прошёл через нечеловеческие страдания, голод, зверские побои и издевательства. Но он вынес всё, и ненависть к насилию и несправедливости укрепила в нем стремление к активному протесту. Как выясняется, он принимал участие в боях за
Аргентинскую республику против диктатуры Росаса. После разгрома восстания он бежал из плена и вынужден был скрываться, терпя большие лишения.
После успешного завершения экспедиции Овод, поселившись в Париже, имеет возможность сделать блестящую карьеру журналиста. Но он вновь отзывается на призыв к освободительной борьбе и принимает участие в подготавливающемся восстании в Болонье. Риварес, рискуя жизнью, идет туда, куда ему велит идти долг.
Хотя роман «Прерванная дружба» и значительно уступает «Оводу», но он представляет интерес, так как проливает свет на формирование личности Овода- борца и как бы восполняет пробел между первой и второй частями романа
«Овод».

Заключение

Творчество Э. Л. Войнич входит в демократическое наследие английской культуры. Не только «Овод» - настольная книга передовых людей многих национальностей, но и другие её произведения воплощают в себе дух протеста против социальной несправедливости, веру в торжество правды и свободы, которые делают её преемницей лучших традиций великих английских писателей- гуманистов.

Даже весьма своеобразная черта творчества Войнич - её исключительный интерес к жизни других народов (действие многих её произведений происходит в Италии, России, Франции, во всех её книгах участвуют, наряду с англичанами, люди других наций) - была особой формой проявления её патриотизма. Изображая людей других народов, другого склада ума и традиций, она, как и великие английские революционные романтики Байрон и Шелли, никогда не забывала родины. Любовь к простым людям Англии, глубокое сочувствие их скорбям и невзгодам проходит через всё творчество Войнич.

Список литературы:

1. Катарский И. , «Этель Лилиан Войнич», М. , 1957

2. Таратута Е. , «Этель Лилиан Войнич», второе издание, М. , 1964

3. Шумакова Т. , «Этель Лилиан Войнич», М. , 1985

4. Этель Лилиан Войнич, собрание сочинений, издательство «Правда», М. ,

5. Этель Лилиан Войнич, «The Gadfly», М. , 1954

6. Н. Островский «Романы, речи, статьи, письма», М., 1949

7. Большая Советская Энциклопедия, М. , 1971

Биография

Своего отца она фактически не знала, так как он умер вскоре после её рождения. Ее мать, Мери Эверест (англ. Mary Everest ), была дочерью профессора греческого языка. Их фамилия довольно известна в мире, потому что так называется самая высокая горная вершина в Гималаях, названная в честь дяди Мери Эверест - Джорджа Эвереста (англ. Sir George Everest ).

Мать в нужде воспитывала своих пятерых дочерей, поэтому, когда самая младшая, Этель, достигла восьмилетнего возраста, она отвезла ее к брату своего мужа, работавшему интендантом на шахте. Он был очень религиозным и суровым человеком. В 1882 г. Этель получила небольшое наследство и начала изучать музыку в берлинской консерватории, как пианистка. В Берлине она также посещала лекции славистов в университете.

Приехав в Лондон, она присутствовала на собраниях политических иммигрантов, среди которых был русский писатель Сергей Кравчинский (псевдоним - Степняк). Он много рассказывал ей о своей родине - России. У Этель возникло желание посетить эту загадочную страну, которое она осуществила в 1887 г.

Она проработала в России два года как гувернантка и преподавательница музыки и английского языка в семье Веневитиновых

Михаил Войнич

Этель Войнич была членом в «Общества друзей русской свободы » и «Фонда вольной русской прессы», которые критиковали царский режим России.

Под впечатлением разговоров с русским писателем Кравчинским, а также прочитанных биографий великих итальянских патриотов Джузеппе Гарибальди и Джузеппе Мадзини Войнич создала образ и характер героя своей книги - Артура Бертона, который зовется в книге также Оводом (The Gadfly). Такой же псевдоним имел знаменитый древнегреческий философ Сократ .

Писатель Робин Брюс Локхарт (чей отец Брюс Локхарт был шпионом) в своей авантюрной книге «Король шпионов» утверждал, что любовником Войнич якобы был Сидней Рейли (выходец из России Зигмунд Розенблюм), которого позже назвали «асом шпионов», и что они вместе путешествовали по Италии, где Рейли якобы рассказал Войнич свою историю и стал одним из прототипов героя книги - Артура Бертона. Однако Эндрю Кук, известнейший биограф Рейли и историк спецслужб, оспорил эту романтическую, но бездоказательную легенду о «любовных отношениях» с Рейли. По его словам, куда вероятнее, что шпион Рейли путешествовал по пятам вольнодумствующей англичанки с весьма прозаичной целью - чтобы писать на неё доносы в Британскую полицию.

В 1897 г. книга «Овод » была издана в США и Англии. В следующем году появился ее русский перевод в России, где он имел грандиозный успех. Позже книга была неоднократно переиздана на многих языках.

Трижды, в 1928, и годах вышли фильмы «Овод» по мотивам романа Этель Войнич. Несколько драматургов и режиссеров представили спектакли и оперы в театрах.

В 1895 г. она написала книгу «Юмор России» (The Humour of Russia).

Одновременно она перевела много книг известных русских писателей и поэтов: Николая Гоголя, Михаила Лермонтова, Федора Достоевского, Михаила Салтыкова-Щедрина, Глеба Успенского, Всеволода Гаршина на английский язык.

В 1901 г. писательница закончила свой новый роман «Джек Реймонд» (Jack Raymond). В героине другого ее романа (1904 г.) «Оливия Летем» (Olive Latham) заметны черты характера самой Этель Войнич.

В 1910 г. появилась ее книга «Прерванная дружба» (An Interrupted Friendship). Ее перевод на русский был озаглавлен «Овод в изгнании».

Шесть лирических поэм великого украинского поэта Тараса Шевченко (Six Lyrics from Ruthenian of Taras Shevchenko) она также успешно перевела на английский в 1911 г.

Позже она долгое время ничего не сочиняла и не переводила, предпочитая музицировать. Она создала несколько музыкальных произведений, из которых считала лучшей ораторию «Вавилон».

В 1931 г. в Америке, где она поселилась, был издан ее перевод коллекции писем великого польского композитора Фредерика Шопена с польского и французского языков на английский.

Весной 1945 г. (ей тогда был 81 год) она закончила писать свое последнее произведение «Сними обувь твою» (Put off Thy Shoes). О своей невероятной популярности в СССР, огромных тиражах и экранизациях «Овода» забытая в США Войнич узнала только в этом возрасте: её разыскала в США литературовед (См. «Наш друг Этель Лилиан Войнич» Библиотека Огонек, номер 42, 1957). Ей стали приходить письма от советских читателей, её навещали в Нью-Йорке делегации пионеров, артистов Большого театра, моряков и разных других советских граждан, оказывавшихся по работе в США.

Судьба писательницы Этель Лилиан Войнич, написавшей в 1897 году «Овод», удивительна и неожиданна. В нашей стране читают и любят книгу, но при этом мало знают о её авторе.

Фамилия писательницы как будто польская, книга впервые вышла в Нью-Йорке, события происходят в Италии в 30-х годах XIX века. В общем, загадка да и только. Кто же она, Этель Лилиан Войнич?

Она была пятой дочерью известного математика Джорджа Буля, мать приходилась племянницей Джорджу Эвересту, учёному и географу, именем которого названа высочайшая вершина мира. Этель Лилиан родилась 11 мая 1864 года в ирландском городе Корке, где преподавал отец, а 8 декабря - всего через полгода после её рождения - его не стало: он умер от воспаления лёгких, промокнув под холодным дождём.

После смерти мужа вдова Буль с дочерьми жила небогато. Почти сразу они перебрались в Лондон, где легче было заработать на жизнь, мать давала уроки математики, писала в журналы, делала всё, чтобы дочери получили хорошее образование. Особенно способной оказалась младшая - Лили, которая очень много читала, учила наизусть стихи Байрона и Китса, увлекалась музыкой и даже решила стать пианисткой. Она поступила в Берлинскую консерваторию и через три года, в 1885 году, закончила её.

Как же случилось, что тихая английская мисс из интеллигентной семьи вдруг начала писать книгу, романтическую и бунтарскую? Это не могло произойти случайно. Европу потрясали кризис за кризисом. Этель Лилиан, хоть и не попала в самую гущу событий, не могла не слышать их отзвуки.

Семейным преданием стал рассказ матери. Однажды во время бури к берегу Ирландии, неподалёку от того места, где жила их семья, пристал корабль. Два человека сошли на берег. Это были итальянские патриоты, которые после разгрома революции 1848 года были схвачены и брошены в одну из самых мрачных австрийских тюрем. Теперь их везли в Америку на вечное изгнание. По пути на корабле вспыхнул бунт, матросы заставили капитана взять курс на Ирландию. Здесь беглецы высадились на берег и нашли убежище в семье Буль. А затем отправились в Англию, чтобы присоединиться там к итальянским эмигрантам.

Восьмилетней девочкой Лилиан впервые услышала имя другого итальянского патриота Джузеппе Мадзини. Двоюродная сестра, уже взрослая девушка, читала газету и вдруг разрыдалась. «Мадзини умер!» - твердила она, а потом рассказала об этом удивительном человеке: он был основателем тайной организации «Молодая Италия», его выслали из страны, заочно приговорили к смертной казни, но он ни на минуту не прекращал борьбы.

Итальянские патриоты, борцы за освобождение своей страны потрясли воображение Этель Лилиан. Ей очень хотелось самой познакомиться, увидеть, услышать такого человека. В те годы в Лондоне это было сделать нетрудно - этот город стал местом, где находили убежище преследуемые своими правительствами итальянцы, поляки, венгры, немцы, русские.

В 1881 году кучка заговорщиков где-то в далёкой России убила царя. Но что это за люди, чего они хотят? Из английской печати трудно было что-либо узнать, но скоро Этель Лилиан в руки попадает книга «Подпольная Россия» - в ней рассказывается о Вере Засулич, Софье Перовской, Петре Кропоткине. Автором книги был русский эмигрант С. М. Степняк-Кравчинский, живший в Лондоне и организовавший здесь «Общество друзей русской свободы». Здесь бывала и мисс Буль.

Однако больше всего ей хотелось побывать в самой России. Случай представился: молодой англичанке предложили давать в Петербурге уроки музыки. Друзья из кружка русских эмигрантов дали ей необходимые адреса.

И вот в апреле 1887 года Этель Лилиан Буль прибыла в Петербург. Она поселилась у Прасковьи Марковны Карауловой. Эта женщина только на пять лет старше Лили, а сколько ей уже пришлось пережить: три года томился в Шлиссельбургской крепости её муж, арестованы все её друзья, сама она в любой момент может ждать ареста.

Два с лишним года провела мисс Буль в Петербурге - не только давала уроки музыки, но и изучала русский язык, читала Достоевского, Салтыкова-Щедрина и Гаршина, помогала Паше Карауловой чем могла.

Вернувшись в Англию, Этель Лилиан начала работу над книгой - она хотела создать образ борца, человека несгибаемой воли и духа. Работа шла медленно - девушка была активным членом «Общества друзей русской свободы», переводила рассказы Гаршина, овладев украинским языком, делала переводы стихов Тараса Шевченко, сотрудничала в редакции газеты «Свободная Россия». По субботам она неизменно приходила в дом Степняка, здесь она познакомилась с английскими писателями - Бернардом Шоу и Оскаром Уайльдом.

Осенью 1890 года на пороге этого дома появился высокий молодой человек - смертельно усталый, голодный, в рваной одежде... На расспросы он ответил, что бежал из Сибири, член польской социально-революционной партии, а зовут его Михаил Войнич. В «Обществе» ему было поручено создание книжного фонда для отправки в Россию. Мисс Буль помогала ему в этом. А летом 1892 года они поженились.

Но работу над книгой Этель Лилиан не прекращала. Они были для неё почти реальны - герои её книги - мягкая и милая Джемма, верный Мартини, добрый и глубоко несчастный Монтанелли, яростный и даже жестокий, но всегда идущий до конца Феличе Риварес и Артур Бертон, по прозвищу Овод. Лилиан читает воспоминания и мемуары о Мадзини, Гарибальди и весной 1895 года едет в Италию - её нужно было своими глазами увидеть места, где разворачивается действие её книги.

И наверно, не случайно главные герои книги не итальянцы. Артур и Джемма англичане, но они глубоко восприняли борьбу другого народа, и Италия стала их настоящей родиной. Это во многом созвучно судьбе самой Этель Лилиан, которая предприняла опасную поездку в Галицию, чтобы наладить пути переправки нелегальной печати в Россию.

И вот в 1897 году «Овод» закончен. Захватывающая, удивительная книга! Стоит открыть её на первой странице, невозможно оторваться, пока не будет прочитана последняя, но и тогда, прежде чем отложить книгу в сторону, читатель задумается, не в силах сразу расстаться с её героями.

Книга писательницы вышла сначала в Нью-Йорке, затем в Лондоне, через год появился её русский перевод. С тех пор эта книга - одна из самых любимых в нашей стране. А семья Войнич в 1920 году перебралась в Нью-Йорк, связи её с Россией постепенно растерялись. А восстановились только в 1957 году, когда почти случайно выяснилось, что Этель Лилиан Войнич жива. Тогда к ней начали приходить журналисты, ей писали. Умерла она в 1960 году, в возрасте 96 лет.

Этель Лилиан Войнич написала ещё несколько книг, но главное дело её жизни - это то, что она создала образ бунтаря-одиночки потрясающей силы, образ сильного и бескомпромиссного человека, для которого долг - превыше всего, и только смерть может остановить его в исполнении этого долга.